Жизнь и книги Бориса Ионкина

Валентина СУХАНОВА

Каким должен быть человек, прослуживший 37 лет в армии, из них 12 – на атомном полигоне? Чтобы понять Бориса Георгиевича Ионкина, не надо есть с ним пуд соли – достаточно почитать его книги. В них – любовь, нежность, верность. Ветеран военных подразделений особого риска, он знает цену этим чувствам.

В 1953 году выпускник одной из ртищевских школ поступил в Тамбовское артиллерийско-техническое училище. Романтика, которая привела его туда, исчезла в тот час, когда командир приказал им, курсантам первого года обучения, броситься в новеньких шинелях в грязь, проползти порядочное расстояние, а потом сказал: «Запомните: армия – это грязь и кровь».

Но душа Бориса не опустошилась: место романтики заняло чувство нужности. Так и оказался двадцатилетний младший лейтенант технической службы на Семипалатинском атомном полигоне.

Кто мало-мальски представляет, что это такое, тот может понять смятение, которое порой охватывало юного человека. Позже, в своей книге «Запоздалый репортаж из ада», Борис Георгиевич напишет: «По ночам выли подопытные собаки, выражая недовольство своим тут пребыванием. Я даже этого себе позволить не мог».

Это – вначале. Потом – привычная работа и усталость. Вот только один и тот же сон снился: как летали над ним самолеты с бомбами, как одна бомба обрывалась и летела на него, а он падал на землю, обхватывал голову руками и тихо кричал: «Мама!». К родителям в Ртищево он приезжал каждый свой отпуск, где бы ни служил. Когда им, немощным, потребовался постоянный уход, он оставил на долгое время столицу и жил рядом с ними.

Долг перед родителями и Родиной выполнил. А на тех самолетах позже, уже будучи старшим техником, а потом – инженером-испытателем, ему и самому приходилось нырять в ядерное облако. Об одном таком задании в его книге написано: «Мы все ближе и ближе приближались к облаку, из иллюминатора дул свежий ветер, но казалось, что он швырял нам в лицо и альфа-, и бета-, и гамма-частицы. Судя по тому, как щелкали и пищали приборы у дозиметристов, это было действительно так».

Когда-то, во время испытаний второй в нашей стране водородной бомбы, находясь возле веранды, на которой стояли Б. Курчатов и А. Сахаров, он не мог и представить себе, что когда-нибудь полигон закроют, на испепеленной земле построят город, а то, что делалось тут, окажется не очень нужным. Я пытаюсь заставить себя увидеть отрезок жизни Бориса Георгиевича, состоящий из нескольких дней: работа на площадке после атомного взрыва, обследование «лунного» грунта – после водородного, зачистка свалки радиационной техники, занятия с солдатами, которые резали металл, чтобы затем его изолировать. Защитные средства в то время? Резиновые сапоги и хлопчатобумажный комбинезон.

Кроме того, по роду службы он должен был снимать показания приборов в эпицентре взрыва. Вот только цифры его иногда не нужны были: в Москву отправлялись совершенно другие.

О чем мог думать человек, работающий через час после взрыва в его эпицентре? Слушаю лаконичную речь этого обаятельного, по-военному собранного человека и думаю: сколько же надо пережить, чтобы говорить об этом так просто? Многих его товарищей давно уже нет.

Наш земляк выжил в 12-летнем аду атомного полигона. Ну, как тут не вспомнить, что скорпион – герой очерка родился под созвездием Скорпиона – выдерживает радиацию в 1000 раз большую, чем человек.

Сейчас, когда можно жизнь, как кинопленку, прокрутить назад, какие чувства доминируют у Б.Г. Ионкина – ощущение достойно прожитых лет или горечь и досада? Мне показалось – первое.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=26052010233718&oldnumber=534