«Чувство глубокое и вечное»

Александр ДАВИДЕНКО

(Окончание. Начало в № 23 (537), 24 (538)

Художественные образы, мотивы Ю. Пашкин черпает не из области видимого, а из области ведомого, соединенного с воображаемым. Наиболее удачными становятся те работы (формально являющиеся своеобразными экспромтами), появление которых основательно подготовлено внутренним созреванием. Важными ферментами для него в таком процессе являются богатство личной эмоции и укорененность идеи не столько в сознании, сколько в подсознании художника. У Ю. Пашкина натурными являются лишь впечатления, которые, прежде чем стать художественными образами, проходят сложную процедуру «остранения», обобщения, метафоризации, колористической и пластической трансформации. Этот процесс созревания скрыт не только от посторонних, но (в какой-то степени) и от самого художника, - у него нет ни рисунков, ни эскизов, ни каких-либо иных пометок, отмечающих разработку темы. Все происходит как будто спонтанно, побудительный мотив (а вовсе не замысел) от его реализации отделяет несколько часов непосредственной работы у мольберта. Но это лишь итог, которому предшествовали эмоциональное переживание окружающей действительности, накопление и «возгонка» исходного материала. Вопрос, обращенный М. Вламинком к художникам: «Достаточно ли полно вы вкусили волнение расцветающей зари и дня, который больше не повторится, чтобы запечатлеть на ваших полотнах чувство глубокое и вечное?», имеет естественное и убедительное разрешение в творчестве Ю. Пашкина.

Ю. Пашкин сумел вернуть себе детское «неведение греха», которое позволило ему не казаться, а быть наивным в той мере, в какой радостное, неконфликтное мировосприятие, не переусложненное проблемами бытия, гармонично сочетается с памятью о классическом художественном образовании. Это не стилизация под детский примитив, а детское состояние приятия каждого нового дня с его, казалось бы, повторяющимися качествами, как откровения, которым нельзя не восхититься, нельзя не присмотреться, не зафиксировать свое восторженное отношение к нему. Упрощение пластического обозначения у него заключается не в сознательной примитивизации образов, а в отказе от строгого натуроподобия, в раскрепощении формы, приведении ее в соответствие с индивидуальным художественным темпераментом (что составляет сущность «детского наива»).

Языческое мифотворчество (конечно, стихийное, а не сознательное) являют нам драматичные пейзажи Ю. Пашкина (например, «Пейзаж. Сумерки. 2006 г.»). Пантеизм становится способом мирочувствования окружающей действительности: «… сама природа становилась носительницей и выразительницей этого тревожного и напряженного «томления» духа» (А. Федоров-Давыдов «Русский пейзаж конца Х1Х – начала ХХ века»). Это сказано о гениальном М. Врубеле, но подобное видение характерно и для Ю. Пашкина. Другое дело, что саратовского художника волнуют не только драматизм духовных исканий, заблуждений и откровений человека (впрочем, в значительно меньшей степени). Кроме того, он не углубляется в анализ противоречий человеческой натуры, ее истоков и трагических последствий, взаимосвязи преодоления привычного и отторжения, одиночества. Возможно, этим объясняется нечастое введение в пейзаж человеческой фигуры, - он не противопоставляет человеческий дух могуществу природы. Он принимает сложившиеся отношения как данность, как сложную гармонию согласий и противоречий. Именно поэтому эмоциональные состояния, вызываемые его работами, имеют разную окраску - от трагической до восторженной. «… При самой сильной стилизации и трансформации форм (…), мы всегда видим и чувствуем лежащую в их основе крепость и верность форм. Она-то и (…) делает условное реальным…. Увлеченный «изучением натуры, как формы», вглядывающийся «в ее бесконечные изгибы» (слова М. Врубеля), Врубель стремился также выявить сущность изображаемого, раскрыть его, так сказать, «душу»» (А. Федоров-Давыдов «Русский пейзаж конца Х1Х – начала ХХ века»). Эти слова достаточно точно формулируют отношения условного и реального и в работах Ю. Пашкина. В этом «выявлении сущности» и обнаруживается сходство творческих интенций Ю. Пашкина (не формулируемых им, скорее всего, даже не осознаваемых, а интуитивных) и принципиальных устремлений М. Врубеля. Речь идет, конечно же, о результате, а не о сознательных поисках. Кроме того, Ю. Пашкиным натура не изучалась как форма, а воспринималась, скорее, эмоционально, как чудесная данность, как причудливая игра вероятностных состояний, лишь случайно (возможно, по недоразумению) принявших в данный момент тот или иной вид, не определяющий сущность, а скрывающий ее.

