|
| К свежему номеру |
Вернисаж Респектабельный модернизм
Александр ДАВИДЕНКО В новейшей истории искусства перед художниками, ищущими свое место в творческом пространстве, постоянно, особенно после «большого взрыва» конца ХIХ–начала ХХ века, вставала проблема решения формальных задач, как одна из основных (если не основная) составляющих изобразительности. Ожидаемые и привычные смыслы или исчезли совсем, или оказались зашифрованными сложными пластическими кодами.
Выставка работ супружеской пары из Москвы, Ольги Булгаковой и Александра Ситникова, проходящая в Радищевском музее и отмеченная именно такими поисками, интересна с точки зрения «вписанности» российских мастеров в общемировой контекст.
Первое, что бросается в глаза, это частая смена изобразительных кодов, которыми пользуются художники. Некоторые из них успешно освоены и дали хороший результат. Например, одна из лучших среди представленных А. Ситниковым работ (на мой взгляд) – «Бремя. 1983 г.». Простота и кажущаяся ясность структуры соседствуют с глубокой метафорой, облеченной в очень жесткие формы. Этическое утверждение предельно выразительно и емко, эмоционально насыщенно, а натуралистическая обнаженность художественного языка (скорее жеста) усиливает трагическое звучание темы. Не боясь показаться пафосным, должен отметить, что по силе эстетического и гуманистического воздействия эта работа восходит к «Гернике» (составляя, конечно, как бы фрагмент развернутого действия). При всей пластической несхожести, духовная близость к синтетическим формам П. Филонова ощущается: нам явлено органическое единство (человек звероподобен, а зверь антропоморфен). Несмотря на почти полную ахроматичность цветовой гаммы, холст очень живописен и разнообразен по фактуре. Нерасторжимая слитность остро конфликтующих сторон превращена в мощный символ. Хорошее впечатление оставляет «Красный бык и волк. 1980 г.», замечательный по цвету, приближающийся по стилю к абстрактному экспрессионизму и заключающий в себе реминисценцию В. Кандинского (верхняя часть). Несколько смущает серия «Афоризмы. 2006 г.». Можно догадываться о первоначальных целях и намерениях художника (отчасти зафиксированных в названии), но путь к реализации задуманного оказался не так прост, чувство многозначительной краткости не было врожденным, а воспитывать его, видимо, не было времени. Идеографическая, или пиктографическая, живопись тоже не нова, имеет свою историю и своих героев. Например, виртуозный представитель «абстрактной каллиграфии» Г. Хартунг умел высказываться в высшей степени афористично, элегантно и, в то же время, эмоционально; действительным мастером строгой гармонии темного и светлого (в частности, черного и белого) в абстрактных пластических массах был и П. Сулаж. Если все же отвлечься от неафористичности этих «Афоризмов», от видимой неуверенности, от отсутствия «обученного инстинкта», имевшегося у представителей «живописи действия», то игры А. Ситникова с черным, белым и вариациями серого в этих стилизациях могут показаться даже интересными.
Циркулярные и двуручные пилы, кусачки, серпы, театральные решетки и секции, разграничивающие жизненное пространство, – этот нехитрый реквизит, видимо, должен помочь выразить отношение успешного (во всех смыслах) художника к давно ушедшей тоталитарной эпохе («Цыганка Касандра. 2007 г.», «Любимый Сталин», серия «Родная речь. 2000–2006 гг.»). В наши дни это уже не является гражданским подвигом, легче быть приверженцем одномерного пассеизма, нежели рассматривать сегодняшние пороки. Очевидная социализация творческих устремлений обнаруживает некоторую исчерпанность, не помогают и стимуляции в виде тантрических фантазий неохотно принимающего их сознания. В результате получается некий гибрид, который воспринимается или как незавершенная сублимация творческого акта, или (что более вероятно) как художественная реализация в простой дизайнерской форме эдипова комплекса к неласковой, но притягательной Родине-матери. Эти «объекты» производят довольно печальное зрелище, если помнить о «живописных рельефах» И. Клюна, «супрематических скульптурах» И. Пуни, рельефах и контррельефах В. Татлина, «конструкциях» Д. Загоскина, «пространственных конструкциях» А. Родченко, а также более поздних по времени рельефах английского художника Б. Николсона. Приятным исключением является одно графичное полотно из серии «Родная речь», демонстрирующее и хорошие живописные достоинства, и интересные смыслы, и скрытое лукавство, и ироничную, интеллектуальную игру со знаками, в том числе с геометрическими символами мужского и женского начал, дающих в совмещении «звезду Давида». Использование совершенно разных художественных приемов, требующих глубокого погружения каждый раз в новую систему изобразительных кодов и принципов художественного мышления, судя по результатам этих опытов, говорят не об универсализме А. Ситникова (вообще-то, универсальных гениев история искусств знает немного и один из них – П. Пикассо), а о попытках доказать себе (и (или) другим) обратное. Несмотря ни на что, именно графическое начало является у него наиболее плодотворным и заслуживающим внимания.
