Официальный сайт
|
|
На коллаже: председатель саратовского Арбитража Алексей Горябин, судья Юлия Огнищева на фоне здания «Сарграда» Материал подготовил Андрей ТРИАДСКИЙ
В Арбитражном суде Саратовской области продолжается резонансное разбирательство о судьбе одной из городских достопримечательностей – здания, построенного компанией «Сарград» на Октябрьской, 7. Процесс инициировало правительство Романа Бусаргина, которое добивается экспроприации объекта. Председательствует судья Юлия Огнищева.
Ранее региональные чиновники несколько лет добивались демонтажа, хотя, как установил Верховный суд в определении от 15 марта, инвесторы при получении участка, строительстве и эксплуатации здания закон не нарушали и теперь имеют право на компенсацию понесенных расходов.
Парадоксально, но факт: само здание (площадь 2329 квадратных метров), согласно тому же определению, необходимо снести из-за незаконных действий правительства области и мэрии.
«…Поскольку в настоящем деле признаны не соответствующими закону действия и разрешения уполномоченных органов, на основании которых был возведен спорный объект недвижимости, предприниматель не лишен возможности защитить свои интересы в установленном гражданским законодательством порядке, в том числе заявить требование о взыскании убытков, возникших в результате незаконных действий государственных органов (статья 1069 ГК РФ)», – говорится в определении судьи ВС РФ Ирины Грачевой.
Иными словами, за сатисфакцию чиновников и прокурора области Сергея Филипенко, как и в случае крушения ЖК «Победа» (там счет идет на миллиарды рублей) и по многим другим рукотворным кейсам, вновь придется расплачиваться бюджету, т.е. нам, налогоплательщикам.
Ведь из документа высшей судебной инстанции следует однозначный вывод: законодательство грубо нарушили кабинет министров Валерия Радаева и мэрия Саратова, полностью согласовавшие строительство, а потом по политическим мотивам начавшие агрессивную кампанию против объекта «Сарграда».
Инвесторы же действовали исключительно в легальном поле, с любовью к городу построив здание, признанное экспертами-архитекторами мирового уровня одним из лучших в России, а в Саратове лучшим за последние десятилетия.
В новаторский проект, украсивший собой исторический центр, вложены усилия сотен людей: архитекторов, проектировщиков, строителей, а также сотни миллионов рублей плюс затраты на обустройство прилегающей муниципальной территории.
Итак, сложилась правовая коллизия: инвестор построил здание абсолютно законно, по решению суда оно подлежит демонтажу за счет самого инвестора (исполнительное производство открыто), но с перспективой взыскания убытков с регионального бюджета, а параллельно областные чиновники добиваются его изъятия.
И напомним, что иск о сносе подало правительство Бусаргина по письменной просьбе Филипенко.
Он был удовлетворен той же судьей Огнищевой (текст ее решения стал предметом грустной иронии в профессиональном сообществе юристов), которая сейчас весьма оригинально рассматривает заявление областных чиновников об изъятии здания.
По мнению редакции, подача экспроприационного иска преследует имиджевую цель – саратовской номенклатуре необходимо отмежеваться от токсичной истории, чтобы не выглядеть коллективным Геростратом и субъектом откровенной политической расправы.
И люди, затеявшие снос-экспроприацию здания на Октябрьской, с первого дня реализации проекта знали: все разрешительные документы на проектирование и строительство инвестор получил строго в соответствии с законом. А единственный его «грех» – издательская и депутатская деятельность основателя «Сарграда» Сергея Курихина против коррупции, произвола, бесправия. Сидел бы в думе попугаем при молчаливом и бесцветном «Взгляде» – точно избежал бы гонений и преследований, а, быть может, был бы иногда обласкан дежурными номенклатурными комплиментами.
Ведь неслучайно, что в кампании по сносу здания публично участвовали и Роман Бусаргин, и Валерий Радаев, и тогдашний мэр, а ныне спикер облдумы Михаил Исаев.
Вчера Сергей Курихин выступил в арбитражном суде на процессе под председательством Юлии Огнищевой и подробно изложил свою позицию относительно правовой коллизии вокруг здания «Сарграда».
В ходе слушаний он отметил, что они проходят накануне 12 декабря – дня, когда исполняется 30 лет Конституции Российской Федерации.
«Юбилей. Чтобы бизнес не бежал из Саратовской области, а наоборот, сюда стремились люди, самое главное – соблюдать гарантии частной собственности. Также должно быть доверие к суду. По моему мнению, на территории региона это практически утрачено», – заявил предприниматель.
Сергей Курихин напомнил, что решение о сносе здания также принималось судьей Юлией Огнищевой.
«В основу легли показания пожилой женщины, 49-го года рождения. Это бывший директор Фединского музея Валентина Жукова. Она заявила, что не видела, какие документы подписывала. При этом суд не обеспечил ее явку на процесс», – добавил он.
По его словам, для «программирования» арбитража на принятие решения о сносе по инициативе руководства областной прокуратуры даже возбуждалось уголовное дело.
Но впоследствии оно было прекращено – подозрения оказались беспочвенными, что, впрочем, не мешало представителю надзорного ведомства Ольге Аристовой в ходе процесса о демонтаже бесконечно ссылаться на это бесперспективное дело.
«Само решение о сносе было заведомо неисполнимым, потому что на это дали всего 30 дней. Необходим проект сноса, он должен пройти экспертизу, нужно делать соответствующие изыскания. Все это занимает куда больше времени», – констатировал Сергей Курихин.
Он считает, что судебные разбирательства вокруг здания на Октябрьской носят не юридический, а политический характер.
И вчера эта версия обрела новые аргументы – ответчик вновь ходатайствовал перед судом о приостановлении исполнения решения о сносе.
Сейчас здание отрезано от коммуникаций – в нем нет электричества, газа и воды. Это приведет к необратимым последствиям, в частности, разморозке системы отопления.
Сергей Курихин сообщил, что в здании 77 окон, под которыми расположены 77 радиаторов, сотни метров мрамора и гранита, множество декоративных элементов.
«На прошлом заседании, Ваша честь, Вы ставили вопрос о том, зачем сохранять здание, которое может быть снесено? Это не обычная типовая постройка. В его создании принимали участие десятки архитекторов.
Вместе с представителями компании «Сарград» вложили в него не только материальные средства, но и частицу своей души. Поэтому они относятся к нему, как к своему детищу.
Но оно полюбилось не только им, но десяткам тысяч горожан, которые выразили свою позицию в петиции Вячеславу Михайловичу Лебедеву (председателю Верховного суда РФ – ред.), прося предотвратить снос.
Если суд незаконно лишит вас родительских прав на дочь, а потом вас спросят: какая вам разница, это уже не ваш ребенок. Пусть он замерзнет или его…», – развил мысль Сергей Курихин и в этот момент был остановлен судьей, попросившей не отождествлять недвижимость с живыми людьми.
«Это аллегория», – резонно уточнил Курихин.
Он пояснил, что относится к зданию, как к своему детищу, и ему, как и другим горожанам, небезразлично: «Будет ли здание подвергнуто атаке мародеров, разграблено или придет в аварийное состояние».
Предприниматель напомнил, что по определению Верховного суда РФ инвестор в любом случае получит компенсацию: сохранится ли здание в итоге или его снесут.
В последнем случае собственник дополнительно сможет выручить средства от продажи имущества – котельной, элементов ковки, мрамора, гранита и т.п.
«Однако из-за любви к городу собственник на это не идет, чтобы сохранить для людей архитектурную достопримечательность», – подчеркнул Сергей Курихин.
По его мнению, приостановка исполнения судебного решения о сносе могла бы решить вопрос с возобновлением подачи света и тепла – сейчас стороне ответчика приходится обогревать здание своими силами.
На эти цели ежемесячно тратится порядка миллиона рублей.
На этом фоне выглядит странной позиция правительства области, которое открыто выражает безразличие к тому, в каком состоянии оно, возможно, сможет получить объект.
Так, в ходе вчерашнего заседания заместитель начальника правового управления регионального правительства Денис Ильинов интересовался: на основании каких положений ответчик приходит к выводу, что здание может пострадать при разморозке?
«Юридические акты не отменяют законов физики.
На дворе отрицательные температуры. Доходит до минус 20 градусов, синоптики обещают до минус 30.
При нуле градусов вода замерзает, расширяется, может прийти в негодность вся система отопления», – объяснил прописные истины Сергей Курихин.
Он предположил, что правительство также могло бы выйти с ходатайством о приостановке исполнения судебного решения – это логично, если чиновники рассчитывают получить объект в работоспособном состоянии.
В ответ Ильинов безапелляционно заявил: «Делать мы этого, конечно, не будем. Потому, что это ваши интересы».
Тем самым Ильинов согласился с тем, что здание будет руинироваться таким вот рукотворным способом.
Кроме того, основатель «Сарграда» обратил внимание на то, что постоянное откладывание судом рассмотрения ходатайства о приостановке исполнения судебного решения оборачивается штрафами для инвестора.
«На прошлом заседании представитель службы судебных приставов ввела в заблуждение суд, что Надежду Шиловскую (мама Сергея Курихина – ред.) не привлекают к административной ответственности. Но 23 ноября ей был выписан административный штраф.
В администрацию города были направлены письма, чтобы приступить к исполнению судебного решения, но администрация не дает разрешение на установку ограждения. Без установки забора, исполнить решение суда невозможно. Мы считаем, что это делается умышленно», – пояснил Сергей Курихин.
В итоге вопрос с приостановкой исполнительного производства снова был отложен.
На этот раз судья Огнищева затребовала от сторон «представить дополнительные письменные обоснования доводов и возражений со ссылками на правовые нормы, в том числе о возможности или невозможности подключения ресурсоснабжающих организаций на стадии приостановления исполнительного производства».
Также суд назначил проведение строительно-технической экспертизы – на предмет того, возможен ли демонтаж здания без угрозы объектам культурного наследия (Особняк Дашковского и музей Федина), расположенным по соседству.
После заседания редакция попросила Сергея Курихина прокомментировать его итоги.
«В лифте арбитража совершенно незнакомые мне люди выразили сожаление, что в отношении здания на Октябрьской творится такой произвол.
По моему мнению, вся ситуация с ним напоминает, как по учебнику, классический рейдерский захват.
Но это не только моя боль, но и боль всего предпринимательского сообщества Саратовской области.
Характерно то, что бизнес покидает регион, а судебная система, в частности, арбитраж, наоборот расширяется. Сейчас судьи заняли все 15 этажей здания, выселив из него последний проектный институт в Саратове.
Поэтому, какие могут быть комментарии? Мне кажется, что они излишни.
Я не теряю надежды, как и многие другие представители бизнес-среды, что рано или поздно федеральные органы дадут правовую оценку тому, что происходит в регионе, тем упущенным годам, когда он мог бы развиваться.
