"Газета "Богатей"
Официальный сайт

Статья из № 35 (415) от 18.10.2007

Книжная Полка

«Смерти нет» – этот лозунг всех религий осуществится…

Анна САФРОНОВА

Кузьма Сергеевич Петров-Водкин, уроженец города Хвалынска, умер в 1939 году. Спустя более чем 70 лет его дочь, 85-летняя Елена Кузьминична, которая и поныне живет и здравствует в Петербурге, вышла к читателю с книгой воспоминаний об отце – «Прикосновение к душе». Полностью книга еще не опубликована, но фрагменты из нее печатает cанкт-петербургская «Звезда» в сентябрьском выпуске.

Чтение увлекательное, а для саратовцев, для саратовской художественной среды – особенно. Пишет Елена Кузьминична хорошо, просто, сочетая личные впечатления и воспоминания с документальными свидетельствами, и, что важно, не ставит во главу угла свою оценку творчества отца.

Начинает она с небольшого эпизода: о том, как отыскалось пианино, когда-то принадлежавшее их семье, с росписью художника – его подарок жене. Русский музей в свое время отказался от «непрофильной» покупки, и пришлось затратить немало усилий, чтобы обнаружить новых хозяев, выкупить инструмент. Сейчас он передан дочерью художника в галерею им. К.С. Петрова-Водкина в городе Хвалынске.

С этого момента мемуаристка развертывает повествование вспять – к тем временам, когда Кузьма Петрович и его жена (полуфранцуженка-полусербка Мария) после 16-ти лет надежд и ожиданий обрели наконец дочь – Елену. И записки счастливого отца. Их можно читать как прозу, а вместе с тем, как историю времени и историю становления художника. Вот записка 37-го года: «Давно не имел я такого состояния духа, как в это последнее время. Состояние невыносимое сейчас по его тяжести: нечто подобное 1916 году. Даже происходящее на моих глазах разрушение школы, которой отдано много было сил и надежд, не есть главная причина. Конечно, дни 1926 года доклевывали меня по всем швам мелочами и всякой всячиной. Люди невозможны между собой… Злоба со всех сторон беспричинная. Сверхпартийная, путанная злоба…».

А вот, в том же году, о новой реальности: «...хочется на чем-то остановиться, отдохнуть в скорлупке найденного уюта. Но это кончилось. В том виде крепких сооружений, длительных работ вроде бисерных вышиваний прабабушки, … создавших стиль страны, этого уже не будет. Ощущение преодоления «пространства». В этом и не в чем другом дальнейшая культура. Аэропланы, радио… – это, конечно, пародия, но это и вступление в органическую пространственность. Это еще разливание человеческой энергии вовне, но уже чуется вбирание. Будет побежден закон тяготения! С этого начинается эра. «Смерти нет» – этот лозунг всех религий осуществится. Есть сумма энергий, ищущих форму для проявления. Человек – добрая форма, но она еще не завершила развития…».

Да, из XXI-го века сей космический оптимизм кажется более чем наивным. И вместе с тем то, как решал для себя автор теории сферической перспективы, внушает уважение: «Если бы не сосредоточие всего моего внимания на проблеме пространства… со мной было бы то, что с Блоком (Блок понял мои искания и бродяжничество лишь как интуитивную отдачу себя природе, а не как работу над природой, потому ему и не удалось выбраться из одурения человеческой атмосферы)».

Документы приводятся любопытнейшие. Среди уже процитированных выше записей – редкие публикации, например, интервью художника газете «Нувель литерер» за 1925 год, где Петров-Водкин не только высказывается о положении художника в новой России, но и довольно подробно говорит о своей теории живописи. Сферическая перспектива получила признание в художественных и научных кругах, и в 27-м году Петров-Водкин избирается почетным членом Парижского астрономического общества.

Интересно читать об обстоятельствах написания книг «Хлыновска» и «Пространства Эвклида». В 28-м году у художника обнаруживается туберкулез, Петрову-Водкину становится трудно стоять за мольбертом длительное время. И находится литературный выход. Елена Кузьминична пишет: «Автор старается дистанцироваться от главного героя. Однако Хлыновск описан как Хвалынск, а маленький Кузя явно наделен чертами самого Кузьмы Сергеевича».

И все-таки впереди еще более десяти лет не только борьбы с недугом, но и насыщенной работы. Один из самых драматических документов, которые приводятся дочерью художника – это стенограмма последнего его автобиографического выступления: Петров-Водкин выступает с творческим самоотчетом в Ленинградском отделении СХ в 1938 году, в год его шестидесятилетия, и за год до смерти. Живая речь, любопытнейшие размышления о разных направлениях, о школах, о себе самом. О своих картинах, которые он «уважает», и тех, которые считает неудачами – «Весна», «Новоселье». И вывод: художник в своей картине должен доводить все ровно до такой степени, чтобы зритель мог соучаствовать, чтобы искусство «дорабатывалось» зрителем.

Последний год жизни сопровождался мистическими явлениями, о которых, однако, Елена Кузьминична говорит спокойно, без желания «создать легенду». Пришел неизвестный человек, «пришел, как к Моцарту, но ничего не заказал, а принес» (слова самого художника). Это было изображение святого Кузьмы на куске дерева, вырезанном из иконы. Дочь: «Изображенное лицо было продолговатым, худым, с впадинами на щеках. Особенно на нем выделялись глаза, как бы светящиеся… Фон картины в темно-коричневых тонах, а сама голова черная. Впечатление от этой вещи было неприятным. Мы даже не могли определить, почему, наверное, глаза… Они смотрели пронзительно и зло».

Умер Петров-Водкин 14 февраля 39-го года, похоронен через дорожку от могилы И.П. Павлова на Волковом кладбище.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=31102007142448&oldnumber=415