Владимир Назаров: «Меньше энергии в жизни – больше на сцене»

Беседовала Екатерина БОГДАНОВА

Актер академдрамы Владимир Назаров перемерил на себя уже десятки человеческих судеб. Но самую долгожданную свою роль – «заслуженного артиста РФ» – получил совсем недавно.

Я поздравляла актера с этим событием в маленькой, по-домашнему уютной гримерной. И, кстати, немало обрадовалась тому, что заготовленные заранее дежурные реплики относительно «итогов» и «творческих вех» не вызвали у моего собеседника особого энтузиазма. Владимир Назаров не любит отмечать события и даты. И впрямь: зачем хотя бы на мгновение останавливаться на достигнутом? Нужно продолжать жить. Играючи.

Корр.: Владимир, каково ощущать себя в новом звании?

В. Назаров: Могу сказать, что я ждал этого с нетерпением и для меня это большая радость. Радость от того, что мой труд отмечен руководителем театра Григорием Анисимовичем Аредаковым, коллегами, зрителями.

Корр.: Теперь узнавать на улицах артиста Назарова будут чаще?

В. Назаров: И без того узнают. Хотя узнавания больше хочется по молодости. С годами это желание проходит. Может быть, оттого, что накапливается много работы и хочется тишины, уединения. Хватаешься за голову, когда кто-то вдруг вторгается в твой мир и чего-то от тебя хочет. Хотя в то же время понимаешь, что, если человек к тебе подходит, он это делает не из прихоти, ему это действительно нужно. Как-то я шел по улице, передо мной остановилась машина, из нее выскочил таксист, пожал мне руку, сказал, что ему очень нравится, как я играю, потом сел за руль и уехал. Когда я пересказываю этот эпизод, меня обычно спрашивают: «А он не догадался тебя подвезти?» Не догадался, но я не в обиде. Не люблю халяву, потому что за нее всегда приходится расплачиваться. Даже если я случайно нахожу деньги, обязательно кому-нибудь их отдаю, потому что знаю, что в противном случае потеряю еще больше.

Корр.: Большинство созданных Вами в театре образов – это немаленькие роли «маленьких» людей. Которые редко бывают главными действующими лицами. Вам никогда не хотелось выйти на первый план?

В. Назаров: Все не совсем так. Это в кино можно быть «мастером эпизодов». А в театре нет маленьких ролей. Наблюдать за персонажами второго плана чаще бывает даже интереснее, чем за главными героями. Им легче существовать на сцене. Можно выйти, сказать два слова и запомниться зрителю на весь спектакль. В спектакле «Крыша» я играл домоуправа-алкаша: в трениках, драном пиджаке, с подбитым глазом. Стоило мне выйти, Горобец отворачивался и пять минут ждал, пока стихнут аплодисменты. Народ стонал от смеха, потому что узнавание персонажа было стопроцентным. Грешен, я люблю такие роли. Люблю, чтобы выпукло был обрисован человеческий характер.

Корр.: Безумный и нелепый начальник вокзала в «Безымянной звезде» – явно из этой же серии…

В. Назаров: Изначально темы сумасшествия не было. Но мне показалось, что в этом есть какой-то смысл. Эльвира Данилина меня поняла и подыграла. Вой волков, проносящиеся раз в сто лет поезда… Все это усиливает эффект забытой богом и людьми станции. Там и правда с ума сойдешь.

Корр.: При этом он полон осознания важности собственной миссии.

В. Назаров: Естественно. Ведь он человек ответственный. И, как и все начальники, которые боятся за свое место, немного сумасшедший. Он не может даже представить, что не будет встречать поезда, не будет составлять рапорт. Да это вся его жизнь.

Корр.: Наверное, Вы, как никто, понимаете этих зачастую не понятых обществом персонажей?

В. Назаров: Мне хотелось бы даже заступиться за них. Они невзрачные, мимо них пройдешь и не заметишь, но у них огромная душа, они такие ранимые. Мне вообще не нравится выражение «маленькие люди». Нет ни маленьких, ни больших людей – есть просто люди.

Корр.: Роли «просто людей» – и есть Ваши самые любимые?

В. Назаров: Они мне чуть ближе, наверное. Но любимы абсолютно все. Не любить роль – не работать в театре. В каждой из пятидесяти сыгранных мною ролей есть крупица меня.

Корр.: Неужели Вам никогда не хотелось поменять свой сценический имидж?

В. Назаров: У каждого своя ниша. Я не лезу в герои-любовники, хотя мне хотелось бы сыграть такую роль, немножко отойти от привычного комедийного амплуа. Наверное, она получилось бы и трагедийной и смешной одновременно.

Корр.: За чем же дело стало? Не предлагают?