И отдельно стоит отметить вклад Романа Бусаргина и Юлии Огнищевой в архитектуру нашего купеческого города», – резюмировал предприниматель.
Подробности по этой теме – в обзорной публикации ИА «Взгляд-инфо» «Руины Филипенко. Архитектурный шедевр в центре Саратова будет демонтирован».
https://www.vzsar.ru/news/2023/12/12/chinovniki-ne-hotyat-sohranyat-dlya-saratova-arhitektyrnyy-shedevr-sargrada.html Денис ДРАГУНСКИЙ, писатель
То ли скифы, то ли русские. СМИ сообщили, что вузы обязали составлять списки учёных, контактировавших с иностранцами. Но ведь наука сегодня интернациональна, и для того чтобы делать открытия, учёные должны знать, чем занимаются их коллеги за рубежом. Разве подобная изоляция не ударит прежде всего по самой России?
Возможно, общение с иностранцами помогло бы двигать науку. Но, во-первых, куда? А во-вторых – зачем? Хотя если говорить серьёзно, то мы прекрасно двигали науку в условиях полного отсутствия контактов с иностранцами с конца 30-х годов и до позднехрущёвских времён, когда это взаимодействие возобновилось.
Но в «закрытый период» мы хорошо делали именно военно-техническую науку, поскольку для неё такие условия изоляции как раз благоприятны, потому что военно-промышленная сфера – не рыночная. Это монопсония, когда есть только один заказчик в лице государства. А тогда и характеристики товара не важны, кроме одной-единственной. Скажем, кроме мощности. Себестоимость, размер, лёгкость не важны. Никто не говорит об охране труда в таком производстве или, прости господи, экологичности.
В общем, всю эту советскую историю можно воспроизвести. Что же касается остальных наук – начиная от экономики и кончая расшифровкой клинописи, то при нарушении международных контактов они придут в упадок даже при наличии наших собственных хороших наработок.
К счастью, у нас есть ресурс: страна большая и хороших мозгов хватает. Не все уехали, кто-то растёт дома – ищите юные таланты по школам и олимпиадам, предоставляйте им особые условия. Но всё же обрыв контактов в науках – путь тупиковый. Потому что в какой-то момент наш путь может разойтись с мировым развитием.
Проиллюстрирую это на примере литературы. Когда-то давно русская литература копировала византийскую и западную. Потом она встала с ней вровень. А когда появились Толстой, Чехов, Достоевский, то стала самой передовой и заняла лидирующие позиции в мире. Но потом, когда всё захлопнулось, пути разошлись: русская литература пошла по старым образцам социального романа XIX века, а в мировой литературе начало происходить что-то другое, интересное. И когда железный занавес упал, оказалось, что в литературном отношении мы, мягко говоря, в хвосте.
И если в начале XX века Фолкнера в Америке называли «наш американский Достоевский», то теперь всё наоборот: хваля российского писателя, говорят: «это наш Маркес», «наш Умберто Эко» или «наша Роулинг». А ведь хотелось бы, чтобы на Западе про кого-нибудь из наших сказали: «о, это наш немецкий Водолазкин», «о, это наш американский Пелевин!». Точно так же в условиях изоляции можно разойтись и в науках, и в технологиях. И тогда может оказаться, что мы занимаемся тем, чем уже никто давно не занимается.
https://versia.ru/osobyj-russkij-nauchnyj-put
24 октября, губернатор Саратовской области Роман Бусаргин в своем Telegram-канале заявил, что контракт с генеральным подрядчиком реконструкции театра оперы и балета расторгнут в одностороннем порядке.
Компанию ООО «Адепт Строй» лишили лицензии для работы на объектах культурного наследия. Теперь она должна вернуть деньги за невыполненные обязательства.
«Перед строительным блоком сейчас стоят задачи обеспечить охрану объекта, работу системы видеонаблюдения, а также провести комплекс мероприятий по консервации здания перед предстоящей зимой на время определения нового подрядчика», – отметил Бусаргин.
https://fn-volga.ru/news/view/id/215165 Сергей ПЕРЕПЕЧЕНОВ
Проблемы организации местного самоуправления в последние годы перестали обсуждаться в обществе, что означает, что общество, – я имею в виду критически настроенных людей, политиков, полагающих себя оппозиционерами, – полностью согласилась с созданной бюрократией системой муниципального управления, взамен полноправного конституционного местного самоуправления, основанного на заинтересованном участии всех граждан и юр. лиц, в развитии территорий проживания и деятельности.
Посыл начала 90-х годов, неизменившийся по сейчас – здесь, на уровне МСУ сосредоточено 80% нужд, потребностей и интересов жителей: собственников, налогоплательщиков, избирателей. При этом в последние 15-20 лет местная (местечковая) от этих нужд и интересов отдалилась, не оставив жителям никаких шансов на объединение вокруг их интересов.
Сразу же оговорюсь, что хотелось бы начать разговор с проблем местного самоуправления в крупных городах. Именно в них доведены до абсурда наши права на осуществление МСУ, именно в них сама модель существующих общественных отношений может быть подвергнута конструктивной критике, именно в них, где сосредоточен научный, экономический и общественный потенциал оппозиция может «перевернуть ситуацию», сделав жителей полноправными участниками, партнёрами будущей власти.
Демагоги много лет уводят все разговоры о местном самоуправлении к неготовности общества к демократизации, его инертности и т.п. Тогда как в процесс обсуждения, предлагаемой мной темы, должны включиться в первую очередь политики – те, кто влияет, пытается, хочет влиять на власть, те кто хочет взять на себя ответственность за эту власть на местном уровне, или на региональном, федеральном уровнях, в выработанных и согласованных в дискуссии позициях. В программах многих партий «местное самоуправление» представлено более или менее многословно, но никаких новых форм, новой политической ответственности, партнерства и участия всех субъектов прав МСУ не предполагает. Новые политики должны взять на себя ответственность за создание условий для становления и развития самоуправления на территориях городов.
Начать, как мне кажется, нужно с оценки существующих схем административно-территориального деления городов, которые в принципе не отвечают никаким современным требованиям. Они стали дурным наследием коммунистического режима. Саратов, город с населением около 900 тысяч чел. 6-ть административных районов с численностью от 50 тыс. до 300. На этих уровнях действуют администрации, районные суды, прокуратуры, налоговые и прочие инспекции и проч. – всё, что давит на человека своей «вертикалью». Тогда как в системе такого самоуправления на 20-ти территориях, в избирательных округах с численностью населения в 45 тысяч (!?) избирается депутат городской думы. В ней 20 избранных депутатов и 21 назначенных, в основном из партии власти. «Ниже» – нет ничего: ни домовых и уличных советов советских времён, ни органов территориального общественного самоуправления из 90-х годов… Попытки создать советы МКД ведутся в условиях полного и справедливого недоверия жителей к бюрократии местечковой власти, к депутатам, к власти в целом, как любит говорить Путин. И это самоуправление?! И с эти согласны парнасовцы, яблочники, Навальный, Гражданская платформа…?
О левых силах я пока не говорю (хотя на днях один из лидеров городской КПРФ Дмитрий Сорокин, в частности на сайте газеты «Богатей» заговорил на эту тему), вот почему.
Дальнейшее проектирование нашей (демократической) модели устройства местной власти и организации самоуправления, выявит в числе основных участников, субъектов МСУ: жителей-собственников, предпринимателей – т.е. людей и структуры имущественно ответственные – то есть те силы, которые участвуют в наполнении бюджета.
Коммунисты же (рад бы ошибиться) будут «переводить стрелки» на наемных работников, нанимателей и арендаторов, а то и вовсе «неких размытых «трудящихся», которые, конечно же, также полноправные участники и партнеры МСУ, но не движущая сила. По крайней мере, мной они в таком качестве не рассматриваются. Поэтому левые силы, безусловно, нужно, привлекать к работе над проектом, но учитывать особенности их идеологических позиций.
Так вот по схеме административно-территориального деления. Думается, рациональным было бы наличие 3-4 административных округов в Саратове (подобные схемы предлагались ещё в начале 90-х, пару лет назад её повторил директор Поволжской Академии государственной службы Аяцков). В этих округах – административная ответственность за город, его инфраструктуры, экономическое выживание и развитие.
Ресурсные же центры территориального, собственно самоуправления формируются на территориях сравнительно близких потребностям и интересам жителей (для краткости, «житель» выделяется из всех своих ипостасей). И эти территории, думается, не должны быть более 40 тысяч чел. То есть, можно было бы говорить, о избирательном округе по выборам депутатов Саратовской городской думы – как единице системы МСУ. А уже на каждой этой территории – в муниципальном районе – осуществляется самоуправление, обеспечиваются права граждан на его осуществление. Отсюда начинает развиваться гражданское общество, если хотите демократия.
К муниципальным районам должна быть «привязана» новая схема организации мировых судов с избираемыми судьями.
В Саратове на уровне МСУ будет бюджет территорий и консолидированный бюджет. В муниципальных районах будут избираться депутаты, объединяющие все здоровые для развития общественные силы: советы МКД, ТСЖ и ЖСК, общественные организации, профсоюзные активы, НКО, структуры политических партий, инициативные граждане.
Будут появляться новые формы участия, чему необходимо целенаправленные и заинтересованные действия НОВОЙ ГОРОДСКОЙ ВЛАСТИ – ответственной и близкой людям, способной координировать и стимулировать наше объединение на благо развития города. Ресурсными центрами районного самоуправления, мне кажется, должны становиться школы, с их огромным потенциалом в объединении не только детей, родителей, но и жителей близлежащих территорий. Далее будет нужно разрабатывать свой устав города, в котором ответственность за него стала бы делом общим.
Сегодня местная (местечковая) власть даже физически далека от нужд, потребностей и интересов горожан – предпринимателей, собственников и арендаторов, избирателей…
Из–за отсутствия общности коренных жителей территорий (городских и прочих) начинаются межэтнические конфликты, переходящие в социальные и политические. И если мы ИДЁМ ВО ВЛАСТЬ мы должны предложить себе (сначала) и людям доступный в понимании проект.
Вот в этом ключе хотелось бы начать обсуждать, надеюсь, интересную тему. И начать её могут журналисты, подвижники, лидеры структур политических партий. Став общей, идея могла бы стать общественным продуктом для работы межпартийных коалиций и общественных объединений.
Ещё. Главное, при проектировании НАШЕЙ ИДЕОЛОГИИ И ПРАКТИКИ ПО УСТРОЙСТВУ МЕСТНОЙ ВЛАСТИ И ОРГАНИЗАЦИИ САМОУПРАВЛЕНИЯ полностью отказаться от влияния существующей практики – законодательной и применяемой к исполнению бюрократией. Нынешнее МСУ, вместе со своим ФЗ-131, вместе с бесплодными уставами городов и весей создавалось ПРОТИВ НАС, а нам нужен ГОРОД, КОТОРЫЙ БЫ УПРАВЛЯЛСЯ ЛЮДЬМИ И ДЛЯ ЛЮДЕЙ.
