|
| К свежему номеру |
История и Современность Путин, стань ПримаковымВиктор Топоров об упущенных возможностях и реальных шансах президента Виктор ТОПОРОВ www.svpressa.ru 9 октября 2012 года Недавно, по случаю некруглого юбилея, многие вспоминали трагическую развилку отечественной истории – кровавый антиконституционный переворот 20 сентября – 4 октября 1993 года, – по завершении которого о правовом государстве и о демократическом развитии событий в нашей стране следовало забыть надолго, если не навсегда. И, напротив, мало кто помнит сегодня (да и мало кто знает) о другом упущенном историческом шансе – упущенном пятью с половиной годами позже, весной 1999 года. Я имею в виду гипотетическое правление Е.М. Примакова – на правах то ли президента, то ли всемогущего премьер-министра. Правление безусловно авторитарное (а каким еще могло оно быть, если демократию уже расстреляли из танковых орудий?), однако опирающееся на воистину всенародное согласие.
Напомню, что Примаков стал премьер-министром сразу после дефолта в августе 1998 г. (вернее, месяц спустя, – и месяц этот был потрачен впустую на попытки вновь навязать обществу «политического тяжеловеса» В.С. Черномырдина). Сам по себе суверенный дефолт с одновременной четырехкратной девальвацией национальной валюты был тяжким государственным преступлением тогдашнего руководства страны – ведь даже пессимисты предрекали неизбежность либо девальвации, либо дефолта, но никак не и то, и другое сразу. К тому же, при так и не выясненных обстоятельствах бесследно растворился в воздухе 5-миллиардный транш МВФ и упорно говорили о том, что его «распилили» государственные чиновники высшего рода, спекулировавшие на ГКО – и успевшие как раз на эти деньги продать государству собственные обесценившиеся облигации. По факту пропажи транша было возбуждено (а затем приостановлено, а в конце концов и прекращено) уголовное дело, фамилии фигурантов которого до сих пор у всех на слуху.
Примаков собрал первое в нашей истории коалиционное правительство (кроме, конечно, Временного в 1917 году). Собрал не по партийной принадлежности, а по двум основополагающим признакам – профессиональной компетентности и личной честности назначенных им министров. Это было правительство национальной катастрофы и, вместе с тем, правительство национального спасения. Правительство, которое мало-помалу – и чем дальше, тем больше – превратилось в правительство национального доверия. Потому что произошло чудо: страна, лежавшая в руинах, внезапно ожила. Промышленность, сельское хозяйство, сфера услуг – все это начало работать в разы, если не на порядок лучше. А знаменитый примаковский «разворот над Атлантическим океаном» обеспечил и надлежащий патриотический подъем. Впервые после Черного Октября–1993 в обществе возобладали осторожно оптимистические настроения. А сам Примаков даже не скрывал того, что собирается разобраться с государственными преступниками 1990-х. Страну облетели его слова о семидесяти тысячах коек, которые необходимо заготовить в следственных изоляторах.
В число «семидесяти тысяч», безусловно, должны были войти члены «Семьи», начиная с Б.А. Березовского, но им, разумеется, не заканчивая. И, понятно, они вовсю тормошили уже мало что соображавшего «дедушку». Который, однако, не утратил двух ключевых инстинктов – самосохранения и воли к власти. Строго говоря, это был один инстинкт, потому что вне власти он себя не мыслил. Примаков перетягивал на себя не одеяло, а страну; перетягивал умным, достойным, эффективным и, далеко не в последнюю очередь, некоррумпированным правлением, – а Ельцин ненавидел его за это все сильнее и сильнее. И когда Дума закономерно поставила вопрос об импичменте «работающему с документами, не приходя в сознание», президенту, причем по четырем пунктам обвинения сразу (и не только поставила, но и проголосовала за импичмент, недобрав голоса лишь по списочному составу, но никак не от числа реально принявших участие в голосовании), президент отреагировал на это, скоропалительно отправив в отставку суперпопулярного (в том числе и в Думе) премьер-министра. По сути дела, это стало переизданием пресловутого указа № 1400, только в облегченном варианте, потому что на сей раз обошлось без танков.
Премьер-министром президент назначил Сергея Степашина. Или Николая Аксененко? Он и сам путался, называя премьером то одного, то другого и на всякий пожарный случай приглашая их к себе на водку или вызывая на ковер обоих сразу. Но снял он все-таки – всего четыре месяца спустя – Степашина и назначил на его место Владимира Путина. Которому тогда все давали в премьерах тоже месяца четыре – и в общем-то не очень сильно ошибались: всего за две недели до ухода в отставку Ельцин порывался убрать успевшего приобрести популярность благодаря военным успехам в Дагестане и в Чечне премьер-министра и назначить на его место все того же Аксененко (протеже БАБа). Но тут уж встала стеной «Семья», успевшая выговорить себе пожизненные гарантии личной и имущественной неприкосновенности.
