|
| К свежему номеру |
Вернисаж «Семейный праздник»
Александр ДАВИДЕНКО Конечно, любопытно на практике продемонстрировать открытия Шевреля – Гельмгольца (сделанные еще 150 лет назад и тогда же использованные художниками) о взаимодействии двух цветов в разных комбинациях (основных и производных). У Г. Панферова такие пары: синий – желтый, зеленый – оранжевый, красный – зеленый, красный – голубой, зеленый – желтый. (Окончание. Начало см. в № 14 (573) от 22 апреля 2011 года)
Но то, что могло быть выразительным в художественном плане при следовании определенной концепции цветовых отношений, не становится таковым, когда избирается концепция множественности лабораторных анализов. В результате мы имеем не слаженное звучание настроенного оркестра, а разноголосицу отдельных инструментов, занятых исключительно собственной настройкой. Так как частные гармонии локальных зон не подчинены общей гармонии всей живописной поверхности в целом, то создается удручающее впечатление лоскутного одеяла с тяжеловесным доминированием избыточного декора. Причем, несмотря на фактическое разнообразие фактур, геометрий и цветных пятен, возникает ощущение монотонности.
Вот эта перегруженность, избыточность, отсутствие выразительного лаконизма (неумение выделить главное?), чрезмерная повествовательность (не только сюжетная, но и фактурная, пластическая), стремление выплеснуть как можно больше информации на единицу площади, проявляется и в немногочисленных иллюстрациях, показанных на выставке. Только в одном случае подобная стратегия становится успешной, когда именно разнообразие материала (его природа, определяющая контрасты фактур, форма и цвет, соединенные в как бы случайной упорядоченности), создавая прихотливую игру пятен, плоскостей и объемов, сливаются в гармоничную композицию театрального костюма (два эскиза костюмов 2004 года).
Г. Панферов становится со временем заложником приема, который в неизменном виде начинает сковывать художника, теряется чувство свежести, возникает отчетливая серийность. Эта ситуация требует, по меньшей мере, модификации приема. И примеры этой модификации мы видим на этой же выставке. Примеры как отрицательные, так и положительные. К первой группе, на мой взгляд, относятся работы, отображающие тенденцию еще большей «материализации» декора, превращения его в самостоятельный элемент «фасадного» дизайна, пожалуй, не имеющего отношения к станковому искусству (умышлено не говорю – живописи, т. к. живописи нет): «Солнечный рынок», «Солнечные рыбки» – обе 2011 года. К второй группе можно отнести две работы, существенно отличающиеся друг от друга характером стилизационных моделей. В одной из них («Диалог о вечном. 2010 г.») использованы нити и куски мешковины, не только оживляющие фактуру, но и органично включенные в общий пластический контекст. Само изображение построено на приемах, возвращающих нас к некоторым истокам зарождающегося кубизма – примитивизация форм на основе образов ритуальных африканских масок. Вряд ли Г. Панферов видел эти маски в этнографическом музее, но он, конечно же, прекрасно знает знаменитую работу П. Пикассо «Авиньонские девицы. 1907 г.».
Кроме щадящего фактурного оживления, решительной пластической деформации, в работе Г. Панферова присутствует ирония (я бы сказал – сарказм), выраженный в использовании понятия «вечного» не в привычном, «высоком» значении – вечной оказывается тема «как женщине выглядеть красиво», т. е. вопросы косметики, одежды, нарядов. Вторая работа («Духовная жизнь. 2011 г.») в своей основе использует ту же пластическую аналогию с перегородчатой эмалью, но благодаря малым размерам фактурные изыски этим и ограничиваются – декор не «шумит».
Гораздо интереснее то, как форма репрезентации этой основы становится важнейшим фактором преображения художественной формы, смещения и расщепления акцентов. Ограничение внешней деревянной рамой четырех квадратных рамок меньшего размера, внутри которых и помещена «основа» (та самая имитация перегородчатой эмали), генерирует разнообразие ассоциативных цепочек (и это не аллюзии, а ясно читаемые образы). Перед нами и киот, представляющий иконное пространство, и структура иконостаса с четырьмя иконами, и симультанные окна, одномоментно показывающие разные фрагменты единого изображения. Сам по себе прием очень выразителен, позволяет использовать художественное высказывание в разных коннотациях, расширяя интерпретационное поле. Правда, при попытках использовать его многократно, превратить в серийный прием, он будет подвергаться инфляции.