19 октября 2013 года Дмитрий КОЗЕНКО
Путин в режиме видеоконференции провел заседание Совета по правам человека. Ранее известные адвокаты Шота Горгадзе и Генри Резник, юрист Мара Полякова, журналист Александр Никитский, экс-министр экономики Евгений Ясин были исключены из состава совета.
Это первое заседание СПЧ в обновленном составе. Незадолго до него состав совета был президентом обновлен. Известные адвокаты Шота Горгадзе и Генри Резник, юрист Мара Полякова, журналист Александр Никитский и экс-министр экономики Евгений Ясин были исключены из состава совета. Евгений Ясин ушел из жизни в сентябре этого года. Остальные, видимо, не устроили президента своим пониманием прав человека.
Объясняют, что это плановая ротация, но стоит посмотреть на тех, кто пришел в Совет. Среди нескольких неизвестных широкой публике общественников, например, значится Александр Ионов, которого официальные СМИ называют правозащитником. Он считается президентом Антиглобалистического движения России, в США он обвиняется во вмешательстве в местные выборы, в России после его заявлений признали иноагентами «Медузу»* и The Bell**. Еще Ионов писал на «Новую газету», Ксению Собчак и ряд других изданийи журналистов. Осталось дождаться в составе СПЧ Екатерины Мизулиной и профессионального доносчика Виталия Бородина [Руководитель общественной организации по борьбе с коррупцией Виталий Бородин, писавший доносы, в частности, на Аллу Пугачеву, актера Даниила Козловского и других деятелей культуры].
Позволим несколько отвлечься от повестки заседания СПЧ и немного поговорить о доносах. На наш взгляд, много чести приписывать Ионову занесение тех или изданий в реестр нежелательных организаций или иностранных агентов. Эти решения принимала власть, а «сигнал от народа» власти нужен лишь за тем, чтобы продемонстрировать, что все делается для людей и по их же просьбе. В то же время готовность властей принимать самые абсурдные доносы привело уже к коллективному помутнению рассудка. Например, движение «Ветераны России» требует запретить памятные медали, выпущенные Министерством спорта страны к 10-летию зимних Олимпийских игр в Сочи, из-за их сходства с украинским флагом. По мнению представителей движения, золотистый металл в сочетании с синей колодкой напоминает украинский флаг. Активисты уже направили свое обращение в администрацию президента и в Минспорта. Вот эта медаль – посмотрите и попробуйте найти сходство.
Теперь вернемся к заседанию Совета по правам человека.
Говорили о мигрантах в том смысле, что к ним нужно относиться доброжелательно, но во главу угла Владимир Путин поставил интересы россиян.
Как и на предыдущих заседаниях СПЧ, много было сказано о кризисе защиты прав человека в Европе и о том, что в нашей стране с правами человека все нормально, за исключением некоторых незначительных недостатков.
Президент заявил о деградации международной системы прав человека. Ее институты, по его словам, ангажированы Западом, участвуют в «позорном конкурсе русофобов». В то же время Россия готова к сотрудничеству с заинтересованными сторонами в деле защиты прав человека, хоть и вышла из ряда международных институтов этой сферы. Отдельно досталось Латвии, Путин заявил, что если в Латвии продолжат обращаться по-свински к населению, которое хочет жить там, то скоро эти власти столкнутся с ответным отношением. По всей видимости, имелось в виду русскоязычное население этой прибалтийской страны.
Конечно, глава СПЧ Валерий Фадеев не мог не поддержать президента. Он в свою очередь заявил (далеко не в первый раз уже), что доктрина прав человека используется для вмешательства во внутренние дела государств, а особую роль в работе по вмешательству играют неправительственные организации. Интересно, если по Фадееву доктрина прав человека вредна, то что делать тогда с руководимым им советом? Может, распустить?
Еще глава СПЧ подчеркнул, что информационная среда в большинстве своем находится под контролем США. В связи с этим Фадеев предложил создать институт контроля работы Google и других компаний ради информационной безопасности пользователей. Роскомнадзор тут же обиделся и заявил, что со всеми поставленными задачами контроля за всем, что шевелится, он справляется.
Хотя интересно, каким мог бы быть институт контроля Google? На общественных началах? Так он в каком-то виде уже есть в лице Екатерины Мизулиной и активистов, которые строчат доносы на интернет. Если же это будет государственная структура, то было бы любопытно посмотреть, как они будут работать. Возможно, приходить в свои офисы и задавать Google вопросы, которые мы остерегаемся здесь приводить. Потом оформлять полученные результаты в справки и отправлять по инстанциям.
Пока институт не создан и вряд ли будет, но свою печеньку Фадеев получил. Президент поддержал участие СПЧ в подготовке нового единого учебника по обществознанию, который должен заменить нынешний учебник Боголюбова. Только надо будет не забыть свозить верстку учебника на рецензию Рамзану Кадырову, а то может получиться неудобно, как вышло с Владимиром Мединским. Он написал некорректно о сталинской депортации народов Кавказа, а ездить в Грозный с извинениями пришлось министру образования Сергею Кравцову.
С другой стороны, а есть ли смысл придумывать новый учебник? Ведь есть же весьма примечательные пособия по обществознанию, например, учебник «Обществознание» для 11 класса. Авторы – А. Кравченко и Е. Певцова. Там среди прочего можно прочитать такое: «Максимально неодобряемое поведение: революционеры, террористы, не патриоты, политические эмигранты, предатели, атеисты, преступники, вандалы, циники, бродяги. На другом полюсе расположится группа с максимально одобряемыми отклонениями: национальные герои, выдающиеся артисты, спортсмены, ученые, писатели, художники, музыканты, политические лидеры, передовики труда, здоровые и красивые люди».
Из множества возникших у нас вопросов оставим только один: могут ли атеисты быть здоровыми и красивыми людьми? По логике авторов учебника – ни в коем случае!
Но самым интересным в прошедшем заседании было не это. Некоторые романтические личности посчитали заседание чуть ли не признаком наступающей оттепели.
Что дало основания для этого?
Главное – президент высказался о репрессиях, не о современных, правда, а репрессиях сталинских времен. «Когда мы говорим о жертвах политических репрессий, мы имеем в виду самых разных людей, это и те, кто действительно был противником советского строя, и сторонники, но оказавшиеся в силу разных внутриполитических причин за решеткой». И добавил: «Для нас важнее, чтобы ничего подобного не повторялось в истории нашей страны… Отсутствие права как такового в решении судеб людей, оно неприемлемо, если мы хотим, чтобы у страны было будущее».
Как-то не соотносятся эти слова с действительностью. И потом, считать этот пассаж признаком наступающей оттепели несколько наивно. Владимир Путин достаточно регулярно говорит о сталинских репрессиях и всегда с осуждением. Есть и еще один важный аспект, на который указывает политолог Михаил Виноградов:
«В телеграмах пишут, что вчерашний СПЧ – это прямо оттепель, реабилитация всеобщей декларации прав человека, замена чучхеистской риторики чем-то менее героиновым и вообще сигнал всем недостаточно больным силам, что все не совсем зря. Плюс еще Матвиенко попробовала снизить градус ада (речь идет о предложении спикера Совфеда умерить накал в дискуссии об абортах – ред.) и все это почти смена вех. Тут всегда трудно определить, где авторы – точные аналитики, а где – безнадежные романтики. Со скептической аудиторией это так не работает. Она либо вовсе пропускает мимо ушей такие сигналы, поскольку утратила интерес к словам, а замечает только действия. Либо привыкла к тому, что после каждой такой декларации о намерениях все происходит строго наоборот. Для того чтобы сигнал сработал, недостаточно просто его дать. Важно, чтобы на том конце его ждали и хотели вслушиваться».
*Призана Минюстом РФ нежелательной организацией
**Призана Минюстом РФ иностранным агентом
https://fn-volga.ru/news/view/id/217430 Александр ЦИПКО, доктор философии
Сегодня в России активно обсуждается возможность закрепления в нашей Конституции российской государственной идеологии. Но так и не ясно, какие ценности мы провозгласим взамен тех, которые уже присутствуют в Конституции 1993 года, где в ст. 2 провозглашается, что «человек и его права и свободы являются высшими ценностями».
Трагедия России состоит в том, что у нас реформаторами традиционно являются люди, не имеющие представления о том, что они хотят реформировать. Надо знать, что ценности 2-й статьи Конституции, по крайней мере до Русской весны 2014 года, были основными ценностями Президента РФ Вл. Путина. Он еще при появлении на политической сцене в 1999 году в своей статье «Россия на рубеже тысячелетий» как западник утверждал, что после во многих отношениях бессмысленного коммунистического эксперимента мы возвращаемся на «столбовую дорогу цивилизации, в основе которой лежат принципы рыночной экономики и демократии».
В этой статье Путин по сути излагает ценности русского либерального консерватизма, ценности того же Петра Струве, предлагающего соединить ценности европейской цивилизации и свободы с ценностями российской державности. На мой взгляд, нет оснований выводить нынешнюю идеологию СВО, повторяющую основные тезисы евразийства Александра Дугина, из антикоммунизма, либерального консерватизма Путина нулевых. И лично меня пугает, что сегодня как-то само собой ценности, закрепленные в нашей Конституции, выталкиваются ценностями не просто евразийства, а прокоммунистического евразийства Дугина, который настаивает на том, что Россия жива до тех пор, пока она расширяет свою территорию.
И меня, конечно, поразило, что Владислав Сурков, который очень много сделал в нулевые для пропаганды просвещенного патриотизма западника Петра Струве, сегодня повторяет вслед за А. Дугиным, что прекращение расширения территории России было бы для нее равносильно самоубийству. И самое опасное, что этот дугинский вариант нынешнего лозунга «Россия не Запад» идеологи Валдайского форума, к примеру, Константин Богомолов, уже называют сутью русской цивилизации. И уже вслед за А. Дугиным учат нас, что реализация евразийского проекта предполагает бесконечный подвиг русского народа, его готовность идти на немыслимые жертвы и лишения, лишь бы реализовывалась и развивалась национальная идея.
«Если раньше, – рассуждает А.Дугин, – мы воплощали в жизнь мессианистическую идею Карла Маркса, то теперь мы претендуем на последнее слово в земной истории. Это высшая сверхзадача нации как богоносного народа. Русским есть дело до всего и всех». Более того, А. Дугин считает, что русские пошли за большевиками, не потому что те пообещали крестьянам мир (то есть спасение жизни) и землю (кусок помещичьих наделов), а потому что якобы русские почувствовали в коммунистической идее свои собственные эсхатологические идеи – торжества Справедливости и Правды.
