Мольер в вольном переводе

Екатерина БОГДАНОВА

Почти всю прошлую неделю, начиная со вторника, на подмостках Академдрамы творилось нечто невообразимое. Думается, для многих, сидящих в зрительном зале, эффект от «мольеровской недели» получился если и не вполне впечатляющим, то уж точно неожиданным.

И это даже несмотря на то, что готовить зрителей к премьере фарса «Проделки Скапена» по пьесе одного из классиков комедийного жанра Жана-Батиста Мольера драма предусмотрительно начала заранее. Но кто же думал, что четверокурсники театрального факультета консерватории изобразят на большой сцене такое?

Впрочем, создается впечатление, что эпатировать, провоцировать публику на эмоции этим тринадцати ребятам не привыкать. Нынешний дипломник для них по счету уже второй. Первый, «Колыбельная для взрослых», сыгранный в начале года студентами тогда еще третьего курса, получился проникновенно-лирическим и неоднозначным. Вторая дипломная работа курса, ведомого заслуженным артистом России Игорем Баголеем, стала полной его противоположностью. Сам Игорь Баголей в интервью, данном одной из саратовских газет незадолго до премьерного показа, признался, что работать с Мольером для него оказалось на удивление легко и комфортно. Думается, именно потому, что модное в театральном мире стремление осовременить классический текст в данном случае возобладало над всяческими границами, рамками и даже режиссерской осторожностью.

Впрочем, единственной реакции со стороны зрителей, которой боялся режиссер-постановщик – абсолютной тишины в зале – так и не последовало. Да и вряд ли она вообще могла быть. Энергетика, которую щедро отдают зрителям молодые актеры, начинает ощущаться уже с первых минут спектакля, и настолько заразительна, что не откликнуться на нее просто невозможно. К тому же, Мольер, с его незамысловатым комедийным сюжетом на тему взаимоотношений отцов и детей, действительно стал для старшекурсников на редкость благодатным материалом для импровизаций. И, прежде всего, в костюмах и атрибутике. Пожалуй, единственная присутствующая в постановке дань «мольеровским» временам – невообразимо длинная, сложная, яркая, чем-то напоминающая оперение павлина, юбка мнимой цыганки Зербинетты. В то же время этот наряд, причудливо играющий в танце и многократно пеленающий свою хозяйку вместе с ее поклонниками – едва ли не самый очевидный элемент вычурности и буффонады. Зато по-настоящему нелепы одеяния самых комичных в пьесе персонажей – Арганта и Жеронта, двух представителей старшего поколения, не одобряющих своих сыновей в выборе подруг сердца. Чего стоит только появление на сцене нехуденького Жеронта в военной каске и крикливом красном пиджаке, надетом поверх полосатого нижнего белья, по виду напоминающего то ли рейтузы, то ли купальный костюм на заре своего возникновения. К вящему восторгу зрителей, подобной яркой индивидуальностью отличаются одеяния всех мало-мальски значимых персонажей.

Но, помимо детально продуманных костюмов действующих лиц, в постановке очень подкупает тонко осовремененный юмор. Например, в эпизоде своеобразной пытки Скапена сын Жеронта Леандр, пытаясь выведать у своего товарища правду о его разговоре с отцом, под конец находит в своем арсенале угрожающих орудий явно не мольеровскую бензопилу. А еще на сцене возникает весьма правдоподобная, хотя бы по уровню производимого шума, револьверная стрельба. Максимально приближен к современному зрителю и мнимый разбойник, по замыслу Скапена, угрожающий расправиться с жадным Аргантом, если тот не заплатит ему крупную сумму денег. По виду это настоящий криминальный авторитет, недавно «откинувшийся с зоны». Как и полагается «братку», он не только держит пальцы веером, но и протяжно заводит о наболевшем: «Сиреневый туман над зоной проплывает…».

Выгодным контрастом созданным образам служат достаточно скромные, хотя и маневренные декорации. Они не утяжеляют действие и не отвлекают внимание театралов от происходящего на сцене, что кажется очень удачной находкой, поскольку невольно складывается ощущение, что в противном случае восприятие зрителя неминуемо пожаловалось бы на перебор. Карнавального, шумного и абсурдного в пьесе и без того хватает. Постоянно мечущиеся в буре своих страстей персонажи, живой юмор, шумы, краски и даже заигрывающие со зрителями цыганки, поднимающиеся на сцену прямо из зрительного зала – все это не позволяет ни на минуту расслабиться.

Но особенно добавляют динамики в фарсовое пространство хореографическая и музыкальная части действа. Что интересно, работа над постановкой танцевальных номеров стала творческим дебютом студента Сергея Захарина, в пьесе исполняющего роль Леандра. Ритмичные, талантливо композиционно выстроенные хореографические номера предваряют сюжетные коллизии, завершают их, а по ходу действа вносят в любовные и семейные «разборки» дополнительную лирическую ноту. В этот общий «вневременной» контекст очень удачно вписывается и музыкальное оформление. Достаточно сказать, что в конце первого действия разбитная служанка Жеронта неожиданно достает микрофон и начинает залихватски исполнять популярный несколько десятилетий тому назад шлягер «I’m your Venus», тогда как во втором действии звучат ритмы ламбады.

Вопреки опасениям художественного руководителя курса, на генеральном прогоне пьесы зал аплодировал актерам стоя. Что и говорить, после всего увиденного повод для грусти напрашивается только один: все же жаль, что фарс балует своим явлением саратовских театралов не так уж и часто.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=19112007151806&oldnumber=419