Восемь портретов (серия «Имена. 2006 г.»), выполненные О. Булгаковой, – это образы от весьма материальных, зримых, хорошо осязаемых («Еремей») до чрезвычайно условных, решенных через элементарные, универсальные пластические коды и наполненные конфликтной эмоциональностью благодаря резким пятнам цвета, объединенным глубоким темно-синим, переходящим в ахроматический черный («Лаврентий»). Их фигуративность почти условна, сведена к некоему символу, жесткому образу, словно вырубленному из первичной материи. Открытые, яростные приемы нанесения краски на холст, ясные в своей выразительности пластические структуры, помноженные на мощную энергию цвета и «фактурного» мазка, позволили, при всей условности портретов, дать им четкие характеристики. Они все несут на себе печать брутальности, демиургической мощи; это сильные личности, рожденные быть протагонистами на сцене жизни. Живописное поле настолько стянуто центростремительными силами цветовых и пластических напряжений, что не только не ощущается отсутствие рам, но их присутствие стало бы лишним. Можно, конечно, усмотреть в качестве возможных прототипов «Пророка. 1912 г.» Э. Нольде и «Евангелистов. 1910 г.» Н. Гончаровой, но это было бы уже чрезмерной дотошностью, граничащей с фантазиями. «Возвращение блудного сына. 2007 г.» из серии «Библейские эскизы» – пример соединения беспредметности и легкой фигуративности, причем сделано это не через узнаваемые объемы, а с помощью линии, лишь намекающей на возможность группировки пятен в некие образы. Когда в чистый поток эмоций встраивается чуть заметное опредмечивание живописного поля, дремавшие до той поры механизмы образного мышления начинают выстраивать сложную картину не только отвлеченных гармоний, но и едва проступающей содержательности. Дополнительное этическое окрашивание исходных форм усиливает психологическое воздействие. Каждая из четырех долей, составляющих работу, имеет свой доминантный цвет и свою пластическую константу. Соединенные в единое целое, они обретают гармонию в контрастах и динамизме, рожденном из статики частей.
Когда рассматриваешь цикл «Ангел ...», не оставляет впечатление удачного, но далеко не завершенного хода, нужного, но пока небольшого звена в цепочке трансформаций. Это или «нежное» графитти, или архаичный примитив, решенный через абрис, простую линию, стремящуюся на плоскости к знаку (например, «Ангел V»). Прием хорош, но многочисленные варианты, выполненные практически (принципиально) одинаково, снижают впечатление от этой находки и оставляют ощущение клишированности схемы и многочисленных «новейших» прецедентов (впрочем, возможно, еще не достигнута критическая масса, когда количество повторов перейдет в качество смыслов). Лишь «Ангел VII» выделяется из этого ряда благодаря введению жесткого черного цвета, пропитавшего часть фигуры и привнесшего интересное противоречие, оживив образ.
Пробы О. Булгаковой в области живописной абстракции выполнены в духе «медитативного лаконизма», свойственного поздним последователям мондриановского неопластицизма. Трудно оценивать эти робкие «реплики» давно найденного, давно перепробованного от, условно говоря, «Зеленой полосы. 1917 г.» О. Розановой, или даже более ранних работ П. Мондриана и Р. Делоне, до, например, монохромных, со сложными вариациями цветового тона, оплавленными границами и наплывами соседних полей М. Ротко, чьей огрубленной и упрощенной версией и представляются мне «Архаизмы. 2004 г.». Кстати, об «изысканной типологичности», свойственной нефигуративному искусству уже 30-х годов ХХ столетия и рождающей множество самоповторов внутри одного формального эксперимента, писали искусствоведы и историки искусства, указывая на опасность «прежде всего некой унылой одинаковости, которая грозит всякой чисто формальной системе, не питаемой содержательным началом» (М. Герман). От того, что картинке с простой геометрической абстракцией дано какое-то название, например, «Ностальгия» или «Псалом», она не становится ни более сюжетной, ни более определенной. Здесь не требуется вербализация ощущений, т. к. предполагаются совсем иные каналы трансляции воспринимаемого человеческим глазом. Непосредственное эмоциональное воздействие цвета, линии, пятна не предусматривает предварительного редактирования какими-то смыслами. Если, конечно, заигрывание со зрителем и подбрасывание ему заведомо абсурдных решений в духе дадаизма не является основной целью художника.
Модернистское искусство, представленное достаточно молодыми членами-корреспондентами Российской академии художеств, вполне респектабельно, более того, оно уже имеет вполне отчетливый налет салонности. Это не смелые эксперименты в области формы, фактуры, материалов и, к сожалению, за исключением уже описанных, действительно интересных холстов, не углубленная и серьезная работа над проблемой адаптации пусть уже найденного ранее другими, но в соответствии со своим художественным темпераментом. Это, скорее, подыгрывание инерционным вкусам «продвинутого» массового рынка, который готов принять революционные находки пятидесятилетней и столетней давности, лишь бы предлагаемый материал уверенно опознавался по ряду внешних признаков, как «качественный авангард» (даже если это всего лишь его имитация).
Впрочем, надо отметить и важную просветительскую роль этой выставки, так как у саратовцев, привыкших к иным образцам салонного академизма, может быть поколеблено представление о его консервативности, как абсолютной добродетели. Московские гости достаточно убедительно доказывают, что «чистяковский» рисунок и «репинское» живописание отнюдь не являются единственно верным вектором творческого развития личности художника.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