По сути, Дугин в своем проекте «ЕврАзия» призывает вернуться к советской мобилизационной экономике, «воспрепятствовать процессам приватизации и капитализации, а также биржевой игре и финансовой спекуляции» в своей новой евразийской империи. И при этом А. Дугин настаивает на том, что на самом деле его проект – вариант русского славянофильства, идущего еще от А.С. Хомякова. И конечно, Дугин ссылается на несомненный авторитет русского филолога, историка Николая Трубецкого как создателя евразийской идеи.
Действительно, до Н. Трубецкого, до начала 1920-х, вообще не существовало понятия «евразийская идея». И никому в голову не приходило искать в душе русского человека наследство татаро-монгольского ига. Религиозно-национальный подъем, о котором говорил Н. Трубецкой, когда он еще считал себя отцом евразийской идеи, был вызван протестом против татаро-монгольского ига, и он совпал с распадом монгольской государственности. Но в самом религиозно-национальном сознании русского народа ничего восточного не было. Почему-то все наши нынешние евразийцы никогда не вспоминают о том, что для самого Н.Трубецкого его евразийство было игрой ума молодого ученого, который, создавая этот миф, хотел показать, что он ни с «красными», ни с «белыми», а с чем-то своим. Никто из них не вспоминает, что уже в конце 1920-х Н.Трубецкой закончил свои игры в евразийство и до конца жизни сожалел, что отдал так много сил созданию этого мифа о якобы евразийской природе русского национального сознания. Да, русская нация расположилась на евразийской территории. Да, русское государство было соединением жизни славян с народами Востока. Но в самой русской культуре, в русском национальном сознании не было ничего от азиатских народов, живших в России.
Трубецкой писал своему другу Сувчинскому 10.03.1928 г.: «На самом деле весь этот «евразийский кошмар» это тяжелый крест для меня, и я хочу бросить его, уйти от него, забыть про него, и это было бы для меня великим счастьем». Но то, что было кошмаром для Н. Трубецкого, становится сегодня нашей государственной идеологией, я имею в виду убеждение, что Россия живет до тех пор, пока она расширяет свою территорию. А. Дугин к евразийскому проекту Н.Трубецкого добавил еще свою веру в непреодолимую коммунистичность русской нации, добавил мысль о том, что Россия не просто евразийская империя, а особый евразийский мир, особая евразийская миссия, которая якобы толкает русский народ к постоянному расширению своей государственности, присоединению всё новых и новых территорий. Не забывайте, Н.Трубецкой как западник и как христианин не мог не понимать, что если Россия это страна, которая расширяет свою территорию, то это страна, которая постоянно воюет и которая постоянно убивает своих людей.
Подобные мысли были недопустимы для Н.Трубецкого, для всех представителей русской культуры. Нельзя нам в угоду нынешнего евразийства отказываться от 2-й статьи Конституции, ибо вся русская литература, вся русская общественная мысль признавали исходные ценности европейской цивилизации, ценность человеческой жизни и личности, ценность свободы и демократии. Отец русской религиозной философии начала ХХ века Николай Бердяев говорил, что принцип «человек не может быть средством» лежит в основе русского религиозного гуманизма. Да, у славянофилов было отторжение от давления европейского рационализма, который, с их точки зрения, калечит душу человека. Но никто из них, на что обращал внимание Н. Бердяев, не отрицал главную ценность европейской цивилизации – ценность свободы. Все они, как писал Бердяев, «были горячими сторонниками свободы личности, свободы совести, мысли, слова и своеобразными демократами, признавая верховенство народа». И идея гласности, идея, что для нормальной общественной жизни нужна правда, принадлежит именно славянофилу Ивану Кириевскому. Примером тому письма и статьи Кириевского, защита им политической культуры Запада, ее демократии, а именно Конституции монархической Англии, ее политики гласности.
Кстати, идея конституционного строя, конституционного ограничения русского самодержавия, которую будут выдвигать кадеты во главе с Павлом Милюковым, существует уже в статьях И.Кириевского. С его точки зрения, нет ничего страшного в Конституции, ибо иностранное слово «конституция» в русском переводе означает ни больше ни меньше «устройство». И все то, что враждебно, с точки зрения А. Дугина, евразийской цивилизации, которая, как он говорит, призвана опрокинуть колосс западной цивилизации, на самом деле проповедовалось русскими славянофилами. Никто из славянофилов не защищал так страстно права и свободы личности, как основатель славянофильства Алексей Хомяков в своих статьях еще конца 30-х ХIХ века. Чем гордится славянофил Хомяков? Тем, что пытка отменена в России тогда, когда она существовала почти во всех судах Европы. Что такое для Хомякова «крепостное состояние крестьян, введенное Петром Первым»? Не что иное, как «мерзость рабства». Чем привлекательна для Хомякова Россия в ХIХ веке? Тем, что произошла отмена смертной казни, «появилось человеколюбие в праве уголовном».
Во что Хомяков верит, на что надеется? Что «в наше время (текст был написан в 1839 году – А.Ц.) мерзость рабства, тяжелая для нас во всех смыслах, должна вскоре искорениться». А Дугин, вещая на радио несколько дней назад, говорил, что нет ничего более чуждого нашей родной цивилизации, чем западные права и свободы личности и ценности гражданского общества. И это только один пример...
Страшно то, что мы сегодня, особенно в условиях СВО, начисто отрицаем все достижения своей культуры, русской общественной мысли. Какой русский литератор, мыслитель мог подумать, что после окончания коммунистического эксперимента мы возьмем на себя безумную миссию бороться с основными ценностями нашей собственной национальной культуры, нашей собственной общественной мысли. Я убежден, что самоубийством является не отказ от идеи постоянного расширения русской идеи, а нынешний отказ от русской правды, правды о русском национальном характере, правды о русской истории ХХ века.
Газета «Московский комсомолец», 4 декабря 2023 года
Ксения Свердлова: Здравствуйте! Это «Дорога в будущее» – серия интервью с политиком и экономистом Григорием Явлинским. Меня зовут Ксения Свердлова. Мой соведущий – Григорий Гришин. Григорий Алексеевич, здравствуйте!
Григорий Явлинский: Добрый день.
Ксения Свердлова: Сегодня мы начинаем разговор о причинах страшной трагедии, которая началась на украинской земле 24 февраля 2022 года. Через несколько часов после объявления того, что нас заставляют называть специальной военной операцией, вы, Григорий Алексеевич, вместе с партией «Яблоко» сделали заявление – обращение к Путину с призывом прекратить боевые действия. А еще Вы сказали очень важную и интересную вещь. Вы сказали, что теперь одна из первоочередных задач в том, чтобы объяснить гражданам, почему это произошло. Объясните, пожалуйста, Григорий Алексеевич, почему это важно было тогда, уже тогда, вот в первые часы, когда мы понимали, что начинается что-то действительно страшное, кровавое? И почему это важно до сих пор, сейчас?
Григорий Явлинский: Ну, ответ болезненный, но не сложный: в нашей стране создали такую политическую систему, в которой это может осуществляться. Вот надо понять, почему создали такую политическую систему, как ее создавали, зачем ее создали. Потому что она ведь означает что? Что один человек может принять такое решение, подготовить его и реализовать. Не ответив на вопрос, как это было построено, как это было создано, и при этом пытаясь все объяснить именем и характером одного человека – это не просто упрощение, а это просто увод в сторону. Потому что это предполагает, что: «Ну, будет вместо Сидорова Петров – и тогда…» Так вот, я хочу сказать: и тогда будет все примерно то же самое. А вместо Петрова будет еще какой-нибудь Иванов – и тоже будет примерно все то же самое. Почему? Потому что создали такую политическую и, я добавлю, экономическую систему.
Ксения Свердлова: О теме нашего сегодняшнего выпуска – о девяностых годах, о становлении современной России. Я так понимаю, именно оттуда берет начало становление этой государственной системы, которая сложилась сейчас и которая привела к этой трагедии?
Григорий Явлинский: Случилось это во второй половине восьмидесятых годов. Экономика Советского Союза стала работать крайне неэффективно, люди столкнулись вот с этими проблемами. Тогда страна искала возможность выхода из этого положения. Однако на самом деле это было связано с тем, что системы распределения перестали работать вообще. Почему? Потому что все эти системы были командными. Они были так созданы еще в советское время, в сталинское время, и потом они работали как командные. А поскольку с приходом Горбачева диктаторская командная административная система стала ослабевать, все, кроме вот этой гречки, стало продаваться из-под полы, потому что за другую цену. Это было дело не в том, что не было никакой колбасы. Да была она, только она продавалась теперь не через магазины. Люди перестали бояться. Все же по приказу делалось. Вот зарплаты были очень маленькие. И когда страх немного отошел, люди начали этим распоряжаться по-другому. Но те, которые не имели доступа к такому распределению, они имели большие трудности. Это не вело к гибели и смерти, все-таки никто от голода не умирал, но сбои в распределении стали огромными. Поэтому в принципе встал вопрос: вот как? Или надо укреплять командную систему до бесконечности – значит, надо вернуться. Это значит – срочно надо кого-то в тюрьму. Тогда придет опять страх. И тогда можно попробовать вернуться к предыдущим системам распределения. А если этого не получится, тогда что делать? Либо нужно действовать прямо наоборот – либо нужно дать людям свободу, чтобы они сами думали, как им все эти вопросы решать. То есть: либо по команде, либо пускай сами думают, как организовать это. Ну конечно, кто-то на этом заработает. Ну конечно, кто-то будет предпринимателем. Ну конечно. Это было в сочетании с тем, что людям разрешили говорить то, что они хотят, то, что они думают – и не только на кухне, и не только в узком кругу, у себя дома, но и публично. И за это их не расстреливали, как в тридцатые годы, не сажали в тюрьму, как все это время, даже не выгоняли с работы. Мало того, даже не выгоняли из партии. Вот в этом и начиналась новая жизнь. Я, например, в то время работал в Совете министров СССР, я возглавлял экономический отдел, сводный экономический отдел одной из комиссий Совета министров СССР. И я столкнулся вот с какой ситуацией. Значит, страна живет в условиях Союзного договора. Союзный договор был подписан в 1922 году, сразу после Гражданской войны, под «колпаком» Красной Армии. Ну, представляете себе, что это такое, да?
Григорий Гришин: «Идеальные» условия для подписания договора.
