«Пляска смерти» по-балтийски

Светлана ТЕНЕТКО

29 января, после почти двухмесячного перерыва, продолжились концерты органного фестиваля, и Большой зал консерватории был, как всегда, полон, организаторам даже пришлось поставить несколько дополнительных рядов стульев. Органные концерты, видимо, еще не наскучили саратовцам, к тому же, что ни концерт, то новый исполнитель, а значит – знакомство с новыми, порой неизвестными широкому слушателю композиторы и произведения.

В субботнем концерте «Орган по-балтийски» организаторы представили нам эстонского органиста, президента Эстонского общества органистов, профессора Эстонской академии музыки и театра Ааре-Пауля Латтика.

В программе концерта – классика Баха, пожалуй, неизвестный саратовцам эстонский композитор Аарво Пярт, впервые исполняемая в Саратове симфоническая поэма Шарля-Камиля Сен-Санса «Danse Macabre» («Пляска смерти») – аранжировка для органа Ааре-Пауль Латтика.

«Пляска смерти» навеяна Сен-Сансу, возможно, «мефистофельскими» музыкальными образами Листа. Фантастическая ночная сцена разыгрывается на кладбище (по поэме Анри Казалиса). Может быть, Сен-Сансу и не хватает демонической стихийности, чувственной обольстительности, злой издевки, как, например, в «Ночи на Лысой горе» Мусоргского или в «Мефисто-вальсе» Листа. Но, вероятно, именно поэтому Уолт Дисней в своем мультфильме «The Skeleton Dance» («Танец скелетов», 1929 г.) использовал именно эту музыку. Мульт еще черно-белый, наивный и, как это ни странно, довольно смешной: как только на Землю спускается ночь, на кладбище начинается действо, которое бы нынешняя молодежь назвала не иначе, как дискотекой. Вот только танцоры ужасающие – скелеты (такими они, вроде бы, должны быть). Как и в любом ночном клубе, дискотека продолжается до утра.

Интересным для саратовцев, на наш взгляд, был и «Тривиум» Аарво Пярта, в котором нашли отражение эстонские народные песни – песни моря. Море видится как некое живое существо – то спокойное и безмятежное, то ветреное, сердитое, порой свирепое и безжалостное.

Благодаря тому, что программа включала разнообразные по стилю и эмоциональному настрою произведения, полуторачасовой концерт «пролетел», можно сказать, незаметно.

За день до концерта Ааре-Пауль дал мастер-класс будущим органистам консерватории. По словам Наталии Гольфарб, концертирующего органиста Саратова (оказывается, у нас есть свой органист, о котором мы расскажем в одном из номеров нашей газеты), старшего преподавателя кафедры специального фортепиано Саратовской консерватории по классу органа, наш гость так увлекся, что забыл практически обо всем. «Мне нравится, как он общается со студентами, – поделилась с «Богатеем» Наталья Владимировна, – очень мягко, в ненавязчивой манере предлагает те варианты, которые необходимы именно этому человеку для той музыки, которую он играет в данный момент».

По окончании двухчасового мастер-класса, мы попросили нашего гостя ответить на несколько вопросов.

Корр.: Ааре-Пауль, у Вас только что закончился мастер-класс. Как Вы оцениваете подготовку саратовских студентов?

А.-П. Латтик: Очень целеустремленные, знают, чего хотят. Потенциал очень большой. У русских музыкантов в крови органистическая школа, и думаю, технических проблем не будет. Единственное, что могу посоветовать в дальнейшем – съездить поучиться в ту страну, к музыке которой у органиста проявится интерес, – немецкой, французской – и, соответственно, выбрать педагога по своим предпочтениям.

Корр.: Вы хотите сказать, что музыку все же лучше изучать не только в той стране, где она была написана, но и у педагогов из этой страны.

А.-П. Латтик: Это не совсем так. Просто полностью всю красоту, например, французской музыки, можно ощутить на французских инструментах, для которых эта музыка была создана, например, для французского барочного органа, французского романтического органа. Они координально отличаются от органов, которые установлены в наших концертных залах и сделаны с таким расчетом, чтобы на них можно было играть все. Но за счет этого теряются оттенки, которые придают музыке оригинальные инструменты.

Корр.: Вы, насколько я знаю, и соборный органист, и концертирующий. Иногда соборным органистам не хватает в концертных залах той акустики, которая есть в костелах, соборах, ведь орган там звучит совсем по-другому.

А.-П. Латтик: Да, это есть немножко. Акустика – это большая проблема в филармонических и концертных залах. Но я лично ценю тот контакт с публикой, которая сидит в зале, и у тебя возникает несколько другое ощущение, нежели чем ты сидишь где-то высоко на трибуне один-одинешенек.

Корр.: Вы отдадите предпочтение общению с публикой, жертвуя ради этого хорошей акустикой и лучшим звучанием?

А.-П. Латтик: Конечно, хорошо если было бы все. Но, как мы знаем, все иметь – невозможно…

Корр.: В той программе, которую вы привезли в Саратов, музыка композиторов XVIII–XX веков. Обычно органисты стараются представить саратовскому зрителю музыку своей страны. Довольно часто это малоизвестные и редко исполняемые в России произведения и композиторы. По какому принципу Вы составляли программу?

А.-П. Латтик: Чтобы было интересно играть, а еще интереснее – слушать. Если честно, я когда-то играл большую симфонию Вьерна, все пять-шесть частей, это длилось где-то около часа – это же скучно, трудно – и самому играть, и публике трудно слушать. Потом, не все части симфонии равны по своему качеству.

