|
| К свежему номеру |
Велихан Мирзеханов: «Силовые решения – признак слабости»
Беседовал Андрей МОРОЗОВ В № 1 «Богатея» за 2008 год в номинации «Человек года» была опубликована статья «Борьба Мирзеханова», повествующая о декане исторического факультета СГУ, подвергающемся давлению со стороны администрации университета. Предлагаем вашему вниманию беседу с человеком, борьба которого не прекращается вот уже четвертый год. Корр.: Скажите, Велихан Салманханович, правда ли, что в 2003 году у Вас был реальный шанс стать ректором университета?
В. Мирзеханов: Шанс есть всегда. Но были, на мой взгляд, более опытные люди. Лично я не захотел даже пробовать – мне не хочется становиться частью системы. Я – человек творческий, а власть – это всегда система.
Поскольку Леонида Юрьевича Коссовича очень активно в то время продвигала областная администрация, то, естественно, для него не составило труда получить этот пост. Такая практика при выборе руководства в вузах – дело обычное для нашей области, к сожалению. Результат такой практики, как говорится, налицо.
Корр.: Расскажите, пожалуйста, когда начался ваш конфликт с руководством университета? Когда прозвенел, скажем так, первый тревожный звоночек?
В. Мирзеханов: Все получилось гораздо быстрее, чем кто-либо мог ожидать. Вскоре после того, как Коссович пришел к власти, в университете началась реорганизация. Причем, совершенно, на мой взгляд, необоснованная и не оптимизирующая учебный процесс. И не только на мой взгляд.
Общеуниверситетские кафедры иностранных языков, не принадлежащие ни одному факультету, без каких-либо обсуждений с сотрудниками кафедр буквально насильно присоединили к филологическому факультету. Такое решение противоречило логике развития университета, его традициям – в то время университет еще не отвык обсуждать все важнейшие вопросы.
На заседании Ученого совета СГУ я высказал свое мнение на этот счет. Я думаю, с этого момента и был запущен необратимый механизм конфликта…
Все дело в том, что с первого дня своего правления ректор занят исключительно проблемой укрепления и удержания своей власти. И в результате он, вместо того, чтобы развивать университет, занят исключительно формированием вертикали власти. Поэтому принципы самоуправления, демократические процедуры были заменены силовыми единоличными решениями. Власть, использующая дубину вместо убеждения – это слабая власть. У меня ощущение, что в университете уже достаточно давно администрация и коллектив живут «разными жизнями».
Корр.: А что последовало после этого заседания?
В. Мирзеханов: Начались сложности с оформлением бумаг, которые шли через ректорат, проблемы с оформлением служебных командировок. Дальше – больше. Стали неожиданно возникать препятствия при открытии новых специальностей. Открытая истфаком специальность «Искусствоведение» была с легкостью отдана Коссовичем пединституту. Правда, потом удалось вернуть ее обратно – с помощью той же Москвы.
Корр.: Я так понимаю, что это был еще не самый пик обострения ваших отношений? Когда же он наступил?
В. Мирзеханов: Я с грустью наблюдал за изменениями, происходящими в родном университете, понимая, что в недалеком будущем это приведет к неминуемому краху, развалу, после которого будет трудно что-то восстановить. Коссович же не чувствует, насколько тонкой системой он управляет. И ведет себя, словно прораб на стройке. Он не видит, что главное достояние – это университетские люди, инициативные, талантливые знающие свое дело.
В октябре 2005 года я дал интервью Алексею Колобродову для журнала «Общественное мнение». Статья называлась «Университет – моя религия». Она была пронизана грустью и тревогой за СГУ, я выступил там с прямой и резкой критикой действий администрации. И хотя и до этого были публикации, повествующие о ситуации в университете, именно эта статья послужила точкой отсчета для открытого противостояния.
Корр.: И что последовало за этим?
В. Мирзеханов: Начался открытый прессинг. Все делалось для того, чтобы затравить меня и тех, кто меня поддерживает. В январе 2006-го в том же «Общественном мнении» появилось интервью декана факультета философии и психологии Белова Владимира Николаевича, напоминавшее уже забытый жанр политического доноса. Владимир Николаевич упрекал меня в том, что я выступаю против «Единой России», хотя это не имеет ничего общего с действительностью.
Коссович перестал принимать меня, перестал поддерживать даже рабочие отношения. На всех заседаниях он открыто критиковал меня. Наш коллектив каждый день ходил на работу, как на войну. Это была настоящая война – с потерями, вестями с «передовой», победами и поражениями.
План по уничтожению истфака был достаточно прост. Главной задачей стало – сменить на факультете руководство. Мне стали предъявлять фантастические, придуманные идеологами ректората, претензии: агент влияния Запада, пропагандист западных ценностей, оппозиционер, чуть ли не готовящий оранжевую революцию. Идеологи ректората сознательно привнесли в профессиональный конфликт политику, их обвинения не хочется ни опровергать, ни комментировать.