Григорий Явлинский: У меня 88-89-й год. Я обращаюсь к председателю Совета министров, Николаю Ивановичу Рыжкову, и говорю ему: «Николай Иванович, надо что-то делать с Союзным договором». Это 88-й год, 89-й. Я не помню точную дату. «Надо что-то с этим делать, потому что невозможно вести работу с республиками. Демократизация. Они делают что хотят. Ну, в общем, по крайней мере говорят. И я не могу делать сводный анализ. Меняется ситуация. Вы же сами дали свободу слова». Я сейчас задеваю только экономическую сторону дела. Он мне, кстати, в ответ говорит: «Ну а как Госплан делает план?» А я говорю: «А вот, посмотрите, Николай Иванович. Это вранье, они выдумывают. Вот я вам показываю: вот цифры, вот цифры, вот цифры, вот. Они выдумывают для того, чтобы вам доложить сводный план, а на самом деле это не так. Я хочу сделать по-настоящему, а я не могу, потому что эти не дают, те говорят «позвоните завтра», эти дают какую-то чепуху и так далее. Значит, надо что-то с этим делать. Вот моя личная к вам просьба. Пожалуйста, переговорите с Михаилом Сергеевичем, поговорите с ним. Нужно начинать делать новый Союзный договор, соответствующей новой ситуации». Николай Иванович у меня спрашивает: «А вы думаете, это будет воспринято?» Я говорю: «Я вам точно говорю, что да. Они ждут этого. Они мне много раз об этом говорили, что нужно просто по-новому. Раз мы идем по такой дороге, то нужно по-новому организовать все наши взаимоотношения и все это устройство». Проходит три-четыре месяца, и, естественно, я к нему обращаюсь снова и говорю: «Извините, Николай Иванович, вам удалось переговорить с Горбачевым?» И вот что он мне говорит. Он говорит: «Вы знаете, Григорий Алексеевич, Горбачев очень занят: у него делегации, поездки за границу, съезды, пленумы, Политбюро, секретариаты… Ну, просто невозможное количество всего! Он просто не успевает. Я даже не успеваю с ним на все эти темы переговорить». И я помню, как я иду по коридору к себе в кабинет, по коридору в Кремле, и у меня в голове мысль: «Все, мы проиграли». Потому что если они – те, кто принимают решения – не понимают, что сейчас важнее всего, мы проиграем. Вообще я хочу сказать вам, что в политике и в истории есть одно правило: все надо делать вовремя. Во многих случаях открывается окошко. Если в это окошко в этот момент ты не сделал то, что надо было сделать в соответствии с историей, с историческими тенденциями и обстоятельствами, то потом не сделаешь. Откладывать нельзя. Или вот в это время – или все. Ну ладно, раз они Союзный договор… не понимают, что надо делать… Они, кстати, потом занялись, но было поздно. Все, потом ничего из этого не получилось. А давайте сделаем экономический договор, а потом – политический договор. Потом разберемся, но сделаем настоящий экономический договор. Иначе говоря, мы сделаем такую экономическую часть Евросоюза задолго до самого Евросоюза, чуть ли не за десять лет до самого Евросоюза. И был сделан договор, у него было около 60 соглашений по разным вопросам. Ну, чтобы вы понимали просто, о чем идет речь. Ну, например, там было записано, что банковский союз, и рубль – общая валюта. И такой экономический договор был подписан, он был подписан в Кремле. Горбачев организовал эту работу в октябре, 18 октября, если я не ошибаюсь, 1991 года. Моя идея была в чем? Что если заработает такой договор, то из него потом мы вырастим то, что станет основой взаимодействия. Кроме того, я исходил из того, что: ну, пожалуйста, флаги – кому какие. Кто хочет, пусть вешает любые флаги, как угодно. Кто хочет говорить на других языках, на национальных – это и в советское время не запрещалось, пожалуйста. Ну, русский – общий язык, а остальные языки – пожалуйста. Какая проблема? Культура? Да ради бога! Это даже прекрасно и интересно. Но – экономика. Давайте сделаем так, чтобы вот больше никто не ел одну гречку. Ну, чтобы он, по крайней мере, колбасу мог к ней добавить. Ну, чтобы… Ну, если говорить серьезно, чтобы поднимать экономику, а не разрушать ее. Вот в чем была эта идея. Но потом случилась 8 декабря Беловежская пуща – и все это перечеркнули, и все выбросили, отказались от всех экономических договоров, отказались от Союзного договора. И все. И началось то, что привело к тому, что есть сегодня. Кстати, Беловежская пуща тоже как раз на эту тему.
Ксения Свердлова: А какие ошибки были допущены при подписании в Беловежской пуще?
Григорий Явлинский: Понимаете, это же какая вещь? Это же деление… Все деление всего Советского Союза – это было административное деление, приспособленное к административному управлению партией всей этой территорией. То есть там было создано, ну, сколько-то десятков обкомов, которыми управляли. И республики – тоже. И границы проведены были исходя из того, что это все равно одна страна. Вот просто пытались соблюсти управляемость, чтобы один первый секретарь обкома или секретарь ЦК Компартии такой-то республики мог этим всем управлять, чтобы это укладывалось туда. В этом смысле когда-то и Крым передали Украине тоже с этой целью – просто чтобы удобней было управлять. Больше ничего. Никакого принципиального содержания в этом в этом не было, ну, потому что все знали, что Крым никогда не был частью, я не знаю, национальной украинской территории или еще что-то такое. Значит, все разделили по карте, которая была в советское время, и с целью административного управления, больше ни с какой. Но взять и за одну ночь подписать, что так теперь будут существовать все государства – ну, это очень рискованное дело. Вот мы за него и расплачиваемся. Это было очень рискованное дело – по обкомовским границам разделить всю страну. Таким образом была заложена мина, потому что так это делать нельзя. Если у вас есть экономический договор, и это все как единая экономика, все люди живут, работают – ну, так можно, наверное, какое-то время существовать. Но если такого договора экономического нет… А там еще было принято решение: в каждой республике свою валюту делать и так далее. Ну, это привело к очень большим экономическим проблемам. Потому что советская экономика была общая, и когда ее вот так разрезали на куски, да еще и управляли ею с разных сторон, конечно, возникли невероятные проблемы. И вот здесь мы подходим к самому главному такому вопросу. Иначе говоря, можно, на мой взгляд, сказать: да, национальная самостоятельность, самоидентификация, национальная культура, язык – все это нормально и прекрасно, и пускай будет, и ничего в этом нет плохого. Но экономику надо делать рационально, а не по лекалам политических решений. Потому что принятие политических решений в отношении экономики: «Мы сейчас все разделим, поделим, везде сделаем собственную валюту и так далее, и так далее…». Знаете, как меня спрашивали в одной из крупных стран? Меня премьер-министр спрашивал… Я лучше не буду говорить, о какой республике речь идет. Вот они попросили, чтобы в Канаде им изготовили оборудование для печатания денег. Я говорю: «Ну, понятно». Но потом им из Канады сообщают: «Оборудование готово. Приезжайте, принимайте работу». Ну, они приехали, им все это понравилось. И эти говорят: «Ну, тогда, когда вы рассчитаетесь, забирайте. Заплатите и забирайте». Они говорят: «Не понимаем. Что заплатите? Напечатайте и возьмите себе деньги. Это же оборудование, чтобы деньги делать?» – «Да, деньги делать». – «Вот и напечатайте себе, сколько нужно вам денег».
Ксения Свердлова: Простой подход.
Григорий Явлинский: Да. Так вот, он меня спрашивает, премьер-министр (это был премьер-министр Японии), он меня спрашивает: «Это вот шутка такая? Или они так рассуждают?» И вот что мне было отвечать? Я вас уверяю, что они так рассуждали: «Ну как? Сделали машину для производства денег? Ну и напечатайте. Сколько там она стоит? Сколько стоит, столько и…» Вот в чем было дело. Какое, например, значение все это имеет для нашего сегодняшнего разговора? А вот смотрите. Люди совершенно некомпетентные в Беловежской пуще и не в Беловежской пуще, люди совершенно самоуверенные, люди абсолютно уверенные в том, что они все знают, а на самом деле совершенно некомпетентные, принимают решения. И, конечно, мы имеем вот такие последствия. Вот, пожалуйста, один из вопросов, который имеет колоссальное значение для будущего, имеет просто решающее значение для будущего, когда такие люди принимают решения. И здесь еще, конечно, значительный фактор был – участие наших иностранных, как хотите, друзей/партнеров/коллег, их советы в наш адрес в то время. У них было два подхода. Это был политический подход – то есть они смотрели, какая у них цель. А цель у них была – «снять с доски» оппонента. Советский Союз был оппонентом. И была абсолютно политическая задача – ослабить его, дезинтегрировать, просто «снять с доски». Ну, в этом не было ничего удивительного, это понятно. А вторая задача была – дать советы, как перестраивать экономику, ну, с тем чтобы люди не страдали, чтобы они были довольные вот этим первым разделением. Ну, про первое я тут… сейчас мы ничего не будем говорить. Мы, кстати, и сегодня сталкиваемся с очень серьезными геополитическими проблемами. Что касается второго: они давали советы, не понимая содержания и устройства советской экономики. Вот в чем было дело. Вот точно так же, как сейчас. Вот они тогда хотели принести пользу, давали советы, а эти советы привели к катастрофе. Сейчас они хотят наказать, поставить на место, связать руки – и опять ничего не получается. Ни когда хорошее они что-то советуют – ничего не получается. Ни когда плохое они хотят сделать – тоже все эти санкции не работают. А почему? А потому, что они не понимают, как здесь устроена жизнь и как здесь устроена экономика. Не понимают кто? Политики. А в чем особенность современной политической жизни? В том, что политики не находят нужным привлекать интеллектуалов к выработке политических решений. Они настолько самоуверенные и само-влюбленные, что их некомпетентность – это вообще просто их, ну, главная характерная черта. Конечно, в университетах есть сотни профессоров, которые в этом разбираются и понимают, во всем мире, и эксперты есть, но они их не слушают, они все решения принимают отдельно. Вот это снижение интеллектуального уровня политики – это проявляется в таких вещах. Поэтому эти санкции все пока… Они, конечно, проблема (но это тоже отдельный разговор), и еще какая, но только все эти ожидания – ничего это не сработало. Это тоже урок для будущего. Надо ли слушать? Надо. Надо ли разговаривать? Надо. Надо ли поддерживать хорошие отношения? Надо. Но делать надо то, что ты считаешь нужным. Это как семья. Нужно ли слушать соседей, что они говорят? Да, конечно. Но жизнь в своей семье устроена должна быть так, как вы считаете, а не как соседи вам советуют. Надо со всеми дружить, со всеми иметь хорошие отношения, но жить надо с учетом ваших обстоятельств, вашего понимания жизни и вашего отношения к ней. Ну вот, собственно, так и в этом. А мы – вот все те реформы, которые начинались в то время, – действовали по-другому. И сколько я ни убеждал, что надо делать так, как нам надо, как требует наша ситуация, и наша экономика, и наше будущее, и наши люди… Оттуда шли кредиты, и мне говорили: «Ну, вот нам дают кредиты». Ну, Борис Николаевич прямо так и сказал.
