Борис Стругацкий: «Раскол элиты представляется мне неизбежным»

Силовики хотят «порядка». Но «порядок» в их представлении – путь в никуда

Людмила НИКОЛАЕВА 31 октября 2011 года www.svpressa.ru

Даже если бы братья Аркадий и Борис Стругацкие написали одну только повесть «Пикник на обочине», «переросший» позже в знаменитый фильм Андрея Тарковского «Сталкер», этого бы хватило им, чтобы на многие годы стать в СССР «людьми оппозиции». Власть нещадно кромсала и «Пикник…», и многие другие повести, рассказы, романы фантастов из Ленинграда. А среди произведений братьев – провидческие «Обитаемый остров», «Полдень. ХХII век. (Возвращение)», «Трудно быть Богом»… То, о чем они писали когда-то, странным (удивительным!) образом стало реальностью.

Открыла наугад томик их произведений. Искала подходящую цитату на тему грядущих российских выборов – в Государственную Думу, затем президентских. И попала в самую точку: «Главное – это ощущение наползающей тени. Непонятно, чья, непонятно, откуда, но она наползает и наползает совершенно неотвратимо. Эта неотвратимость чувствовалась во всем. И в том, что граждане перестали распевать куплеты политического содержания, стали очень серьезными и совершенно точно знали, что необходимо для блага государства...».

Это из романа «Трудно быть Богом». Написанный в 1964 году, он актуален, кажется, и сегодня. Странно было бы не позвонить младшему из братьев Стругацких – Борису (старший Аркадий скоропостижно скончался в 1991 году), не задать ему несколько вопросов «о текущем моменте».

Корр.: Борис Натанович, начну, если не возражаете, с любимого своего романа – «Трудно быть Богом». С того места, где доктор Будах беседует с прогрессором с другой планеты, требуя сначала «провести массовую гипноиндукцию и позитивную реморализацию», а затем «оставить нас и дать нам идти своей дорогой». Вы сами – что бы попросили для современной России у Бога?

Б. Стругацкий: Решился просить, проси невозможного. Счастья для всех. Даром. Сколько угодно счастья. И пусть никто не уйдет обиженным.

Корр.: На Ваш взгляд, по какому пути, в каком направлении движется сейчас наша страна?

Б. Стругацкий: Похоже, по самому опасному и бесперспективному: курс на огосударствление, дальнейшую централизацию, сворачивание демократических свобод, администрирование, усиление власти бюрократии. У нас это проходит, как «курс на стабильность и порядок». Фактически же – торможение, тупик, застой. Впрочем, есть ощущение, что и власти предержащие это понимают. Раскол элиты представляется мне неизбежным. Раскол на тех, кто не желает управлять страной холопов, и тех, кто любой ценой стремится сохранить статус-кво.

Корр.: Под элитой вы имеете в виду власть, кремлевских сидельцев? Так они там, по-моему, «единым тандемом»…

Б. Стругацкий: Так только кажется. «Умные нам не надобны, надобны верные». Но умные неизбежны, как сам прогресс.

Корр.: В нынешней ситуации «гэбэшной централизации» (в Питере теперь только так и называют Кремль и Смольный, в последнем уже как минимум трое чиновников с погонами – губернатор и главы комитетов) – так вот, в нынешней ситуации нужны ли России выборы? Вот губернаторов уже несколько лет как назначают. Может, и депутатов надо так же?

Б. Стругацкий: То есть, нужна ли России демократия? Как известно, «демократия – отвратительная форма правления; но ничего лучше человечество не придумало». Эти слова приписывают легендарному английскому премьеру Черчиллю. Надо думать, он знал, что говорил, этот старый многоопытный политический волк, зубы съевший на теории и практике управления. У демократии действительно масса недостатков, но есть одно несомненное и очевидное достоинство: это чуть ли не единственная форма правления, способная обеспечить плавную, бесконфликтную и справедливую смену правящих элит. И основное орудие этой смены – свободные всенародные регулярные выборы под контролем независимых СМИ и в условиях существования независимой от государства судебной системы.

Регулярная и бесконфликтная смена правящих элит – главное (и, возможно, единственное) условие существования конкурентоспособной экономики и науки, условие прогресса и в конечном итоге – процветания. Если нет такой смены, то преобладают тоталитарные, жесткие, сугубо централизованные формы управления. А значит, неизбежна потеря конкурентоспособности, торможение, застой. Проверено на протяжении последней пары веков в десятках государств на всех континентах!

Корр.: Но у нас в стране выборы свободные – так говорит власть...

Б. Стругацкий: У нас практически отсутствуют независимые (от власти) средства массовой информации и полностью отсутствует независимая от власти судебная система. В этих условиях говорить о «свободных» выборах не имеет смысла. Наши выборы «организованы», они сверху донизу пронизаны пресловутым административным ресурсом, они управляются, они практически неподконтрольны общественности. Что в них «свободного»? Не загоняют избирателя насильно на участок? Говорят, и такое случается. А уж солдатики идут по-взводно и по-ротно… Поэтому ваш предыдущий вопрос о необходимости выборов как таковых легко переформулировать так: нуждается ли Россия в энергичном движении на пути процветания, прогресса, улучшения качества жизни? Или она готова согласиться на возвращение всеобщего государственного контроля над всем и вся, к потере темпов развития, к застою, к мифической «державности», означающей просто превращение в государство Третьего мира с ядерными ракетами наперевес?

Первый путь – путь демократии, путь независимых выборов, курс на бесконфликтную и регулярную смену элит. Второй путь… сами понимаете.

Корр.: Как случилось, на Ваш взгляд, что пресса опять попала под пресс – после развала СССР вроде как освободились, а Путин мягко так железной рукой все вернул на круги своя?