Сейчас выбираю, скажем, первую и третью часть, чтобы немножко показать какую-то симфонию или сонату, и у слушателя был своего рода выбор, как говорится, на любой вкус. Например, увидит он в программе Баха, и придет тот, кому нравится только Бах. А так в программе у меня все есть. И кто же будет играть эстонскую музыку, как не я сам.

Корр.: Да, эстонскую музыку у нас, в общем-то, никто и не играет… А чем она отличается от музыки других композиторов…

А.-П. Латтик: Скажем так, современная эстонская музыка – да, отличается, например, всеми признанная музыка Пярта. Пярт сам не очень знает орган как инструмент, но его музыка, можно сказать, универсальна, как музыка Баха. У него много переложений для оркестра. В музыке Пярта, так же, как и в музыке Баха, – отними одну нотку, и уже будет не то… То же самое органное произведение хорошо бы прозвучало для скрипки или флейты, например. Просто, Пярт очень хороший и удачный композитор.

Корр.: Музыку каких композиторов Вы сами предпочитаете: романтиков, барочную музыку…

А.-П. Латтик: Все же отдаю предпочтение французской романтической музыке XX века. Больше во мне «сидит» французская барочная музыка. Но так как в наших регионах французских барочных инструментов практически нет, то приходится довольствоваться тем, что играю на аутентичных инструментах только тогда, когда приезжаю во Францию. А в свой репертуар для концертных залов я не беру эту музыку. Для того чтобы она звучала подобающим образом, во всей своей красоте, все же нужен французский барочный орган.

Корр.: Помимо аранжировок, сами пишите музыку и исполняете ли свои сочинения?

А.-П. Латтик: Немножко, если только на конкурс произведений для органа, то пишу. Иногда играю на службах, но я не достиг пока еще того уровня, чтобы преподнести ее публике в концерте, может, этого и не будет никогда.

На службах как бы идет некая «скидка» – неизвестно, чье произведение исполняет органист. Так сказать, проигрываю, прослушиваю и обмозговываю написанное.

Корр.: А что больше нравится: играть самому уже написанные произведения или делать аранжировки, как, например «Пляски смерти» Сен-Санса.

А.-П. Латтик: Аранжировки я делаю потому, что весь известный репертуар мною уже проигран, а ведь существует много другой написанной музыки, так почему бы не сыграть ее на органе. Сен-Санс был, в первую очередь, органистом, если говорить об аранжировке «Плясок смерти», и его музыка очень легко перекладывается на орган, потому что у него мышление органиста. Кстати, если вспомнить, то в XIX, XX веках все французские композиторы были органистами. И все писали хорошую музыку для всевозможных составов.

Корр.: Кто из барочных композиторов Вам ближе?

А.-П. Латтик: Если брать французских – то Николя де Гриньи, у него очень рафинированная, утонченная музыка, доведенная до блеска. Из немецких – естественно, Бах.

Корр.: В России как-то так сложилось, что к органу все же приходят от фортепьяно. А как Вы пришли к этому инструменту: тоже через фортепьяно, или сразу сели за орган?

А.-П. Латтик: Я занимался фортепьяно, но достаточно рано услышал орган а заниматься стал только в 19 лет.

Корр.: Что потянуло к органу?

А.-П. Латтик: Не знаю, он как-то позвал, как поманил «пальчиком»… Что-то заговорило на языке моей души – и все…

Корр.: Орган ведь довольно сложный инструмент, можно сказать, целый организм. Трудно ли бывает «подобрать ключик» к незнакомому инструменту?

А.-П. Латтик: Нет нескольких одинаковых органов. Приходя в новый концертный зал или церковь, ты за несколько часов должен снова научиться играть. Я терпеть не могу репетиции: ты приходишь с какого-то другого концерта и начинаешь все сначала – регистрировать от произведения к произведению… Перед концертом хотелось бы просто поиграть, а регистрация занимает так много времени, что насладится звуком органа могу только на концерте.

Корр.: Отличается ли российская публика от европейской и чем, на Ваш взгляд?

А.-П. Латтик: Российская публика теплее, она лучше идет на контакт. В Европе органные концерты проводят обычно где-то в костеле. Орган в этом случае звучит-то, может быть, и лучше, но костел, особенно у молодежи, ассоциируется с религией. А религия для них это как опиум для народа.

Сейчас очень много церквей в Западной Европе закрывается, инвентарь распродается, особенно в Голландии. Музыка органная немного деградирует, люди все меньше ходят в церковь и те, кто хотят послушать орган, приходят не на концерт, а на службу. Зачем сидеть целый концерт, если в начале службы органист сыграет что-то, в середине, в конце – можно посидеть послушать немного орган, помедитировать… На концертах публики очень мало - независимо от исполнителя. Во Франции еще приходят на концерты, а вот в Германии – нет.

… Ааре-Пауль в Саратове впервые, и на момент нашего разговора еще не успел познакомиться с залом и органом. Но после концерта о нашем инструменте сказал следующее: «Хороший орган, самоиграющий (т. е. не требующий особой длительной настройки перед игрой – Авт.), только строй держит недолго. Поскольку температура в зале не постоянная, и чем она выше, тем соответственно выше звучит орган». Думается, что слушателям не слишком заметны такие тонкости, которые наши гости, вне всякого сомнения, компенсируют своим мастерством.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=3022011000941&oldnumber=562