Григорий Гришин: У вас же был разговор с Борисом Ельциным относительно экономических реформ, уже после Беловежской пущи, в октябре, да?
Григорий Явлинский: Ой, у меня было с ним много разговоров и после, и до. В некоторых биографических воспоминаниях есть такой эпизод, когда один известный в то время человек, Михаил Полторанин (он был министром печати), обратился к Борису Николаевичу с вопросом, он сказал: «Ну, вы поговорили с Явлинским? Вы смогли его уговорить, чтобы он работал с вами?» Это еще Гайдар не был назначен. А Ельцин, судя по этим мемуарам, ответил ему, он сказал: «Ну а что Явлинский? Он будет делать только то, что он считает правильным, а мне кредиты нужны». Вот и все.
Григорий Гришин: И был назначен Гайдар?
Григорий Явлинский: Да, и был назначен Гайдар.
Григорий Гришин: И были приняты те решения…
Григорий Явлинский: Вот это осень 91-го года. Вот вы меня спросили. Это не является историческим рассказом, это не является. Это то, что я полагаю важным в контексте будущего и в контексте того, что мы с вами обсуждаем.
https://www.yabloko.ru/publikatsii/2023/10/26, 26 октября 2023 года Иван ДМИТРИЕВ
В Госдуме ускорили разработку законопроекта о наказании для «серийных доносчиков». Его решили назвать «законом Мизулиной» – в честь главы Лиги безопасного интернета (ЛБИ) Екатерины Мизулиной.
Эпидемия доносов разразилась в России больше года назад. Пресс-секретарь президента Дм. Песков комментировал проблему уже дважды. В апреле 2022 года он призвал не считать врагами государства тех, кто испугался или не понял решение властей о начале СВО на Украине. Уже этой весной он прямо назвал доносы отвратительным явлением.
Но не все услышали сигнал из Кремля. К примеру, Екатерина Мизулина, дочь сенатора Елены Мизулиной, очень живо отреагировала на возвращение в Россию популярного тиктокера Дани Милохина. Не успел кумир молодёжи ступить на российскую землю, как та публично потребовала призвать его в армию и научить любить Родину. После этого «возвращенец» спешно покинул страну.
В перепалке с Милохиным интернет-активистка «отпугнула от возвращения» тысячи россиян, включая айтишников, учёных и предпринимателей, которые сейчас нужны стране, заявил вице-спикер нижней палаты парламента Владислав Даванков. После этого в Госдуме ускорили работу над законопроектом, предусматривающим наказание как раз за то, чем отметилась госпожа Мизулина в эпизоде с Милохиным.
Правильные термины подобрать в этой ситуации непросто, так что пока последователей Екатерины Мизулиной называют «серийными доносчиками». По мнению Вл. Даванкова, 100 часов обязательных работ «принесут стране куда большую пользу, чем попытки навести самодельную справедливость в интернете».
Как отмечал ранее лидер партии «Новые люди» Алексей Нечаев, по всей стране «добровольные помощники» стучат на соседей, артистов, блогеров, а то и просто на случайных прохожих. По его словам, эти сигналы вынуждают правоохранителей заниматься изучением постов в соцсетях и просмотром записей частных разговоров вместо поиска настоящих преступников.
Готовящийся законопроект как раз призван утихомирить «серийных доносчиков», среди которых одними из наиболее активных остаются представители ЛБИ во главе с Мизулиной. По большей части их активность сводится к перепалкам в соцсетях и написанию жалоб на известных персон, дабы привлечь к себе больше внимания. Примечательно, что выставляющие себя главными патриотами активисты часто ведут себя точно так же, как и жертвы их атак. К примеру, Екатерина Мизулина настолько любит западные модные бренды, что на прошлогодний парад Победы на Красную площадь пришла в туфлях американской марки Stuart Weitzman стоимостью почти 73 тыс. рублей.
Екатерина Винокурова, журналист и общественный деятель
– Публичный донос дочки сенатора на детдомовца Даню Милохина является куда более громкой репликой в адрес «возвращенцев», чем любые слова депутатов Госдумы и даже пресс-секретаря президента Дм. Пескова. Замечу по-женски, что дочка сенатора не брезгует носить очень дорогие вещи, притом что её источники дохода являются тайной за семью печатями в отличие от доходов Дани Милохина, известного блогера. Дочь сенатора победила детдомовца, на которого написали фейковый донос. Карикатура? Злая сатира? Нет, таковы наши реалии.
Алексей Чадаев, политолог
– Ну, какое-то здравое зерно в этом есть, конечно. Потому что у нас крепка традиция сводить счёты друг с другом с помощью репрессивного аппарата. Из серии «поругался с соседом и написал на него, что он перуанский шпион». Мы видим, как разные группы патриотов обвиняют ожесточённо друг друга в том, что кто-то меньший патриот или неправильный патриот, и ведутся целые войны с походами в комментариях.
Интернет-пользователи
– В кои-то веки в Госдуме родилась прекрасная инициатива, хотя бы лучше, если бы в таких инициативах не было необходимости.
– В царской России доносчику первый кнут полагался...
– А Мизулина своего брата из Брюсселя сначала не хочет на СВО отправить?
– А почему вице-спикер Думы Даванков уверен, что государству нужны тысячи предателей, «среди которых айтишники, учёные и предприниматели»?
– Проблема в том, что умные и образованные не любят ходить строем и когда ими управляют дураки.
– Мизулина из кожи лезет, доказывая свою лояльность власти, за брата отдувается.
https://versia.ru/deputaty-boyatsya-chto-mizuliny-raspugayut-vsex-ajtishnikov-relokantov
Осенью 1993 года в России разразился политический кризис, который завершился расстрелом Белого дома, или, как его тогда называли, Дома Советов. 21 сентября, после длительного противостояния парламента и президента, Борис Ельцин подписал указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». Этим указом он распустил Верховный совет (ВС) и назначил выборы «нового парламента Российской Федерации» – Федерального собрания. Фактически это предполагало введение президентского правления до декабрьских выборов депутатов.
Конституционный суд под председательством Валерия Зорькина немедленно признал указ Ельцина неконституционным. А президиум ВС во главе с Русланом Хасбулатовым принял постановление о прекращении полномочий Ельцина и назначении вице-президента Александра Руцкого исполняющим обязанности главы государства. Противостояние двух ветвей власти, которое ощущалось и в регионах, привело к уличным столкновениям в Москве, которые шли с переменным успехом, пока верные президенту войска 4 октября не взяли Белый дом. За время кризиса в столице погибло 158 человек, 423 получили ранения.
«Ведомости» поговорили с Григорием Явлинским о событиях 30-летней давности, о его отношении к кризису 1993 года. На нашем сайте приводится полная версия интервью без купюр.
– В этом году исполняется 30 лет событиям, которые вошли в историю как расстрел Белого дома. Расскажите о том, как вы воспринимаете те события 30 лет спустя? Какое значение события сентября-октября 1993 имеют для истории России?
– Я воспринимаю эти события как очень болезненные и драматичные. Погибли люди, по официальным данным – 158 человек, но сколько было жертв на самом деле, никто точно не знает.
Кроме того, эти события имеют большое значение для истории современной России. До сих пор официально не объясняется причина произошедшего. А причина в неграмотных, ошибочных реформах, которые проводились в то время.
В 1991 году страна полностью поддерживала Бориса Ельцина, особенно после фактически бескровного провала ГКЧП. А в 1992 году реформы проводились таким образом, что к концу года инфляция достигла 2600%. И произошло это потому, что была допущена необъяснимая с профессиональной точки зрения ошибка: почти полная либерализации цен в один день в условиях сверхмонополизированной государственной экономики.
Кроме того, произошел разрыв многих экономических связей между предприятиями, потому что Россия отказалась от экономического договора между республиками бывшего СССР, хотя Ельцин подписал этот договор в октябре 1991 года.
И неудивительно, что столкнувшись с гиперинфляцией в 2600%, то есть после увеличения цен в 26 раз (инфляция в декабре 1991 года составляла примерно 14%), люди в 1993 году спросили, «это что же вы такое, Борис Николаевич, нам устроили?» А в ответ т.н. молодые реформаторы уговорили Ельцина отвечать всем, кто задавал этот справедливый вопрос, что они «антиреформаторские силы».
Как известно, в апреле 1993 года прошел референдум, на котором люди сказали, что готовы к продолжению реформ, но только так, чтобы они не перерастали в конфликт и погром.
Таким образом, значение событий 1993 года в том, что нужно извлекать уроки из своих ошибок и не повторять их. А если эти ошибки будут повторяться, то расплата будет очень-очень тяжелой. До сих пор еще мало у кого есть понимание, что следствием ошибок и преступлений 1990-х стала система, которая привела Россию туда, где мы сегодня находимся.
– В начале развития этого кризиса вы призывали участников конфликта отказаться от взаимных претензий и назначить досрочные выборы президента и парламента. Как считаете, могли тогда россияне выбрать альтернативу Ельцину? Кто мог ей стать?
– Это не была только моя инициатива. Я участвовал в работе группы общественных деятелей, которые хотели избежать конфликта и предложили программу проведения досрочных выборов. Это могло бы помочь избежать вооруженного конфликта. Но Ельцин отказался от такого сценария.
Кто бы мог стать заменой Ельцину, сейчас трудно сказать. Заменой мог бы быть такой авторитетный человек как Юрий Афанасьев, или Анатолий Собчак, или кто-то из известных правозащитников, например, Сергей Ковалев.
– В ночь на 4 октября 1993 года вы выступил по телевидению с призывом к президенту Борису Ельцину «подавить мятеж со всей возможной ответственностью». Сейчас вы не жалеете о том своем призыве?
– Я сожалею, что все это тогда случилось. В ночь на 4 октября я выступил с таким призывом потому, что люди, находившиеся в Белом доме, вышли за его пределы, и начались вооруженные беспорядки, то есть начиналась гражданская война.
Накануне, 3 октября, я был в Белом доме, разговаривал с Руцким, и предлагал ему выйти, вывести людей и участвовать в выборах. А он сказал, что в Белом доме собралось много вооруженных людей, и он на них влиять не может. Было понятно, что это криминальные и полукриминальные элементы. Они и вырвались с оружием в руках на улицы Москвы.
У меня тогда офис был в здании СЭВ напротив Белого дома, и они въехали в это здание на грузовике через стеклянные двери. А перед тем, как я выступил на телевидении, мне пришлось долго пролежать на земле под обстрелом у здания второго канала на улице Ямского поля.
Дело шло к настоящему гражданскому столкновению по всей стране, поэтому насилие на улицах нужно было останавливать немедленно. Конечно, я не мог себе представить, что подавлять эти выступления будут в виде танкового обстрела Белого дома.