А что же Примаков? Честный служака, он беспрекословно подчинился формально конституционному решению президента – и вознамерился вернуться во власть столь же законным демократическим путем. Создав вместе с Юрием Лужковым партию «Отечество» и блок ОВР, он уверенно вел ее к победе на парламентских выборах (с прицелом на предстоящие президентские), но в конце концов уступил победу. Уступил созданному БАБом и формально возглавленному Сергеем Шойгу «Единству» – и отошел в глубокую политическую тень. Хотя и впоследствии собирал у себя на даче чуть ли не еженедельно ведущих политиков самого разного толка – причем на этих посиделках, согласно определенным источникам, регулярно бывал и уже ставший сначала премьер-министром, а затем и президентом Путин.
Долгие годы после этого мне не давал покоя один вопрос. Да, Примакову не удалось прийти к власти конституционным, законным, путем – прийти по результатам выборов. Но ведь с самого начала было понятно, что ему это не удастся. После Черного Октября–1993 демократия и законность в нашей стране закончились прежде всего на высшем уровне: власть у нас с тех пор можно или унаследовать, или захватить. Почему же снятый с должности премьер-министра (и тем самым автоматически утративший статус преемника или наследника) Примаков не решился пойти другим путем? Почему же он, одинаково и заслуженно популярный во всем обществе (за вычетом горстки олигархов и их политтехнологической и медийной обслуги), в Думе и – как бывший глава внешней разведки – в силовых структурах, не говоря уж о лично сформированном им самим коалиционном правительстве, – почему же он, услышав о своей отставке, не рассмеялся в ответ и не отправил наконец на покой осточертевшего всей стране и уже практически невменяемого президента-узурпатора Ельцина? Да, конечно, это было бы дворцовым переворотом – но такой переворот поддержала бы вся страна! И обошелся бы он малой кровью, а может быть, и вовсе без крови.
Эти сомнения я изложил в колонке «Альтернативная история. Операция «Ельцин в Форосе», напечатанной шесть лет назад в довольно малозаметном «Политическом журнале». К моему изумлению, буквально на следующий день мне позвонил сам Примаков. Собственно говоря, позвонили сначала от него: «С вами будет разговаривать Евгений Максимович». – «Какой такой Евгений Максимович?» – искренне недопонял я. «Примаков», – ответили мне с явным осуждением моего невежества. Разговор шел по мобильному телефону, слышно было для моей простенькой «Нокии» поразительно четко. Голос Примакова я узнал, хотя слышал его (по «ящику») перед тем не часто.
Приведу ключевую цитату из тогдашней колонки: «А ведь поступи он так, мы жили бы сегодня в другой стране. В какой? Проще всего это можно сформулировать так: президент Примаков добился бы на самом деле того, что президент Путин декларирует – и только декларирует, – он установил бы суверенную демократию, реализовал национальные проекты, удвоил ВВП, разобрался с олигархами (отнюдь не только с равноудаленными) и обуздал коррупцию. А всего-то и стоило: отправить вконец распоясавшегося дедушку на покой. Но служака Примаков восстать – пусть и чисто номинально – не посмел».
Примаков объяснил мне в телефонном разговоре две вещи. Во-первых (это он, впрочем, многократно заявлял и официально), в президенты он не собирался, а вот остаться – или, при президенте Лужкове, стать – премьер-министром с самыми широкими полномочиями был бы отнюдь непрочь. Я, правда, не понял – и до сих пор не понимаю, – как такое возможно в суперпрезидентской республике и с заведомой оглядкой на то, что быть всего лишь зиц-президентом Лужков наверняка не захотел бы.
Второе возражение оказалось куда серьезнее. Примаков не стал ханжески делать вид, будто и в мыслях не держал устроить дворцовый переворот: он объяснил, что я сильно ошибаюсь, говоря о возможности осуществить таковой малой кровью. Сопротивление, сказал он, наверняка оказалось бы значительно более масштабным. А значит, и кровопролитие (хотя этого слова он и не произнес). Что ж, он наверняка просчитывал этот вариант – и просчитывал далеко не на глазок (в отличие от меня), – а значит, прекрасно понимал, что он делает и, главное, чего он не делает… И все же этим звонком Примаков мне польстил, Примаков меня обаял, но отнюдь не убедил. И я по-прежнему остро сожалею об упущенной в 1999 году исторической возможности. И, вместе с тем, искренне желаю В.В. Путину стать наконец президентом, который добивается того, что декларирует на словах. Грубо говоря, я желаю Путину стать Примаковым, только победительным Примаковым. Тем более, что никакого другого выбора ему уже не оставили.
 |
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
