Владимир Скляренко: «Сцена не прощает расслаблений»

Беседовала Татьяна ЛИСИНА

Ансамбль старинной музыки «Трио-соната» Саратовской областной филармонии им. А. Шнитке чаще выступает за границей, чем в родном городе. Вот и сейчас музыканты показывают свое виртуозное мастерство в Голландии. А незадолго до этого художественный руководитель и солист ансамбля, заслуженный артист России Владимир Скляренко рассказал нам об истории создания «Трио-соната» и о том, что ему пришлось пережить в продолжительных гастрольных турне.

Корр.: Когда и при каких обстоятельствах Вам пришла в голову мысль о создании ансамбля старинной музыки?

В. Скляренко: Это случилось ровно 20 лет назад. В 1987 году проходили сразу два конкурса: всероссийский и всесоюзный. Мое участие в них было очень удачным: я сразу получил два лауреатства. И в этот момент возникла идея сольной игры. Я и мой концертмейстер искали какие-то варианты, чтобы можно было применить все, что я за эти годы накопил, учась в институте Гнесиных и работая в симфоническом оркестре Саратовской областной филармонии. Мы вдруг увидели за кулисами филармонии запыленный, стоящий на боку клавесин. И как-то вечером мы, трое музыкантов, решили попробовать, что же это получится за сочетание: клавесин плюс два духовых инструмента. Оказалось, что это очень интересно. У нас возникла идея сделать концерт с привлечением клавесина. И концерт этот мы организовали в музее Н.Г. Чернышевского. Именно туда в первый раз мы привезли клавесин, и именно тогда и состоялся первый наш концерт, когда мы официально играли в составе «Трио-сонаты». Это был январь 1988 года. Тогда все было сделано спонтанно и на уровне хобби, потому что основная работа у нас все же была в филармонии. Потом мы стали готовить новую программу, у меня обнаружилось много нот для такого сочетания инструментов. Мы играли и в музее Н.Г. Чернышевского, и в Доме ученых. Летом того года тогдашний Коммунистический союз молодежи организовал нам большую поездку в Польшу. Вернувшись оттуда, мы получили приглашение опять-таки в Польшу, но уже на музыкально-театральный фестиваль. Мы приняли в нем участие в ноябре, проехались по разным городам этой страны.

А с 1990 года ансамбль стал официальным коллективом филармонии. Все мы ушли из оркестра и стали работать только в ансамбле. Все эти годы доставляли столько радости и столько удовольствия, что уже сложно представить, что можно заниматься чем-то другим. Вероятно, придется с годами изменить род деятельности: ведь невозможно до 70 лет играть и быть на сцене, это сложно. Иногда задумываюсь: скольки же лет можно быть на сцене? Бывает долголетие и у музыкантов. Хочу, чтобы у нас это было. Мне хочется как можно дольше играть с моими коллегами Людмилой Максимовой (виолончель) и Еленой Лельчук (клавесин, фортепиано). Все эти года мы не расстаемся. Зимой мы в Саратове, летом – на гастролях. Практически нет таких пауз, чтобы мы отдыхали друг от друга. Вот такой небольшой коллектив – всего 3 человека – хорошо ужился. Хотя по всем законам психологии этот наш «треугольник» не должен долго существовать. Но назло всем этим «но» мы вместе.

Корр.: С момента создания «Трио-соната» ей сопутствовала удача или ее путь был тернистым?

В. Скляренко: Как в любом коллективе, как и у любого музыканта, не бывает сплошных фанфар, не бывает так, чтобы только удачи шли с концертами рука об руку. Иногда случаются и сложные моменты. В нашей истории были периоды, когда с нами играли разные музыканты. Так, у нас звучали и кларнет, и флейта, и скрипка, и опять флейта. Но последние семь–восемь лет мы играем только втроем. У музыкантов, которых мы приглашали, возникали сложности адаптации нового человека в коллективе. Чтобы играть вместе, нужны годы. Но даже и они порой могут ничего не решить. Нам повезло. Нас сейчас трое, и мы с полувзгляда друг друга понимаем. Это тот случай, когда игра – не просто работа, а сплошное удовольствие. За эти годы было много и фестивалей, и чрезвычайно ответственных выступлений. Если бы не было дружбы внутри коллектива, мы столько бы не выдержали. Помимо творческих вопросов есть вопросы бытовые. Мы постоянно находимся вместе, это довольно сложно. Вместе на гастролях, в поездках. Но в основном все наши воспоминания радужные. Вот совсем недавно я, к своему удивлению, обнаружил, что мне уже 50. Жизнь идет очень быстро, сменяются картины, события. Не замечаешь, как проскакивают годы. Один сезон сменяет другой. Постоянные поиски нового материала, концертных форм. Что-то мы меняем, что-то приобретаем. Жизнь проходит в поиске. Наверное, этот поиск, эта суета и есть счастье.

Корр.: Случались сложные ситуации во время ваших гастролей?

В. Скляренко: Еще какие! С 1994 года некоторые наши поездки устраивает наш голландский менеджер и друг Август Диркс. Он живет в Амстердаме. Он придумал такую форму гастролей: коллективы из разных стран мира (артисты, музыканты) собираются на корабле. Этот корабль путешествует по морям и океанам, артисты выступают во время остановок в самых различных странах и городах. Мы были на этом корабле единственными представителями из России.