Если внимательно присмотреться, то становится очевидной позиция некоторой отстраненности, созерцательности, свойственные не активному преобразователю окружающего мира, противостоящего ему и страдающего от этого, а летописцу богоданной действительности, в которой есть место и трагедии, и счастью. Конечно, не надо при этом забывать, что «действительность» у Ю. Пашкина - это воспоминания об эмоционально пережитых мгновениях. В этом двойственность природы этой действительности, противоречие, которое находит свое разрешение в его работах в виде сочетания обостренной экспрессии и очевидной созерцательности. Воспроизводимая Ю. Пашкиным натура субъективизируется с особой силой, отражая яркость и экспрессию художественного видения, уровень живописного темперамента, степень поэтизации реальности.

Природа художественной выразительности в творчестве Ю. Пашкина подчеркнуто дихотомична: на его холстах конкурируют между собой, иногда яростно споря, иногда уступая друг другу, - экспрессия цвета и пластическая экспрессия. Цвет, играющий значительную роль, сам по себе уже декоративен. И этот мощный потенциал цвета стремится к лидерству, иногда вступая в конфликт с пластическими конструкциями. Если побеждает цвет, образно-пластическая система уступает место эмоционально-декоративной, когда (чаще всего - чистые) краски ложатся на холст широкими и радостными плоскостями и пятнами, воспринимаемыми сетчаткой глаза, как увлекательное зрелище, сближающее в этом отношении подобный прием с идеологией оп-арта. Многие (особенно последних лет) работы отличаются не просто интенсивными, но агрессивными цветами и их сочетаниями. Причем, создается впечатление, что изначальное хаотическое многообразие пятен и линий все же приводится к логическому, но нестабильному равновесию. Отчего уровень напряжения, задаваемый пластической деформацией, усиливается взрывоопасной колористической диспозицией (например, «Тревожный пейзаж. 2009 г.»). Подобный жесткий характер цветовых соотношений позволяет с особой отчетливостью выявить каркасность, остов не столько видимостей предметного мира явлений, сколько прозреваемых сущностей, - это своеобразные силовые линии, сияние сквозь проницаемую материальную оболочку энергетических эманаций.

Проблема «эстетической дистанции» весьма существенна при изучении творчества Ю. Пашкина. И дело здесь не только в том, что зритель зачастую довольствуется лишь «дохудожественным» восприятием, но и в том, что сам автор нередко провоцирует его на это, представляя «банальные» сюжеты и жанры. Но лишь преодолевший эту дистанцию - от удовлетворения, получаемого в результате внешнего узнавания, к подлинно художественному восприятию - получит наслаждение более глубокое и от индивидуальной манеры, и от живописных достоинств (характер мазка, колористические доминанты и общий цветовой строй и т. д.), и даже от художественной формы феноменологического представлении о бытии (понять которое не так просто), выраженного посредством редуцированных «отпечатков сознания», - живописных холстов. На этих холстах даже узнаваемые (в большей или меньшей степени) реальные объекты уже не имеют частного характера и не являются элементами рационально воспринимаемого мира. Это, скорее, символы, связующие звенья между условной реальностью и чувственной формой познания этой реальности.

Творческое наследие Ю. Пашкина велико и, к счастью, не рассеяно по многочисленным коллекциям (хотя его работы находятся у большого числа любителей прекрасного как в нашей стране, так и за ее пределами), что дает возможность организовать очень интересную и содержательную ретроспективу, отмечающую юбилей художника.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=5082010114006&oldnumber=539