В конечном счете все-таки Ельцин выступал за новую, современную, либеральную, демократическую Россию, по крайней мере он был символом движения к этому. А его оппонентами с той стороны были баркашовцы, генерал Макашов, ортодоксальные коммунисты…
– Какие уроки страна вынесла и, наоборот, не вынесла из того политического кризиса? Среди последствий, например, стало усиление президентской власти в Конституции. Как вы оцениваете основной закон, принятый в 1993 году?
Самый главный вопрос заключается в том, как решили выйти из этой истории. Я требовал проведения парламентского расследования, и, кстати, в том выступлении по телевидению в ночь на 4 октября я говорил, что вот сейчас нужно остановить гражданскую войну, а потом провести расследование. Но эту часть выступления в эфир не дали.
И поскольку мы («Яблоко») создали фракцию в новом парламенте, первое, что мы сделали, – внесли постановление о проведении парламентского расследования, и Дума приняла его.
И тогда, выступая перед депутатами, я говорил, что в Уголовном кодексе есть статья о доведении до самоубийства, а мы должны расследовать, как власти могли довести страну до братоубийства.
Но молодые реформаторы и Ельцин, понимая, что речь идет о них, предложили коммунистам сделку. Они пообещали выпустить всех, кого арестовали из Белого дома, в обмен на то, что Дума прекратит расследование. Это поддержал, естественно, Жириновский, чья фракция имела огромное присутствие в первой Думе.
И вот тот факт, что не было никакого парламентского расследования, – это тот урок, который страна не вынесла из этой ситуации. Потом не стали проводить парламентские расследования событий на Дубровке, в Беслане…
Что касается усиления персональной президентской власти, то страна перестала идти к правовому государству. И в этом смысле полномочия, которые получил президент, были предельно расширены и Конституция стала авторитарной. На выборах 1993 года в Государственную думу «Яблоко» категорически не поддерживало голосование за проект Конституции. Тем более, что Конституция была принята с использованием хитрости. Для ее принятия нужен был референдум, на котором за проект должны были проголосовать более 50% от общего числа избирателей. Вместо этого прошло обычное голосование, где решение принималось 50% голосов от пришедших на избирательные участки.
Мы в «Яблоке» были против такого основного закона и нас за это чуть было не сняли с выборов в Госдуму. Ельцин требовал, чтобы во время избирательной кампании вообще не обсуждался проект Конституции, а мы заявляли, что нас не удовлетворяет процедура подготовки и принятия проекта, а также ряд его положений. Мы предлагали передать проект во вновь образованное Федеральное Собрание для широкого общественного обсуждения, внесения изменений, вынесения проекта на настоящий референдум. А после принятия Конституции должны были бы пройти новые выборы. Этот процесс должен был быть запущен, он занял бы около двух лет.
Но от этого отказались и сомнительным образом Конституцию приняли.
https://www.yabloko.ru/publikatsii/2023/09/22 Комментарий ветерана саратовского правозащитного движения Григория Ахтырко, тогда депутата областного Совета, лидера фракции «Демократическая Россия», фактического зам. председателя постоянной комиссии по вопросам гласности, свободы слова, связям с общественными, политическими и религиозными организациями:
«После своей 12-ти суточной голодовки протеста против роспуска ельциноидами всех Советов в России, чуток отдохнув и поднабравшись сил, я немедленно организовал общественный Комитет «Пропрезик» – ПРОтив ПРЕЗИдентской Конституции, в проекте которой лично меня сильнее всего напрягала возможность баллотироваться имярек еще раз на должность Президента РФ после перерыва в одну каденцию, что, собственно, и произошло в 2008-2012г. и, знамо дело, чем еще не закончилось... В мой Комитет сразу добровольно вошли опытнейший правозащитник региона, экс-сотрудник МВД СССР, экс-следователь прокуратуры, экс-судья Александр Никитин, юристы Игорь Сухарев, Игорь Шмагаревский (экс-следователь прокуратуры), редактор городской газеты «Саратов» Борис Плохотенко, предприниматель Сергей Макаров и еще пара-тройка нанятых агитаторов и водителей. Все выше-названные персоны, за исключением Шмагаревского, были экс-депутатами городского или областного уровней, и все, за исключением Шмагаревского, и поныне живы, дай Бог им крепкого здоровья! Мы вели энергичную контр-пропаганду в печати и на радио, выступали перед трудовыми коллективами, на сходах горожан во дворах жилмассивов и даже просто вечерами в снег и мороз на транспортных остановках в «часы пик» перед толпами пассажиров... На наш опубликованный телефон правозащитного центра «Солидарность» ежедневно поступали десятки звонков поддержки с разных концов области. В итоге мы и еще какая-то сибирская область победили Чудовище: регион не принял большинством голосов эту кровавую Конституцию воинствующего либерализма, что и было опубликовано. Однако, спустя десятилетие, я вдруг обнаружил в текущих официальных данных, что-де и наша область тогда- таки приняла эту расстрельную Конституцию?! Это полное и наглое вранье! Не верьте этому, люди! Те, кто остается человеком в нынешних-то условиях российского либерал-экстремизма...». Н.А. БОБРИНСКИЙ, С.М. ДМИТРИЕВСКИЙ
Безнаказанность преступлений стала в России обыденностью. О ней регулярно сообщают средства массовой информации и правозащитные организации. Сотни таких случаев были рассмотрены в международных механизмах защиты прав человека, прежде всего в Европейском Суде по правам человека. Эту проблему признают и представители властей.
Продолжение. Начало см. в № 9 (838) от 22.10.2021
Как уже говорилось выше (см. параграф 3 введения), к числу основных задач преодоления безнаказанности в рамках переходного правосудия принято относить, помимо наказания виновных, установление и раскрытие обстоятельств безнаказанных преступлений и возмещение вреда, причинённого ими. По действующему законодательству предполагается, что потерпевшие осуществляют своё право знать об обстоятельствах преступлений через ознакомление с материалами уголовного дела, участие в судебном следствии, а также через сам приговор суда, в описательной части которого они должны быть приведены (пункт 1 статьи 307 УПК РФ). Публика же довольствуется возможностью присутствовать на судебном следствии и на оглашении приговора, а также знакомится с его текстом, опубликованным на Интернет-сайте суда.
Возмещение вреда, причинённого преступлением, может быть истребовано через гражданский иск, предъявленный как в ходе производства по уголовному делу, так и отдельно от него, в рамках гражданского судопроизводства. При этом в обоих случаях суды применяют нормы об обязательствах вследствие причинения вреда, содержащиеся в главе 59 Гражданского кодекса РФ.
В наши задачи не входит критический анализ названных правовых институтов в целом. Мы выделим лишь те их особенности, которые ограничивают действенное осуществление прав на установление обстоятельств преступлений и возмещение вреда в специфических условиях переходного правосудия:
По действующим правилам потерпевший не может сразу получить доступ к материалам уголовного дела и возмещение причинённого вреда. Интересы уголовного преследования имеют преимущество перед этими правами (хотя, на первый взгляд, и не противоречат им). Потерпевший вынужден ждать: ознакомиться с материалами уголовного дела он может лишь после окончания предварительного расследования (пункт 12 части 2 статьи 42 УПК РФ), а получить возмещение – не ранее чем после вступления в силу обвинительного приговора. Если компенсация вреда, причинённого представителями власти, истребуется у казны (на основании статьи 1069 ГК РФ) отдельно от уголовного процесса, как правило, необходимо сначала дождаться установления их вины в приговоре по уголовному делу и лишь после этого обращаться с гражданским иском в суд. На рассмотрение гражданского иска также может потребоваться значительное время. Поскольку с момента совершения преступления до возбуждения уголовного дела в рамках переходного правосудия могут пройти многие годы и даже десятилетия, необходимость ждать ещё, вероятно, причинит потерпевшему новые моральные страдания.
Именно приговор суда служит главным средством удовлетворения права потерпевшего и общества знать об обстоятельствах совершённого преступления. Однако его описательная часть содержит лишь необходимый минимум деталей: место, время, способ совершения преступления, форма вины, мотивы, цели и последствия преступления (пункт 1 статьи 307 УПК РФ). В случае изолированных преступных посягательств этих сведений достаточно. Однако для полноценного описания системных преступлений необходим более широкий контекст, который может и не быть предметом предварительного расследования и судебного следствия и не будет отражён в приговоре. Для целей уголовного судопроизводства не обязательно имеют значение такие важные характеристики системных преступлений, как, например, повторяемость однотипных посягательств в деятельности одних и тех же государственных институтов, причины ненадлежащего реагирования на преступления (они могут быть предметом самостоятельных уголовных дел), общественно-политические условия, выходящие за пределы обстановки совершения конкретных посягательств.
Как указано в пункте 24 Резолюции 60/147, «жертвы и их представители должны иметь право запрашивать и получать информацию о причинах, поставивших их в положение жертв, и о причинах и условиях, ведущих к грубым нарушениям международных норм в области прав человека и серьёзным нарушениям международного гуманитарного права, и знать правду об этих нарушениях».
Доказательства в уголовном процессе должны отвечать требованиям допустимости (статьи 74–75 УПК РФ), что неизбежно сокращает круг источников сведений о совершённом преступлении. Кроме того, при описании обстоятельств преступления в обвинительном приговоре нельзя использовать вероятностные характеристики, рассматривать и оценивать различные версии (часть 4 статьи 302 УПК РФ). Эти ограничения оправданы интересами правосудия, однако могут ущемлять права потерпевшего на знание всех сведений о совершённом преступлении, в том числе тех, которые не были установлены с полной достоверностью.
По общему правилу, возместить вред обязан тот, кто его причинил (абзац 1 пункта 1 статьи 1064 ГК РФ). Чтобы получить возмещение, необходимо выяснить, от кого его требовать. Это условие распространяется и на возмещение вреда, причинённого преступлением, с той разницей, что в отличие от обычных гражданских деликтов при криминальном причинении вреда государство помогает потерпевшему найти и изобличить того, кто должен перед ним отвечать. Таким образом, возможность потерпевшего получить удовлетворение за причинённый вред находится в прямой зависимости от результатов следствия и суда по уголовному делу. Если потерпевший подаст гражданский иск отдельно от производства по уголовному делу до его завершения, суд будет обязан приостановить производство по делу (абзац 5 статьи 215 ГПК РФ). Для потерпевшего это означает, по меньшей мере, необходимость ждать. В худшем случае, если виновники преступления не будут установлены, требовать возмещение вреда будет не у кого, даже если из контекста с очевидностью следует, что он был причинен представителями государственных структур (например, при причинении смерти вследствие ракетно-бомбового удара или вооружёнными людьми, передвигавшимися на бронетранспортёрах). На отсутствие у потерпевших от преступлений эффективных гражданско-правовых средств защиты в том случае, если расследование уголовных дел остаётся безрезультатным, неоднократно указывал и Европейский Суд по правам человека.