Годы, в которые проводились эти гастроли, были чрезвычайно любопытными. А шторм! Сложно было всем. Но особенно мне – я ведь абсолютно не переношу качку. В раннем детстве для меня были мучительными даже поездки в трамвае. Что меня затолкнуло в такие условия? Для моей мамы, для всех моих близких было непостижимо, что я согласился на эти гастроли и выдержал их. Особенно запомнилось, как в Средиземном море, около Болиарских островов, мы шли до острова Сардиния. Пять дней мы плыли не останавливаясь, из них четыре дня была качка. В последние сутки я второй раз в своей жизни видел настоящие галлюцинации.

Корр.: Что же вам мерещилось?

В. Скляренко: Галлюцинации были вполне профессиональные – музыкальные. Я видел и слышал самый настоящий концерт, который, как мне тогда казалось, проходил на полу моей каюты. Как будто бы я находился на галерее большого зала, а внизу была сцена. Все было очень правдоподобным: оркестр и даже конферансье, который очень раскованно шутил.

Корр.: А когда вы испытали галлюцинации в первый раз?

В. Скляренко: Это было в Балтийском море. Тогда мне казалось, что я прилетал в Саратов, потом улетал, все время находился в движении. Хотя на самом деле не вставал с койки.

А четыре года назад мы шли на корабле из Ирландии в Исландию, шесть дней была штормовая погода. Мои спутницы, к их чести, выдерживали подобные испытания гораздо легче, чем я.

Корр.: В какие же годы вы плавали?

В. Скляренко: Ежегодно с 1994 по 2002 год. Так что у нас очень большой опыт плавания. И по Атлантике ходили, и Средиземное море прошли от самого Гибралтарского пролива до Израиля. И даже в Африке были. Выступали в Марокко, Греции… Наш менеджер арендовал автобусы, и мы, оставляя корабль, вдавались в глубь континента. Таким образом, мы многое посмотрели не только на побережье, но и внутри стран. Так, например, были в Севилье, Гренаде в Испании, Базеле в Швейцарии. Туда ни на чем не доберешься!

Корр.: Случались ли остросюжетные ситуации?

В. Скляренко: Не обошлось и без них. Один раз я в Базеле чуть не утонул. Мы решили поплавать в Рейне в самом центре города. «Поплавать» означало подняться на несколько сот метров по течению, прыгнуть в воду, и река сама тебя выносит через считанные минуты. Всех моих спутников вынесло, а меня никак не выносит: я оказался в центре реки. Пытался кричать, но меня никто не услышал. Течение очень быстрое. Выбрался чудом, сам не знаю как. С нами плыли большие собаки (овчарки), они пытались мне помочь, но только топили меня. После того, как выплыл, решил для себя, что надо быть осторожнее. Но как бы не так! Второй раз тонул в Атлантике. Мы были напротив Португалии. Атлантический океан, чрезвычайно далекий берег. Все очень красиво. Жаркая погода. Корабль шел полным ходом. Все решили поплавать. Корабль ведь частный, может остановиться, где хочет. Застопорили двигатели. Я прямо с борта прыгнул в океан. Когда вынырнул, обнаружил, что корабль ушел вперед от меня на несколько сот метров. Я был в ужасе! Да и к тому же, плаваю не очень хорошо. Корабль развернули, но я уже успел хлебнуть воды. Мне бросили канат, и я вцепился в него уже на последнем издыхании.

Корр.: Вас оберегала сама судьба. А как публика разных стран? Отличается друг от друга?

В. Скляренко: Она бывает разной. Наша публика изумительная. Для российского слушателя очень интересно составлять программы. Мы знаем психологию публики, знаем, чего от нее ждать. Когда мы попадаем в Европу, все складывается по-другому. Так, например, все ждут от Франции очень горячего приема, но нам французы показались суховатыми. Такой уж менталитет. От немцев ожидали сдержанной реакции. Оказалось – нет, были бурные аплодисменты. Но самая сумасшедшая реакция у итальянцев, эмоции просто переполняют их. После каждого произведения буря восторга. Они вскакивают, аплодируют.

Корр.: Где вы выступаете с большей отдачей?

В. Скляренко: Сцена не прощает расслаблений. У нас установка: для кого бы мы ни играли (для детей, для взрослых, в Саратове, в области) – не играть кое-как. Это закон для всех музыкантов. Бывают иногда чрезвычайно ответственные ситуации, когда «собираешься» вдвойне. Ты должен сделать все от тебя возможное, чтобы концерт прошел хорошо. Помогает, что мы чувствуем помощь со стороны филармонии, особенно ее администрации, дирекции. Без их участия наша жизнь была бы гораздо тяжелее и хуже. Нам хочется играть везде: и там, и там! И нам идут навстречу. Все эти годы у нас было место для репетиций и своя комната. Нам помогают с костюмами. Ведь нам хочется удивлять людей. И иногда по два, а то и три раза мы меняем костюмы во время концерта.

В станицах Краснодара вообще никогда не видели клавесин. Да он вызывает удивление и у нас, в Саратовской области. Многие подходят после концерта. Лене Ленчук часто приходится отвечать на самые разные вопросы зрителей, которых заинтересовал клавесин. Зато в Голландии и Англии, как и в других странах Европы, клавесин является частью культуры и часто звучит на различных концертных площадках.

Корр.: Ваше наибольшее достижение за прошедшие 20 лет?

В. Скляренко: Самое удачное, что мы убедились в том, что наша линия – музыка барокко, и не только! – чрезвычайно интересна слушателям. Я никогда не думал, что гобой будет увлекателен в сольном концерте. Это и сейчас для меня сказка. Постоянно надо искать новый репертуар, чтобы и нам самим было интересно. Для меня наибольшая радость в том, что мы по-прежнему играем! И мы научились быть очень терпимыми друг к другу. Прошедшие годы говорят сами за себя: столько лет вместе! Это непросто. Это говорит о многом.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=10092007171850&oldnumber=409