Что я мог сказать по поводу этих обвинений? Достаточно будет только того факта, что истфак СГУ является одним из ведущих исторических факультетов России. Наши преподаватели стажировались в ведущих научных центрах мира, кафедры имеют рекордное количество профессоров, доцентов и кандидатов наук. Истфак до последнего времени открывал для студентов блестящие перспективы. В частности, у нас были налажены связи с ведущими академическими институтами России, наши выпускники были весьма востребованы на рынке труда. Мои командировки выставлялись ректоратом чуть ли не увеселительными прогулками, в то время как они осуществлялись лишь с одной целью – укреплять и налаживать связи в научном мире, улучшать имидж факультета и обеспечивать выпускникам достойное будущее. Для этих же целей открывались новые престижные специальности, в частности специальность «Международные отношения», при открытии которой мы не получили никакой поддержки ректора. Как ни странно, но Коссович, который должен был гордиться столь успешным подразделением вверенного ему учреждения, всячески препятствовал его развитию, мало того, не давал ему нормально работать.
Корр.: Расскажите, пожалуйста, о вашем увольнении в апреле 2006 года. Что этому предшествовало?
В. Мирзеханов: Коссович и компания использовали любой шанс, чтобы всячески очернить меня, а впоследствии и уволить. Поэтому когда 2 апреля XI корпус посетил Володин, меня обвинили во всех хозяйственных проблемах нового корпуса. По этому поводу был поднят шум в прессе, где про меня писали, что я не забочусь о своем подразделении. О том, насколько это была вопиющая ложь, может красноречиво сказать тот факт, что я, как декан факультета, по Уставу, не отвечаю за подобные вопросы – для этого существуют проректор по хозяйственной части и комендант, подчиняющиеся напрямую ректору. Так что этим шумом в прессе Коссович подставил, в первую очередь, себя.
Я много раз информировал проректора по хозчасти и ректора насчет отопления и ситуации с туалетами, но их реакции не последовало. Ее, как я понимаю, и не должно было быть – это был продуманный шаг против меня.
А тот самый пресловутый выговор за противодействие службе безопасности я получил следующим образом. Две студентки нашего факультета подделали зачет. Секретарь деканата обнаружил подделку и сообщил мне. Как и полагается, мы информировали ректорат и назначили комиссию для пересдачи зачета. Это были первокурсницы, и это было их первое нарушение, поэтому мы дали им шанс.
Но почему-то ректор назначил проверку нашего факультета, якобы потому, что мы покрываем подобные случаи. То есть это был очередной весьма туманный повод поквитаться со мной. Служба безопасности университета стала вызывать к себе студентов на «собеседования», «прорабатывать» их. И это несмотря на то, что на тот момент служба даже не была легитимна. Не говоря уж о том, что опрашивать несовершеннолетних без родителей запрещено законом. Все мое противодействие службе безопасности состояло в том, что я всего лишь посоветовал студентам являться на подобные мероприятия с родителями.
Помимо всего прочего, в этот период Ученым советом, возглавляемым Коссовичем, было изменено положение о выборах деканов. В результате ректор получил возможность увольнять деканов. Чем он и не преминул воспользоваться.
13 апреля Коссович посетил наш корпус и с сияющим от радости лицом зачитал мне выговор за противодействие службе безопасности и, как он выразился, «еще за четыре тысячи нарушений документооборота». Далее он зачитал приказ об увольнении.
Корр.: Как восприняли эту новость Вы и ваши сотрудники?
В. Мирзеханов: Нельзя сказать, что спокойно. Однако же я был уверен в своей правоте и в том, что сумею ее отстоять. К тому же, у меня нашлись многочисленные защитники. Сразу же после увольнения поднялся невероятный шум в академических кругах, в прессе, в том числе и в федеральной. Дошло до того, что даже лондонская «Times» написала статью в мою поддержку. Через четыре дня приказ об увольнении был приостановлен – скорее всего, под давлением министерства. Такая шумиха была не на руку высоким покровителям Коссовича. Полностью отменен приказ был лишь в мае.
Корр.: Правда ли, что лето 2006-го стало для Вас «летом судебных разбирательств»?
В. Мирзеханов: Правда. За это лето и осень 2006-го я и мои коллеги выиграли шесть судов, с помощью которых с меня были сняты все дисциплинарные взыскания. А Коссович после этого преспокойненько продолжал ректорствовать. Просто небывалый случай в мировой и российской практике – ректор проигрывает столько судов за незаконные действия и не получает взыскания от учредителя! Хотя, по сути, за такие фокусы руководителя наказывают. Его, конечно же, спасло высокое и практически непробиваемое покровительство.
Корр.: Происходили ли какие-нибудь эксцессы на вверенном Вам факультете в этот период? Или дело ограничилось только попыткой увольнения?
В. Мирзеханов: Если бы! После оглашения приказа об увольнении стали происходит странные вещи. Я никого не хочу обвинять, поскольку не располагаю уликами. Просто приведу такой факт: в тот период, когда на меня оказывалось открытое давление, троих сотрудников истфака избили на улице. Конечно, их избили неизвестные, которые моментально скрылись, но такое совпадение наводит на определенные мысли…
Потом был эпизод, когда проректор по безопасности Лямин, ворвавшись в деканат, ломал металлический шкаф, надеясь найти там документы. Был даже составлен милицейский протокол. Также была попытка незаконно опечатать мой кабинет.
