Невоенный рассказ про войну

Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ

У мальчишек десяти-двенадцати лет была самая ответственнейшая из миссий: выпрыгнуть из кабины и успеть подсунуть булыжник под заднее колесо перед тем, как машина стремглав покатится вниз. За это их, полуголодных беспризорников, шоферы кормили из собственного военного пайка. Те шоферы, которые вместе с грузовиками не улетали с узкой горной тропы в бездонную пропасть. Тех беспризорников, которым удавалось не быть раздавленными под колесами грузовых фур.

Эту историю Петр Петрович Водяницкий припоминает случайно, между прочим, потому что накануне Дня Победы мы с ним встретились совсем по другому поводу. Но не дослушать до конца, не выспросить подробностей у меня не получилось. Про такую войну написано не так много, и вспоминают о ней не часто – наверное, потому, что она лишена батальных сцен и описаний суровых солдатских будней. Однако быть войной от этого она не перестает, и отнюдь не становится менее жестокой оттого, что с ней столкнулись не взрослые, а дети.

А с машинами все обстояло просто. Военизированная колонна из двухсот пятидесяти страшно изношенных грузовиков появилась в таджикском городе Сталинабаде (Душанбе) в 1943 году. В Кулябе, в городишке на вершине Тяньшаньских гор на границе с Афганистаном, полуторки под завязку загружались пшеницей и направлялись в Сталинабад, откуда зерно переправлялось в глубь России. Этот путь поставок продовольствия был секретным и самым надежным, но пшеница все равно обходилась дорого, потому что стоила многих человеческих жизней. За зерно расплачивались те, кто его перевозил – водители и мальчишки, которых они тайком сажали к себе в кабину.

Виной всему были старая техника и крутая горная дорога, которую колонне приходилось преодолевать дважды: сначала, пустой, вверх, затем, груженой, вниз. На подъемах и спусках коробку передач часто выбивало. Тут-то как раз и требовалась сноровка пацанят. До того, как машина начинала катиться вниз, сметая колонну следующих за ней, ребенок выпрыгивал и подсовывал под колеса экстренный тормоз – увесистый камень. Булыжник для таких случаев был заготовлен заранее и лежал у каждого на коленях, дверца с правой стороны приоткрыта…

Там, с этой стороны возвышалась отвесная скала, и кабина прижималась к ней так тесно, что в проем приоткрывшейся двери мог протиснуться разве что ребенок. Водителю же выскакивать было некуда, слева зиял обрыв, и при неудачном исходе операции машина, и часто не одна, летела прямиком в пропасть. То же самое происходило на спуске, когда камень и вовсе был без надобности. Надо ли говорить о том, сколько детей погибло под колесами этих машин…

Петя Водяницкий проездил с водителями целый год, за это время изучив горный подъем, как свои пять пальцев. Втайне от взрослых он и другие ребята даже тренировались, развивая в себе быстроту реакции: доля секунды, чтобы спрыгнуть с подножки, еще столько же на то, чтобы соединить колесо с тяжеленным камнем. Вся сталинабадская детвора почитала такую работу за счастье. Она приносила самое главное – еду, причем отличную от той, которой приходилось питаться в остальное время: лесных орехов и ягод, добытых из птичьих гнезд яиц, выловленной из горных речек рыбы. Особенно ценной добычей считались яйца. Птицы гнездились в укромных уголках скал, и чтобы добраться до них, мальчишкам приходилось совершать чудеса акробатики, тем самым подвергая свою жизнь нешуточной угрозе: ведь, помимо прочих опасностей, горы отличались обилием змей. Для сбора яиц был изобретен следующий нехитрый способ. У самого обрыва один из ребят ложился на живот, прижимая к земле ноги того из товарищей, кто вызвался на самое страшное – вися головой вниз, разорять птичьи гнезда. Третий участник операции для подстраховки держал висящего за левую руку.

Когда из расселины неожиданно выскользнула змея, и товарищ, державший его за руку, отшатнулся и выпустил руку, Пете просто повезло. Он полетел в пропасть, но упал не на скалы, а в глубокую часть горной реки. С равным успехом местом для приземления могли быть и мелководье, и торчащие из воды валуны.

Вообще в Таджикистане мальчик оказался благодаря отцу. Родился он под Саратовом, в селе Киевка Новоузенского района. В 1939 году главу семейства отправили работать механизатором в Сталинабад. Вскоре после этого семилетний Петя и его младшая сестренка осиротели: не стало мамы. Отец вернулся за детьми и увез с собою в Таджикистан, где и познакомил со своей гражданской возлюбленной и ее дочкой. Вместе семья прожила недолго: началась война, и на второй день отца забрали на фронт. А уже спустя год женщина и трое детей оказались в больнице. Обрушившийся на население голод был до того жутким, что больничные койки очень скоро оказались переполнены. Брата и сестру положили рядом. Проснувшись утром, мальчик обнаружил, что тело маленькой сестренки закоченело. Единственное, что он смог сделать – изо всех сил постучать ложкой о тумбочку. Мертвое тельце унесли. Как Петр остался жив, он и сам не знает. «У меня все тело было парализовано, только мозг работал и руки», – вспоминает Водяницкий. И все равно выходить из больницы ему не хотелось: там кормили. Поэтому, уже идя на поправку, Петя изо всех сил старался казаться слабеньким. Врачи все поняли, продержали мальчика до весны, а после предоставили самому себе. Идти ему было некуда, потому что и мачеха, и сводная сестра продолжали оставаться в больнице. На его счастье, как раз в это время шоферы и начали подыскивать себе в попутчики шустрых ребят.

В Киевке у Пети осталась бабушка, и, оказавшись один, мальчик про нее вспомнил. В апреле 1944-го года был пущен первый состав, на котором гражданским разрешили проезжать через Москву. Получилось так, что именно в этом поезде оказался и двенадцатилетний мальчик. Поезд из Сталинабада шел до Москвы семнадцать дней. По пути из Москвы в Саратов, голодному, ему пришлось обменять свой немудреный скарб – чулки, одеяло – на съестное. Уже от Новоузенска, добираться до которого пришлось тоже на поезде, сорок километров до Киевки он шел пешком. «Волки меня чуть не загрызли, – вспоминает Петр Петрович. – Волков в степях было очень много во время войны» Сопровождаемый стаей волков, не решающихся нападать в светлое время, мальчик дошел до землянки – так называемого летнего стана, в котором укрывались пастухи. Ночью волки изо всех сил стали пытаться попасть внутрь. В глубине души ребенок уже смирился с тем, что это конец. Но им, голодным и измученным, владело полное безразличие к тому, что произойдет.

Волки до него так и не добрались. Петя отыскал бабушку, а вскоре с фронта вернулся раненный под Сталинградом отец. У Водяницкого остались воспоминания о голодных послевоенных годах, обучении в школе юнг, окончании ПТУ и прочих важных жизненных вехах.

Рассказывая обо всем этом, Петр Петрович вдруг задает вопрос в лоб: «А знаете, почему собаки на танки бежали?» Я припоминаю эту историю о том, как во время войны наши использовали собак в качестве ходячих и даже самонаводящихся бомб, эдаких камикадзе. И понимаю, что самое важное прошло мимо: а действительно, почему? И Петр Водяницкий выдает тайну, которую узнал от перевозивших пшеницу фронтовиков. Оказывается, на учениях животных прикармливали под работающим танком, а перед наступлением и вовсе не кормили.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=6052010132526&oldnumber=531