|
| К свежему номеру |
Книжная Полка Типично русский вопрос: деревне быть или не быть?
Юрий ЧЕРНЫШОВ Как-то так получилось, что книга Владимира Некрасова «Село Таловка Саратовской области за 200 лет: выживет или погибнет?», изданная ещё в 2006 году, попалась мне на глаза лишь недавно. Удивило длинное, редкое в наше время, название книги. Кроме этой особенности, книга и по содержанию относится к довольно редкой разновидности краеведческой литературы. Суть её – в стремлении показать жизнь отдельно взятого населённого пункта на протяжении более или менее продолжительного периода времени, и через этот показ частного, как через призму, посмотреть на жизнь общего – народа, страны, государства.
На земле Саратовской такая разновидность восходит, пожалуй, к этнографическому труду «Воспоминания П.К. Галлера (Быт немцев-колонистов в 60-х годах XIX ст.)».
В наше время в этом же ключе написаны воспоминания «Село, которого нет на карте» Василия Подставина. Первое из названных произведений описывает лишь одно село – Экгейм, ныне Усатово (Краснокутский район), второе – Новую Топовку (Бальцеровский – Красноармейский районы). Оба они располагались на территории бывших колоний поволжских немцев, а позже – Автономной Республики немцев Поволжья. По удивительному совпадению, на этой же территории располагалось и описываемое В. Некрасовым село Таловка (Ней-Вальтеровский – Свердловский – Калининский районы).
Но первые два – скорее очерки, уложившиеся в брошюрку. Труд Некрасова – фундаментальное 430-страничное произведение, со множеством статистических выкладок и редкими архивными документами. Это делает её настоящим подарком для краеведов. В книге три главы: «В Российской империи», «Таловка в советское время», «Новое время – новые заботы». Редких архивных материалов, использованных автором в каждом разделе, саратовским учёным-краеведам хватило бы на несколько краеведческих сборников. При таком объёме сведений материал буквально «давит» автора, он далеко выходит за рамки истории села Таловка, расширяя ареал исследования до ближних уездов, губернского Саратова, колонизации Поволжья, истории дворянских землевладений – вплоть до истории России, отражённой так или иначе в истории существования села.
Большую краеведческую ценность представляет то, что в первой главе довольно полно раскрывается топонимика Калининского и Аткарского районов. Две карты на форзацах удачно отражают и расширяют содержание книги. Особенно это ощущается при взгляде на дореволюционную карту территории от Аткарска до Баланды (Калининска) царской России. Исконные названия населённых пунктов того времени часто очень красочны и наполнены смыслом. Такие названия городков, сёл и деревень, как Баланда, Бедняковка или Богатовка, Упоровка, Радушевка, Славновка и Любовка, или целых две деревни Богохранимовки, говорят много больше, чем последующие переименования типа Калининск, Свердлово или Октябрьский.
В деталях показывается процесс так называемой дворянской колонизации земли Саратовской – Саратовщины, как пишет автор. По сведениям, помещённым в книге, можно представить даже границы владений известнейших дворянских фамилий России: Голицыных-Прозоровских, Воронцовых, Шуваловых, Шереметьевых. Многие читатели впервые и, наверное, не без удивления узнают, что к владению саратовскими землями имели отношение близкие родственники генералиссимуса Александра Суворова.
Особые разделы книги посвящены двум крупнейшим национальностям территории: немцам Поволжья и украинцам.
Добросовестно показана страшная картина разрушения села: голод в 30-е годы, людоедство и варварство, раскулачивание, репрессии, советский период. Хотя тут же, рядом с добросовестностью, обязывающей опираться на документалистику, необъяснимые по нелепости выводы, типичный «раскол сознания», позволяющий уживаться в одной голове взаимоисключающим мыслям. Вот как это выглядит на примере оценки процесса призыва в армию в 1935 году. Из протокола заседания пленума Таловского сельсовета от 10 сентября 1935 года видно, что Пленум слушал «обсуждение призывников 1913 года рождения о допуске в ряды РККА»… «Постановили: Проверив классовость (это молодых-то людей, родившихся за 4 года до революции! – Ю.Ч.) и поведение призывников (перечислены 7 человек – Ю.Ч.), допустить в ряды РККА всех поименованных призывников, достойных как таковых по классовости (выделено мной – Ю.Ч.) быть в рядах РККА». Казалось бы, яснее ясного, что требование «классовой чистоты» идёт оттуда же, откуда чуть ранее шли инструкции по раскулачиванию (этот процесс автором также показан документально). Автор же делает сомнительный вывод: «Как видите, тогда в 1935… идти в армию считалось большой честью (ничто, кроме желания автора видеть это, не свидетельствует о том – Ю.Ч.). Сегодня, в октябре 2004 г. министр обороны С. Иванов заявил, что призыв идёт ниже критического уровня, менее 10 % призывников в стране. Остальные под любыми предлогами уклоняются от призыва в расхристанные Вооружённые Силы (выделено мной – Ю.