В. Назаров: Теоретически я бы мог сделать такую работу в театре, в котором мне бы сказали: Вова, приходи и играй, что хочешь, только приходи. Пока таких предложений нет. Да и мне было бы сложно совместить их с сегодняшней занятостью в академдраме.

Корр.: Случалось ли Вам отказываться от предложенной на распределении роли?

В. Назаров: Профессиональные актеры не могут отказаться от роли. Такого просто не может быть.

Корр.: Не может или не должно?

В. Назаров: Не должно. Теоретически, конечно, можно придти к режиссеру или художественному руководителю и сказать: «Не мое, не сыграю, не чувствую». Но обычно сразу после распределения начинается самокопание, вытаскивание роли из себя. Просто есть определенная высота, к которой нужно всегда тянуться и брать. Причем, брать с запасом. Никто не должен видеть, как планка, к которой ты стремишься, начинает под тобой шататься.

Корр.: Не зависит ли надежность этой планки в какой-то степени и от режиссера тоже?

В. Назаров: Безусловно. Режиссеров я разделяю на две, чисто условные, категории. Первые четко знают, чего хотят. Вторые находятся в раздумьях и ждут, чтобы актер сам их направил. Они несколько неловко себя чувствуют, поэтому сразу просят актера «на ножки»: выйти на сцену и показать какое-то действие, от которого им можно будет оттолкнуться.

Корр.: У Вас много совместных работ с калужанином Александром Плетневым. К какой категории относится он?

В. Назаров: Я бы сказал, что и к первой, и ко второй. У него есть свои задумки, но при этом он идет от актера, доверяет актеру. С ним интересно работать. Он не давит на актера своим режиссерским авторитетом, понимая, что актер и режиссер связаны одной ниточкой. Если эта нить порвется, спектакля не будет. Он не получится человечным, живым, душевным.

Корр.: А каково работать с Мариной Глуховской?

В. Назаров: Очень приятно. Она профессионал и имеет свое четкое видение спектакля. Марина Витальевна умеет гениально выстраивать картину от частного к целому. У нее даже в маленькой сценке происходят какие-то взрывы, события. Движение идет по нарастающей, но не выбивается из единого, целостного полотна. Мне повезло с нею работать, потому что она каждую роль видит и в хорошем смысле слова ее из тебя вытягивает. Она не прячет то интересное, что есть в актере, а очень хорошо это фокусирует.

Корр.: Когда человек находится на своем месте – это и есть высший критерий профессионального счастья?

В. Назаров: Счастье для меня в том, что мои психофизические возможности совпали с этой профессией. Иногда случается, что на сцене кто-то постоянно выбивается из общего ритма: не то скажет, не туда голову повернет. Несоответствие жуткое: человек работает, и хочет добиться результата, но способностей к актерской профессии у него слишком мало. Я чуть было ни попался на такую удочку, когда пошел на поводу у мамы, мечтающей видеть меня врачом. Поступил в медицинское училище при академии медицинских наук в Москве. Мы смотрели пробирки, срезы тканей, гистологии, решали бесконечные задачи, которые я еще со школы невзлюбил. И я думал: какая мура…

Корр.: И поставили крест на своей карьере врача?

В. Назаров: Мне повезло: я вовремя понял, что это не мое. Вообще, важно не упустить момент, когда природа, как правило, уже с детства, начинает волочить человека за ручки, за ножки, за голову к определенной профессии. Работать надо там, куда душа лежит.

Корр.: Зрителям всегда интересно знать, какой их любимый актер в жизни. Ведь со стороны кажется, что какая-нибудь из примеряемых им масок обязательно прирастает…

В. Назаров: Я бы так не сказал. Одна из задач актерской профессии как раз и заключается в том, чтобы избежать привыкания. Я играю на сцене, но не играю в жизни. Вне сцены я коплю эмоции для следующего спектакля. Меньше энергии в жизни – больше на сцене. Вот золотое правило. Если ему не следовать, от образа ничего не останется – один мыльный пузырь.

Корр.: Что помогает Вам перевоплощаться?

В. Назаров: Все знают, что я не могу играть без костюма. Как только надеваю костюм, я превращаюсь в того персонажа, которого играю. Даже если я импровизирую, этот человек уже во мне. Но стоит снять костюм, и от него не остается и следа.

Корр.: У Вас никогда не возникает желания примерить сценический костюм дома?

В. Назаров: Да боже упаси. Дома тишина, покой и уют. Я люблю зашторенные окна и полумрак. В жизни я стараюсь отвлекаться, потому что постоянно думать только о роли нельзя. В этом плане мои увлечения – пианино, шахматы, рисование, стихи – идут только в плюс.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=26122008135304&oldnumber=470