Ода магу шестидесятых

Юрий ЧЕРНЫШОВ

Почему люди хранят старые вещи? На открывшейся 12 апреля в Государственном музее К.А. Федина выставке-акции «1960-е: далекие и близкие» можно увидеть много предметов быта, отслуживших свой срок и давно замененных более современными, выполняющими те же функции. Но люди почему-то не всегда охотно расстаются со старьем. Они относятся к нему так же, как, скажем, к старой кошке. Она уже и мышей не ловит, и пух то от нее везде проникает, и ухаживать за ней приходиться. Однако кошка остается в доме. Потому что она не просто животное, а животное… домашнее. Домашнее, и – все тут. Так и старые вещи становятся похожим образом домашними.

Но среди «домашних» предметов быта 60-х особое место принадлежит переносному магнитофону. В определенном смысле этот предмет быта, свидетельство роста материального благосостояния, стал «эпохальным» достижением. «Эпохальность» сравнительно небольшого устройства, к тому же, с технической точки зрения даже не новинки, состояла в том, что переносной магнитофон, именно переносной, существенно изменил социальную ткань общества. И потому в некотором смысле его создание можно приравнять к таким «эпохальным» изобретениям, как книгопечатание и паровоз.

Магнитофон, коротко – «МАГ», вошел в быт именно в 60-е годы потому, что, с одной стороны, Коммунистической партией Советского Союза, определявшей всю общественную жизнь страны, был провозглашен курс на строительство коммунизма в стране, на рост «материального и культурного благосостояния советский людей», на духовное развитие советского человека. Главным тезисом начала 60-х стало: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!». (Называлась дата – 1980 год – Ред.) Тезис подкреплялся широковещательными и сочными эскападами лидера страны и партии Никиты Хрущева, типа: «Дайте время, и мы такие панталоны нашим женам пошьем, что все зарубежные женщины ахнут!»

С другой стороны, та же партия развернула борьбу с «тлетворным влиянием буржуазного Запада», абстракционизмом, инакомыслием, даже яркой одеждой и другими проявлениями буржуазного перерождения и резко усилила роль цензуры. Тот же архитектор «оттепели» Хрущев, посетивший первую за весь советский период выставку советских художников-абстракционистов в Манеже, публично обозвал художников «пидарасами» (прошу прощенья, но слова из лексикона вождя коммунистов не выкинешь). И, тем самым, запустил процесс «закручивания гаек».

Установка на строительство коммунизма вызвала рост производства предметов потребления, в том числе и сложных бытовых технических устройств – в основном на базе оборонных предприятий. Вторая тенденция – «закручивание гаек» – вызвала гонения не только на художников, но и, в первую очередь, на мастеров слова, «инженеров человеческих душ» – писателей, поэтов, исполнителей самодеятельной песни, как тогда говорили, или бардов, по-нынешнему. Начались гонения и на молодежь, увлекавшуюся внешними формами свободы – западной модой, музыкой, танцами, породившими по-существу, новый «стиль жизни» – «стиляжничество». Сейчас сродни ему – «гламур». На борьбу со стиляжничеством был мобилизован, без шуток, партийный аппарат, весь комсомол, пресса, даже милиция. «И цвета мяса, /большого класса, /пиджак как ряса – /вот до сих пор», «Сегодня он играет джаз, а завтра – Родину продаст» – это из сатирических журнальных и эстрадных куплетов 60-х.

В череду нежалуемых и гонимых попали и Булат Окуджава, и Александр Галич, и Владимир Высоцкий. Одни из самых драматичных событий развернулись, помнится, вокруг романа «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева, опубликованного в журнале «Новый мир», редактируемого Александром Твардовским.

Роман, поднимающий вопрос о соотношении материального благосостояния и духовной, ценностной составляющей «строителей коммунизма», был поначалу обласкан советской литературной критикой. Но вскоре был осужден партийной верхушкой и попал в разряд запрещенных. И вплоть до начала перестройки автору романа был закрыт доступ на страницы печати. Страх власти перед открытой дискуссионной постановкой вопроса о духовной сути человека, страх перед показом противоречивой советской действительности был столь велик, что автор этих строк, выступивший на комсомольском собрании с защитой романа и Владимира Дудинцева, был объявлен «врагом народа».