Несколько особняком стоит работа «Я люблю свою лошадку. 2011 г.» – здесь использованы принципиально иные художественные решения, не предполагающие фактурного декоративизма. Позволю себе в качестве сравнения (формального, а не художественных достоинств) обратиться к картине А. Матисса «Марокканка Зора. 1912 г.» (из коллекции Эрмитажа) – в ней использовано такое же сочетание цвета, но он выполняет активную декоративную функцию. У Г. Панферова цвет не просто декоративен, он приобретает дополнительный аспект, выводящий обозначенное за пределы привычных отношений (как сюжетных, так и цветовых). Благодаря контрастам (пластическим, цветовым, смысловым), возникает ощущение ирреальности происходящего (у А. Матисса – экзотичности); даже фон, с его отстраненной холодностью, работает на усиление этого впечатления. Контрасты цвета подчеркивают органическую «инаковость» совмещенных элементов, настаивая на насильственном характере этого совмещения. Поэтому, несмотря на нейтральный сюжет и внешнее спокойствие, чувствуется высокий уровень конфликта – внутреннего, скрытого, затаенного.
Такое впечатление, производимое работой, сближает ее с произведениями художников «магического реализма» (например, Э. Хоппера), но, в отличие от них, ощущение иррациональности вызывают не ситуативные тревожные диссонансы, а прежде всего колористические. Цвет использован не для выявления материальных характеристик видимого – вещества искусства: особой фактуры живописной поверхности, выразительности мазка, декоративной самоценности цветного пятна и т. д., а для привлечения внимания к символическим, даже мистическим подтекстам, скрытым за внешней прозаичностью сюжета. В этом Г. Панферов продолжил традиции голуборозовца П. Кузнецова (особенно раннего периода), а также К. Петрова-Водкина.
Естественно сравнение с «Купанием красного коня. 1912 г.», но отличий (опять же, не в плане художественных достоинств) больше, нежели сходства: это и иной «эмоциональный градус», и отсутствие некоторой пафосности, присущей картине классика (правда, ее заменила едва заметная манерность), а также иной принцип использования выразительных возможностей цвета. Помимо чисто декоративного, по-фовистски дерзкого звучания, цвету придается символическая функция. У К.Петрова-Водкина это символика конвенционального типа, т. е. общеупотребительная, «договорная», а у Г. Панферова цветовые гармонии построены не на дерзких, но спокойно разрешающихся гармониях, а на смещенных гармониях, вызывающих ощущение некоторой подмены реальности, намека на иные отношения.
Так называемые «чисто живописные» работы («Консерватория», «Театр оперы и балета», Прозрачное утро» – все 2010 года) можно было бы вовсе не упоминать, если бы не их количество. Возможно, обилие работ, характеризующихся вялым цветом, неумением выявить планы даже в плоскостной форме, мертвенность фактуры и т. д., объясняется ориентированностью на гипотетического «массового покупателя», но и он, надо думать, не будет в восторге от совершенно «картонной», наспех раскрашенной «Утоли моя печали. 2010 г.». Впрочем, салонизмы (не «салон» – он предъявляет более высокие требования к исполнительскому мастерству) были свойственны Г. Панферову и раньше – «Маскарад иллюзий. 2007 г.».
Надо все-таки сказать несколько слов об Анастасии – младшей представительнице семьи Панферовых. На фоне рядовых батиков, сомнительного качества гобеленов и неумелой «живописи», символом не исполнившихся надежд выглядит небольшой, но такой искренний, такой чувственный, такой «вкусный» по цвету натюрморт образца 2001 года! На сегодняшний день жизнь как таковая, со всеми ее влюбленностями, увлечениями, радостями и печалями, интересует девушку гораздо больше, нежели трудная жизнь в искусстве. И увещеваниями здесь не поможешь. Она или никогда не станет подданной этого королевства, или станет позже, но сама, когда искусство станет неотъемлемой частью ее жизни как таковой.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