Б. Стругацкий: Звенья единого процесса – «возвращение совка». Всякий революционный процесс сопровождается откатом в прошлое, когда миллионные массы обнаруживают, что надежды оказаться в стране молочных рек с кисельным берегами опять не реализовались. Кому-то, может быть, и стало лучше («им»), а кому-то, наоборот, сильно поплохело («мне»). И вот уже начинает казаться, что Сталин и в самом деле был замечательным менеджером, а при Брежневе вообще катались, как сыр в масле, а девяностые у нас – «лихие», олигархи ограбили народ, – и все потому, что порядка нет… Но что такое в России порядок? Это когда начальство всех сильней. Сильней бандитов, сильней воров, сильней оппозиции, сильней общества, сильней демократии. И пресса попадает под пресс, и «силовики» становятся главной силой: порядок превыше всего.

Корр.: Но вот Путин и Медведев наперебой утверждают обратное, приводя как главный аргумент демократизации российского общества – многопартийность.

Б. Стругацкий: Это повторение вашего вопроса о демократии. Есть ли смысл в организации социума таким образом, чтобы широкие массы населения имели возможность влиять на политический курс властных элит? Есть ли смысл в политической конкуренции, или все должны дудеть в одну дуду, построившись, как бывало встарь, в единую колонну под управлением вождя, который «знает, как надо»? Многопартийность имеет смысл там и тогда, где и когда реализовано гражданское общество – главное орудие борьбы с авторитаризмом и застоем.

Корр.: К слову, коль уж речь зашла о Путине с Медведевым, весной будем выбирать президента уже на 6 лет. Может, сразу пожизненно? Или тут в ином дело – за 6 лет можно больше успеть?

Б. Стругацкий: Все дело в страхе начальства перед потерей пресловутой «стабильности». Наш полуфеодальный менталитет пугает нас «народной мудростью»: крутой порядок лучше вольной свободы. Мы недобрым словом поминаем «лихие девяностые». Мы страстно мечтаем, чтобы все устаканилось, раз навсегда определилось, перемены прекратились и «завтра» стало бы таким же, как «сегодня». Мы удовлетворенно называем это «стабильностью». Мы не хотим признавать, что главные шаги вперед, в будущее были сделаны именно в «лихие девяностые». И мы ни за какие коврижки не пожелаем признать, что стабильность превратилась в застой.

Корр.: Вы говорите «страх», «полуфеодальный менталилет»… Но у нас такая интеллигенция – стойкая, умная, принципиальная. Почему ж «не действует» – в смысле, на основные людские массы? Не передается «в народ» ее принципиальность и сила ума?

Б. Стругацкий: Никогда в России интеллигенция не была «ни честью, ни совестью, ни умом народа». Эти роли, как известно, выполняло у нас начальство. Интеллигенция же всегда была у нас расколота. Меньшая ее часть демонстрировала чудеса храбрости в противостоянии режиму, но большая всегда склонна была «избирать часть благую» и отсиживалась на своих знаменитых кухнях, а то и просто шла в услужение к власти. Что не удивительно: никого в России власть так не гнобила, не унижала, не изводила, как носителя знаний, «все понимающего, ни во что не верящего, ни с чем не соглашающегося».

Корр.: Можете объяснить, как мне кажется, парадокс: «загульного» демократа Ельцина россияне не слишком любили. Но вот назначил он преемника и все тупо пошли за того голосовать. Как? Почему? Не стадо же мы…

Б. Стругацкий: Преемник был молод, принципиально трезв, обаятелен, остер на язык, решительный, твердый, и произносил он правильные слова по поводу всех существенных проблем. Миллионы истосковались по такому руководителю. Ельцин был – царь. ВВП воспринимался как вождь. Он и сейчас многими так воспринимается. А народ любит вождей.

Корр.: Если бы в Вашей власти была организация выборной компании – чтобы бы Вы в ней изменили? Как бы все организовали?

Б. Стругацкий: Какой смысл спрашивать об этом меня? Что я понимаю в этих узкопрофессиональных и специальных вопросах? Ясно, что – прежде всего – нужна властная воля: изменить порядки в стране; убрать скрытую цензуру в СМИ; развернуть судебную реформу… И дать свободу специалистам по организации выборной компании. Уверен: их в стране более чем достаточно.

Корр.: Кого еще, помимо депутатов и президента, надо выбирать в России тайным голосованием?

Б. Стругацкий: Не знаю. Судей – наверняка. Участковых («шерифов») – может быть.

Корр.: Если «перевести» современных политиков России на язык Ваших с братом произведений – кто есть кто из них, начиная с верхушки?

Б. Стругацкий: Не переводятся. Или я плохой переводчик?..

Корр.: Поскольку Вы – писатель-фантаст, не могу не спросить: каким видится Вам ближайшее будущее России?

Б. Стругацкий: Будущее – это прошлое «б/у». Словно молью траченное. «Выборы без выбора» – да, бывало, но ведь теперь половина электората на них вообще не ходит. «Руководящая партия» – видели, знакомы, но почему она какая-то неубедительная: занимается своими тихими делишками и в авторитете только у чиновников. «Государственная идеология» – господи, да какая нынче может быть государственная идеология? Сплошной замшелый антиатлантизм, годится зубы заговорить обывателю, а более ни для чего… Прогресс – не прогресс, застой – не застой. А вместо полей скучная пустыня, – вся в чертополохах нового поколения, которое хочет только, чтобы было весело и ни о чем не надо было думать. Неопределенность с тридцатью неизвестными, – вот что такое Будущее, и остается только генералиссимуса перефразировать: «Нэ так всо это будэт, савсэм нэ так».

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=16112011232040&oldnumber=597