Ч.), что мы, ветераны, воспринимаем с величайшей болью, как поругание всего святого» (стр. 166–167). Автор не чувствует ужасающей нелогичности в своих суждениях. Разве призыв в 1935 году осуществлялся в «охристосованную» (простите мне этот термин) армию? Или автору непонятно, что «уклониться» от призыва в армию человеку, признанному «достойному по классовости», было в то время равносильно переходу в категорию «классово чуждого» с вытекающими последствиями? Или же доктору исторических наук не ясно, что детство и юность призывников пришлись на самые страшные годы – те самые, когда доходило в их местах до людоедства? Когда умершие от голода в деревнях неделями лежали в общей яме даже не закопанными – до полного заполнения ямы. Ведь он же сам об этом пишет и приводит подлинные документы, в том числе и «классовоблизкого» ему ведомства. Достаточно перевернуть страницу книги и прочитать строки из документа ОГПУ о голоде на Саратовщине в 1932–1933 гг.: «Во многих деревнях были общие могилы (ямы), в которых без гробов, иногда целыми семьями, хоронили умерших от голода. У 80 из 300 опрошенных во время голода умерли родственники. Очевидцами были засвидетельствованы факты людоедства в таких сёлах, как Симоновка, Новая Ивановка Баландинского района» (далее перечисляются другие места). Неужели же надо быть ещё и доктором психологии, чтобы понять, что призыв в РККА в 1935 году для молодых парней был не почестью, и не «охристосованность» РККА привлекала их. В первую очередь, это было бегством от ужаса коллективизации и спасением от возможного повторения голода. Наверное, перед молодыми людьми замаячила перспектива получения образования, а дальше, если повезёт, карьерного роста (курсы, политучёба) и осуществление мечты – вырваться в город. Ведь колхозники были лишены даже паспорта, а значит и свободы перемещения. Нет оснований считать, что доктору истории неведомы последствия большевистской политики на селе, он сам о ней пишет. Остаётся предполагать, что нелепые выводы – следствие менталитета автора, который свыше 55 лет проработал в органах МВД, из них свыше 20 лет проходил службу во внутренних войсках МВД, охраняя ядерные производства, и основная сфера научной деятельности которого – военная история, история войск ВЧК–ОГПУ–НКВД–МГБ–МВД. В такой карете прошлого делать объективные выводы – ох как сложно, если это вообще возможно.
Некоторой предвзятостью грешит вывод автора о значении колонизации Поволжья немцами. Так, оценивая взаимодействие немецкой колонизации и местной культуры и экономики территории, он приводит лишь один документ, правда, весьма основательный, но оценивающий итоги колонизации как исключительно негативные. Это выписка из книги Н.В. Вардинова «История министерства внутренних дел» (1858–1863). В выписке указывается, что иностранные выходцы или колонисты, призванные в Россию для распространения сельского хозяйства и сельскохозяйственной промышленности, достигли «довольно высокой степени благосостояния». И в то же время отмечается, что «колонисты не уплатили ссуды, выданной им», что «весьма немногие из переселенцев, да и то с трудом объяснялись по-русски, не знали русских законов и полицейские требования и повинности исполняли медленно и приметно старались избегать всякого общения с русскими». Из этой выписки Некрасов делает вывод, что «цель призвания иностранцев в Россию не достигнута» и что «никакого серьёзного миссионерского влияния на местных жителей с целью переустройства жизни не оказали». Такой вывод, при кажущейся объективности, подводит к предвзятому взгляду на историю, тем более, если не вникать в воспоминания Галлера или, скажем, не считаться с трудами саратовского краеведа Минха. А также не иметь представления о том, что представляло собой сельское население Саратовщины во времена переселения в край немецких колонистов. Вывод об отсутствии серьёзного влияния совершенно ошибочный. Достаточно вспомнить производство знаменитой ткани – сарпинки – продукции ручного производства исключительно колонистов, или развитие мукомольной промышленности в крае и роль таких фамилий мукомолов, судовладельцев и купцов, как Шмидт, Рейнеке, Борель, в обретении Саратовом титула «столицы Поволжья». Автору надо отдать должное, когда он дотошен в изучении документов (как, например, в изложении истории местных – Таловских – церкви и монастыря), но и противоречивость его столь же сильно бросается в глаза (как, например, в оценках динамики численности населения). С одной стороны, автор склонен к апологетике советского периода жизни села и крестьянства, с другой – им же приводимая статистика численности населения, начиная с царских ещё времён, резко контрастирует с его собственными заключениями. Для постсоветского периода у автора просто не находится положительных оценок.
Стремление к всеохватности не могло не сказаться и на логической последовательности. Мысль автора мечется, и единой сюжетной линии не выстраивается. Потому, может, и не очень убедителен результирующий вывод автора, вынесенный на заднюю обложку книги. Вывод, подводящий итог громадному исследованию и как бы отвечающий на вопрос, поставленный в названии: Таловка выживет или погибнет?
Автор заключает: «…Выживет, и будет жить ещё долго при условии изменения курса страны и порядков в ней, а также усиления социальной активности населения… Погибнет, протянув по нисходящей ещё, может быть сотню лет, если порядки в России останутся такими же грабительскими, как сегодня, а население будет пассивным».
Стоило ли писать столь объёмный труд, чтобы сделать банальный, вообще-то, вывод? Но хорошо хоть то, что ценность книги этим выводом не определяется.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