Корр.: Но такая тактика не принесла вашим противникам удачу. И тогда они решили ее сменить…
В. Мирзеханов: Совершенно верно. Поняв, что силовыми методами с нами не справиться, ректорат решил действовать по-иному. Меня стали дискредитировать в прессе, причем все подобные статьи были написаны на правах рекламы – я посылал в редакции соответствующие запросы на этот счет. Они пытались постоянно найти поводы для выговоров, оказывали административное давление. В январе 2007 года, когда подошло время выборов заведующего кафедрой новой и новейшей истории, мою кандидатуру поддержала кафедра. А вот Ученый совет, в то время уже тщательно отнивелированный Коссовичем, мою кандидатуру не утвердил. Процедура выборов была нарушена – отсутствовали кабинки для голосования, оказывалось давление на голосующих. По поводу таких незаконных выборов я обратился в суд. К тому же совет, не утвердивший мою кандидатуру, был нелегитимен, поскольку Коссович ввел туда своим приказом 12 «верных короне» людей. В настоящий момент уже состоялось пять заседаний суда, а пока суд не пришел к решению, проведение выборов завкафедрой временно запрещено.
При всем этом осуществлялась буквально массированная атака на меня в прессе, меня пытались дискредитировать как ученого и администратора. Все дело в том, что в мае в университет пришел Дмитрий Чернышевский – его взяли с целью убрать меня любой ценой. Он координировал все усилия ректорской команды, направленные против истфака.
Но они проиграли информационную войну, поскольку, к счастью, за меня вступились почти все СМИ Саратова. И попытки очернить меня в глазах общественности лишь показали их настоящее лицо. По сути, очернять меня им удавалось только на сайте СГУ и в университетской газете.
Корр.: Расскажите, пожалуйста, поподробней о попытках дискредитировать Вас как ученого, а также о той приснопамятной статье Дмитрия Чернышевского в «Земском обозрении».
В. Мирзеханов: Попытка дискредитировать меня как ученого, была, пожалуй, самой забавной. Вначале появилась заказная статья в «Комсомольской правде», где в провокационной и оскорбительной манере разбиралась моя деятельность как ученого. Причем факты заведомо искажались. Затем состоялось заседание совета, где одним из вопросов шло обсуждение моей компетентности как ученого по материалам той самой статьи. Получается, Ученый совет старейшего в России университета обсуждал заказную статью в самой что ни на есть желтой прессе. Причем администрация СГУ сама и заказала эту статью. Меня обвинили в автоплагиате – никто из администрации не смог объяснить мне, что это такое. На самом деле это обычная практика – использовать материалы своих статей в авторских монографиях.
К счастью, не Ученый совет давал мне звание профессора, не ему и отнимать. Но факт остается фактом – вся эта шумиха с использованием самой тиражной газеты области с соответствующей аудиторией была грязным пиар-ходом, направленным против меня.
Что же касается публикации Дмитрия Чернышевского в «Земском обозрении», она была растиражирована с помощью сайта СГУ, и ее прочитали очень и очень многие. Эта публикация вызвала возмущение общественности и академических кругов, как в России, так и за рубежом. Поэтому ректорат был вынужден снять эту грязную публикацию с официального сайта. По моему заявлению в прокуратуре ведется расследование факта унижения национального достоинства и открытой ксенофобии.
Корр.: Скажите, а общались ли Вы в этот период с самим Дмитрием Чернышевским?
В. Мирзеханов: В июле 2007 года он пригласил меня на чашку кофе. Я не ожидал такого приглашения, но все же пошел. На этой встрече он заявил, что мной недовольны на самом высоком уровне, что мой вопрос уже решен. Он уговаривал меня написать заявление об уходе по собственному желанию, обещая оставить на кафедре профессором…
Корр.: Как Вы оцениваете решение ректората о реорганизации факультета в институт?
В. Мирзеханов: Этим решением они, в первую очередь, ударили по интересам студентов. Это страшно, когда ректорат, для того, чтобы снять одного неугодного декана, изменяет статус факультета, не считаясь с реальными интересами двух тысяч студентов. Ведь институт истории и международных отношений никто не знает ни в России, ни в мире. У него нет прямых договоренностей с академическими институтами, его студентов не будут отрывать с руками работодатели.
Директором института назначили Виктора Николаевича Данилова. А я работаю профессором кафедры новой и новейшей истории.
Корр.: Считаете ли Вы такое решение незаконным и будете ли обжаловать его в суде?
В. Мирзеханов: Несомненно, такое решение ректората является незаконным и необоснованным. Я уже обратился с исковым заявлением в суд.
Корр.: Скажите, Велихан Салманханович, а нет ли желания все бросить и уехать? Ведь Вы неоднократно заявляли, что без работы не останетесь.
В. Мирзеханов: Желания все бросить и уехать у меня нет. Это было бы нечестно и несправедливо по отношению к коллегам и студентам, которые были со мной в этот непростой период моей жизни.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
