Победа литературного кота

Анна САФРОНОВА

Национальным бестселлером нынешнего года стала книга Ильи Бояшова «Путь Мури» (СПб.: Лимбус-Пресс). Напомню, что в финал премии вышли, исключая Бояшова, еще пять претендентов: Владимир Сорокин, «День опричника» (изд-во «Захаров»); Вадим Бабенко, «Черный пеликан» («Амфора»); Дмитрий Быков, «ЖД» («Вагриус»); Людмила Улицкая, «Даниэл Штайн, переводчик» («Эксмо»); Лена Элтанг, «Побег куманики» («Амфора»).

«Путь Мури» – точнее, признание его бестселлером года – вызвал в меру доброжелательное брюзжание критики. «Путь Мури» Ильи Бояшова – книга… короткая, что, впрочем, вовсе не значит, что она не страдает длиннотами. Центральная история о коте, идущем через всю Европу в поисках утраченного благополучия – кресла, пледа и миски с молоком, обрамлена вставными новеллеттами. Некоторые из них – скажем, об ученом-инвалиде, мечтающем покорить гору, или об арабском шейхе, летающем вокруг земли, получились милыми, другие, например, о спорах вокруг наличия разума у животных, – затянуты. Читая «Мури», трудно отделаться от впечатления, что ричардбаховская «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» машет крылом где-то неподалеку. Притчевость, необременительная философичность, душеполезность, не говоря уже о неподдельной любви к кошкам, и делают книгу Бояшова пригодной для массового чтения, причем не только в России: текст «Мури» можно представить себе переведенным на любой европейский язык. Но раз уж повесть написана по-русски, то ей в самый раз быть «Национальным бестселлером» (Юлия Штутина).

Илья Гончаров: «В Петербурге в 7-й раз вручена литературная премия «Национальный бестселлер». На этот раз её обладателем стал преподаватель петербургского военно-морского училища Илья Бояшов, получивший «бестселлер» за роман «Путь Мури». Само вручение премии с каждым годом все больше напоминает шоу – на этот раз по окончании церемонии даже у частенько ведущего ее критика Артемия Троицкого родилось сравнение с недавно минувшим «Евровидением». «Я думал, выиграет Сердючка (в нашем случае Людмила Улицкая), а победил неизвестный сербский автор», – пошутил он… Ну и напоследок – кто кому дал баллы. Ведь на «Евровидении» это едва ли не интересней, чем сами выступления артистов. «Путь Мури» Ильи Бояшова сразу же вышел вперед за счет голосов Дмитрия Быкова и Василия Бархатова. Последний сравнил книгу Бояшова с картиной Матисса «Рыбки» и заявил, что «никогда не читал ничего столь непоосредственного и детского». Бояшов этим вечером получил немало сравнений: ведущая церемонии объявила его «Кустурицей в прозе», а Артемию Троицкому роман о коте Мури, потерявшем своих хозяев во время войны в Боснии, показался смесью Павича, Лао Цзы и «Недопеска Наполеона III».

Виктор Топоров: «Домашний котофей из разоренного войной югославского села отправляется в странствие по всей Европе, отнюдь не по-гофмановски переживая и осмысляя увиденное. Потому что кот Мур по сравнению с нашим Мури – зажравшийся западноевропейский филистер. Критическую реплику Льва Данилкина о том, что Бояшов «укушен крусановским ангелом», я бы отвел как слишком остроумную для того, чтобы оказаться верной».

Итак. Бояшовский кот Мури совершает вполне целенаправленное путешествие: в результате войны он утратил свои владения и свои привилегии (то есть в кошачьем понимании этого) и желает их вернуть. «Теоретический» фон событий – полемика ученых на темы: является ли животное существом, осмысленно совершающим свои действия, или же эта способность – исключительно привилегия человека, дарованная Богом? Бояшов пишет для нас циничного как будто кота-эгоиста, смеющегося как над человеческими теориями, так и над человеческими пристрастиями. Ничего ему не надо, кроме своих прежних слуг (в человеческом понимании хозяев) и прежних привилегий. Насмешливый автор описывает мир взглядом кота, и тут уж человеку делать нечего. Мури видит демонов, которые когтями метят лбы обреченных, видит домовых, усваивающих характеры своих хозяев, видит кучу невидимых человеку стихиалий – кружащихся, страдающих, радующихся, скверных, злых, добрых. И даже инопланетянам нашлось место. Затеяв такую вселенскую круговерть, замешанную на человеческой, однако, крови, Бояшов как будто уже зачеркивает все «умственные» преграды и невообразимо пытается расширить границы представимого. Ключевой образ возникает ближе к финалу: «Там, на пустынном пляже, схватив голову руками, сидел один безутешный школьник. Начитавшись астрономии Вельяминова, впечатлительный десятиклассник находился на грани помешательства, ибо ему внезапно открылась подлинная картина мироздания… Десятиклассник покрылся испариною от мысли, что нет ни потолка, ни пола, а есть ошеломляющая пустота, за которую невозможно ухватиться ни рукой, ни разумом… А что касается Земли, то она с ее кладбищами и городами есть полное микроскопическое ничтожество на этом пиру гигантов…».

Ужас и красоту большого, неизвестного человеку мира Бояшов нарисовал для нас как-то легко и естественно. Образы мудрых животных, мудрых людей как будто сливаются. Везде есть стадо и бестолочи – и у людей, и у зверей. Есть стадо кастрированных котов – приемышей зверопитомника, жаждущих только пищи. Есть стадо людей, пытающихся уничтожить новоявленного Моисея (старик выводит евреев из зоны войны) за отсутствие воды и пищи. И везде есть существа, пусть одинокие и непонятые-непринятые окружающими: они в движении, вопрос о цели которого остается открытым.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=7082007132044&oldnumber=404