Первое книжное издание романа – но и то без предисловия и каких-либо сведений об авторе – увидело свет только в 1968 году – на волне новой «оттепели», начавшейся, увы, не в нашей стране, а в Чехословакии и получившей название «Пражская весна». Однако и их «весна» завершилась вводом советских танков в Прагу, ознаменовавшим конец романтической эпохи 60-х, похоронившим мечты о коммунизме и ставшим началом нашей эпохи застоя.

У современной исполнительницы бардовской песни Татьяны Кабановой есть песня с коротким названием «Достойно», в которой так звучат начальные строки: «Достойно. Главное – достойно! /Любые встретить времена: /Когда эпоха времени застоя, /Иль взбаламучена до дна».

60-е годы пришлись на короткий, но очень весомый временной отрезок между эпохой, когда были взбаламучены сердца, и начавшей одолевать эпохой «времени застоя». Достойно жить в это время стало не только неимоверно трудно, но и просто непонятно как. Магнитофон стал оружием подавляемой свободы, оружием культуры, оружием достоинства. Он прорвал стену цензуры. Он позволил услышать голос бардов и менестрелей неофициальной культуры, узнать имена исполнителей, скоро ставших кумирами страны. Переносной магнитофон позволил считать, что можно думать и не так, как диктует партийная пресса, он позволил делать перезаписи в огромном количестве того, что нравится людям, а не «ведущей и направляющей силе – КПСС». Магнитофон позволил «стирать», фигурально выражаясь, коммунизм. Даже дефицит пленки для записи, такой же, как, собственно, и всего другого, не мог остановить процесс распространения «запретных песен». Власть попала в собственную ловушку. Производство бытовых магнитофонов, поставленное на конвейер, требовало соответствующего обеспечения предметом звуковоспроизведения – пленкой с музыкой или песнями. И это производство пришлось налаживать, хоть и в ограниченном количестве, в первую очередь. Во многих музыкальных магазинах и даже в газетных киосках появились катушки с записью «советской эстрады» и песнями советских исполнителей. Но любители иной музыки и иных песен «стирали» на магнитофонах запись «советскую» и записывали «антисоветское».

Магнитофон изменил даже социальный статус владельца. «На магнитофон» приглашали в гости. А приглашенный в гости с магнитофоном становился центральной фигурой вечера. Он ставил записи, прокручивал и перекручивал пленку, склеивал уксусом частые обрывы – словом, был «хозяином вечера». И все чаще на пленку попадали записи не только музыкальные, но и записанные с эфира передачи «Голоса Америки», «Немецкой волны», «Би-Би-Си». Помнится, ходила по рукам и перезаписывалась пленка с прямой трансляцией на русском языке старта и полета американской ракеты «Пионер» к Луне . Сам факт прямой трансляции был не просто в диковинку – он был прямым агитатором и пропагандистом против цензуры и советской системы секретности всего и во всем.

Говорят «Человек – мера всех вещей». Но и вещи становятся мерилом человека. Переносной «МАГ» стал подлинным магом, изменившим общество. Давно уже катушечный магнитофон заменен цифровыми и лазерными «гаджетами», напоминающими мелких домашних насекомых. И если мерой человека 60-х в какой степени стал переносной магнитофон, позволивший прожить достойно нелегкие годы и ставший «домашним животным», то очень хотелось бы, чтобы мерой человека 2000-х не стали мелкие домашние насекомые.

Упомянутая песня Татьяны Кабановой и сегодня перекликается с 60-ми годами прошлого века, когда призывает: «Достойно! Главное – достойно! /Чтоб раздаватели щедрот, /Не довели тебя до стойла, /И не заткнули сеном рот!».

60-е годы века минувшего свой вклад в защиту достоинства человека сделали. Слово – за веком нынешним.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=17032010233911&oldnumber=524