Размер компенсации морального вреда зависит от усмотрения судьи. На практике даже при рассмотрении уголовных дел о пытках судьи зачастую отказывают потерпевшим в выплате компенсации морального вреда, а если и удовлетворяют это требование, то лишь частично, снижая размер выплаты в несколько раз. Каких-либо ориентиров для назначения компенсации морального вреда законодательство не содержит.
В 2018 году Верховный Суд РФ и присудил рекордно высокую (2 млн 366 тыс. рублей) компенсацию морального вреда за незаконное содержание под стражей, приняв во внимание практику ЕСПЧ. Однако об устранении проблемы этот единичный случай не свидетельствует.
С 2010 года в российском законодательстве предусмотрено право на компенсацию за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок. На неё может претендовать, в частности, потерпевший от преступления. Ещё до вступления в силу этого закона существовали единичные случаи присуждения компенсации морального вреда за неэффективное расследование нарушений прав человека на основании общих норм Гражданского кодекса РФ.
Как говорится в Альтернативном докладе межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток» по соблюдению Российской Федерацией Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 2018 года, практика выплаты компенсации за неэффективное расследование существенно различается в зависимости от региона, а размеры компенсаций, как правило, намного ниже, чем суммы за аналогичные нарушения, присуждаемые Европейским Судом по правам человека.
В российском законодательстве отсутствует общая норма о принесении извинений потерпевшим от преступлений, совершённых представителями власти. Законом предусмотрена возможность извинений полиции перед гражданином, права и свободы которого нарушены её сотрудниками (статья 9 Федерального закона «О полиции»). Однако эта норма, во-первых, предполагает принесение извинений лишь по запросу потерпевшего, а не по инициативе самой полиции, и во-вторых, обусловлена формальными ограничениями, которые на практике позволяют её игнорировать. Сотрудники других правоохранительных органов просить извинения за свои преступления и проступки законом вовсе не обязаны.
Между тем принесение извинений включено в число мер, рекомендуемых к применению согласно пункту 22(e) Резолюции 60/147.
Согласно действующим правилам, вступивший в силу приговор по уголовному делу может быть пересмотрен по кассационной либо надзорной жалобе. Суды кассационной и надзорной инстанций могут отменить приговор в случае существенных нарушений уголовного или уголовно-процессуального закона, повлиявших на исход дела (часть 1 статьи 401.15, часть 1 статьи 412.9 УПК РФ). Иными словами, несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела в этих инстанциях не может быть основанием для отмены приговора. При этом суды кассационной и надзорной инстанций в случае отмены приговора не вправе самостоятельно устанавливать или считать доказанными факты, которые не были установлены в приговоре или были отвергнуты им, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства (часть 7 статьи 401.16, часть 3 статьи 412.12 УПК РФ). Как следствие, лицо, привлечённое к уголовной ответственности бездоказательно или по сфабрикованным доказательствам, по политическим или коррупционным мотивам, строго говоря, не может добиться отмены вступившего в силу приговора. Если же суд при рассмотрении жалобы признает, что вследствие допущенных нарушений закона необходимо перепроверить изложенные в приговоре выводы о фактических обстоятельствах дела, он не вправе самостоятельно вынести оправдательный приговор или прекратить производство по уголовному делу, а должен направить его на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Таким образом, необоснованные приговоры по уголовным делам могут быть пересмотрены лишь при наличии серьёзных нарушений уголовного или уголовно-процессуального законов при их вынесении и лишь в два этапа. Такая процедура не способствует быстрому восстановлению прав незаконно привлечённых к уголовной ответственности по политическим или коррупционным мотивам.
Кроме того, закон запрещает внесение повторных кассационных жалоб по тем же правовым основаниям в тот же суд кассационной инстанции (статья 401.17 УПК РФ). Впрочем, для повторной подачи надзорных жалоб ограничения не установлены.
Некоторые составы преступлений, предусмотренные в Уголовном кодексе РФ, можно расценивать как изначально антиправовые, антиконституционные, поскольку они предназначены для преследования за мирное, ненасильственное осуществление основных прав, не представляющее общественной опасности, а подлинной целью введения этих норм было, по всей видимости, подавление политических оппонентов (см. выше параграф 2.6 главы 2). Яркий пример – статья 212.1 «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Декриминализация таких политизированных составов преступлений позволит осуждённым освободиться от наказания (статья 10 УК РФ), однако не даёт им права на реабилитацию (см. часть 4 статьи 133 УПК РФ).
Полное восстановление прав в этом случае можно получить лишь в случае признания нормы уголовного закона не соответствующей Конституции России в порядке конституционного судопроизводства.
В законодательстве об административных правонарушениях специального института реабилитации нет. Лица, необоснованно привлечённые к административной ответственности, должны сами добиваться восстановления своих прав и возмещения причинённого вреда. После отмены вступившего в силу постановления об административном правонарушении они могут получить возмещение материального и морального вреда, предъявив соответствующий иск на основании статей 1069 или 1070 Гражданского кодекса РФ. Наложенные и взысканные штрафы возвращаются лишь по заявлению.
В новом кодексе об административных правонарушениях предполагается предусмотреть институт реабилитации, однако к моменту завершения этого доклада он ещё не принят.
В законодательстве отсутствует норма о выплате процентов на сумму денежных штрафов, назначенных в качестве уголовного или административного наказания. Согласно позиции Верховного Суда РФ, положения статьи 395 Гражданского кодекса РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами к необоснованно взысканным финансовым санкциям не применяются. Для переходного правосудия этот пробел имеет значение также из-за фактора времени: чем продолжительнее ожидание отмены неправосудных приговоров и постановлений об административных правонарушениях и возврата взысканных на их основании денег, тем менее полным будет такое возмещение из-за падения их покупательной способности вследствие инфляции. Верховный Суд России предлагает в этом случае взыскивать с казны убытки в общем порядке, но их взыскание может оказаться непростым (в частности, с точки зрения доказывания) и затратным делом.
Ещё сложнее получить возмещение вреда, причинённого арестом имущества в качестве меры процессуального принуждения по уголовному делу и содержательно близким к нему замораживанием денежных средств на банковских счетах, ценных бумаг и иного имущества на основании Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма». Поскольку в этом случае изъятия имущества не происходит, а владелец лишь ограничивается в пользовании и распоряжении им, доказать наличие убытков в виде упущенной выгоды можно, на первый взгляд, лишь в случае срыва реально запланированной и направленной на получение дохода сделки с арестованным имуществом или остановки коммерческой деятельности с его использованием, а одна лишь абстрактная возможность совершения таких сделок не принимается во внимание.
Кроме того, человек, лишённый средств к существованию вследствие ареста или блокировки банковских счетов, может претерпевать из-за этого серьёзные моральные страдания. Однако в качестве самостоятельного основания для компенсации морального вреда эта ситуация не упоминается ни в гражданском, ни в уголовно-процессуальном законодательстве, поэтому взыскание такой компенсации по меньшей мере проблематично.
https://trjustice.ilpp.ru/introduction.html (Материалы, размещенные на сайте Института trjustice.ilpp.ru распространяются некоммерческой организацией, включенной в реестр организаций, предусмотренный пунктом 10 статьи 13.1 Федерального закона «О некоммерческих организациях»)
В рамках долгосрочного сотрудничества с Фондом развития музыкального искусства компания профинансировала проведение трех концертов в Якутске. Живое исполнение в зале и прямую трансляцию проекта смогли посмотреть в общей сложности более 2 млн человек.
Во время фестиваля молодые композиторы представили новое прочтение произведений Рахманинова С. В. в исполнении музыкантов разных поколений. Выступления сопровождались игрой симфонического оркестра «Symphonica ARTica» под управлением Владимира Онуфриева, Натальи Базалевой и маэстро Фабио Мастранджело.
Также для всех желающих были организованы мастер-классы «сольное фортепиано» и «академический вокал», которые провели лауреаты международных конкурсов Илья Папоян и Олеся Петрова.
«Я искренне признателен АО «РНГ» за возможность представить зрителям наш новый проект «Мой Рахманинов». Благодаря совместному сотрудничеству, мы вносим свой вклад в развитие культурного потенциала Якутии. Будем и дальше радовать жителей республики новыми концертами», – отметил Президент Фонда развития музыкального искусства маэстро Фабио Мастранджело.Верховный суд и «геростраты»
«До основанья, а затем…»
Руинирование и суд Огнищевой
Особый русский научный путь
Правительство расторгло контракт с генподрядчиком саратовского театра оперы и балета. Здание законсервируют
Общее дело для оппозиции (предпроектная идея десятилетней давности)
А.И. Солженицын: «Без народовластия, без самоуправления России никогда не быть сильным государством»
Видимость оттепели с институтом контроля работы Google
На заседании СПЧ его глава рассказал о вреде доктрины прав человека, а Путин – о недопустимости повторения политических репрессий. Некоторые сочли заседание «оттепелью»
Ложные ценности русского евразийства
Проект Александра Дугина отрицает правду российской истории
«Дорога в будущее» с Григорием Явлинским: от реформ 1990-х к СВО
Закон против доносов. Депутаты боятся, что Мизулины распугают всех айтишников-релокантов
Явлинский: «Следствием ошибок и преступлений 1990-х стала система, которая привела Россию туда, где мы сегодня находимся»
Между местью и забвением: концепция переходного правосудия для России
Настоящий материал (информация) произведён, распространён иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики»
5. Юридические препятствия для эффективного установления обстоятельств системных преступлений и возмещения вреда потерпевшим от них
5.1. Время, необходимое для осуществления прав потерпевших
5.2. Ограниченный круг обстоятельств, которые отражаются в приговоре суда
5.3. Высокие требования к доказательствам и доказыванию в уголовном процессе
5.4. Зависимость перспектив возмещения вреда от результатов уголовного преследования
5.5. Неустойчивая судебная практика по вопросу о компенсации морального вреда, причинённого потерпевшим от незаконных действий представителей власти
5.6. Неустойчивая судебная практика по вопросу о компенсации за неэффективное расследование уголовных дел
5.7. Отсутствие института принесения извинений за преступления против прав человека, совершённые должностными лицами
6. Недостатки процедур, регулирующих восстановление прав лиц, незаконно привлечённых к уголовной и административной ответственности
6.1. Ограничения для пересмотра вступивших в силу приговоров по уголовным делам
6.2. Отсутствие права на реабилитацию при декриминализации преступления
6.3. Отсутствие института реабилитации лиц, незаконно или необоснованно привлечённых к ответственности за административные правонарушения
6.4. Неполное возмещение вреда, причинённого уголовными и административными санкциями и мерами процессуального принуждения
Фабио Мастранджело поблагодарил АО «РНГ» за поддержку фестиваля «Мой Рахманинов»