"Газета "Богатей"
Официальный сайт

Статья из № 16 (396) от 3.05.2007

СОРОчинская Ярмарка

VIP-деревня(IV)

Александр СОРОКИН

(Продолжение. Начало в №№ 13, 14, 15 )

Президент, приехавший в vip-деревню для проверки, распознает обман. Его деревенское чутье подсказывает ему, что грязь, дрова и даже дым из трубы – фальшивка. Он уезжает, гневно пообещав чиновникам и депутатам штрафные санкции за ложь.

...Ночью депутаты проснулись от мощного рокота неведомых механизмов, они гудели так, что, казалось, пронизывали вибрацией каждый миллиметр окрестностей. А те, кто не проснулся, вскоре были разбужены могучим мегафонным голосом. Стальной голос ревел:

– Всем выйти из домов и построиться в одну шеренгу! При малейшем сопротивлении или попытке к бегству имею приказ открывать огонь!

Перепуганные участники проекта в одних подштанниках, дрожащие, щурящиеся от яркого света, повыскакивали во двор.

– Одеться! Всем немедленно одеться! – гремел голос. – Форма одежды – рабочая!

Всё пространство вокруг заливали лучи нестерпимо белого, ослепительного света ярчайших прожекторов – это напоминало начало штурма Берлина.

– Вы не имеете права! – крикнул, заслоняя глаза от яркого света, смелый Баллонов. – Мы никуда не поедем!

В ответ на эту речь из абсолютно невидимого пространства за прожекторами раздалась оглушительная автоматная очередь. Депутаты прижали руки к ушам.

– Руки за голову! На колени! – чеканил железный голос. – Хорошо! А теперь в дом, одеваться!

Так был сломлен этот короткий бунт. И вскоре народные избранники, построившись в шеренгу, стояли перед строгим, но недосягаемым взором. Все они, как один, были в новеньких рабочих робах, напоминая зеков первого призыва в новой тюрьме.

– По одному в автотранспорт! – выкрикнул голос. – Руки за голову, одежду для обыска!

В круг света из темноты вполз, содрогая землю рычанием, огромный бульдозер. За ним тянулся прицеп – большая неуклюжая крытая повозка. По виду было похоже, что в ней раньше перевозили лошадей. Или свиней.

Участники проекта стали грузиться в эту повозку по одному, из темноты мгновенно вынырнули два здоровенных мужика в ушанках и ватниках, которые сноровисто обыскивали входящих.

Слугам народа оставили только бумажники и сотовые. Три повозки были целиком забиты, и вскоре колонна тронулась. Ехали через буераки и впадины, полные грязи, бульдозеры ревели, повозки тряслись, несчастные чиновники и депутаты, привыкшие к гораздо более комфортной езде, едва ли не блевали прямо в «салоне». Их измученные серые лица освещались тусклыми отблесками фар, при каждом толчке они чуть не слетали со скамеечек вдоль стен.

...Приехали на рассвете. До «близкого» Балабаново–1 оказалось чуть меньше тридцати километров.

– Да, – сказал Зельский, – долго бы мы бежали за фельдшером.

– Выгружайтесь! – крикнул ответственный за проект Степан Семенович. – Приехали.

– А-а, и вы тут! – недобро протянул Баллонов.

– А как же без меня! – подмигнул Гулько.

Степан Семенович пояснил, что слуг народа поменяли местами с балабуринцами, причем последние получили некоторую доплату за подобное сдергивание с места. Впрочем, селяне не слишком сопротивлялись переселению – были уже наслышаны о новеньком комфортабельном Балабурино–2. Не хотела переезжать только одна девяностолетняя бабушка Прасковья – говорила, что хочет помереть на родине. Но президент её уговорил, обратившись (через ноутбук с видеокамерой и спутниковую связь) к бабушке с высочайшим манифестом. И бабушка не устояла.

Депутаты выгрузились, и вскоре их оставили совершенно одних. В слабом утреннем свете они увидели гораздо более неприглядную картину, чем в первом селе.

Вокруг высились покосившиеся заборы, многие дома были заколочены, почернелые от времени ставни слепыми глазницами смотрели на улицу. Все разошлись по домам, номера которых быстро продиктовал Степан Семёныч.

И тут началось! Из темноты раздавались ахи и охи, возмущенные крики не стихали, многие употребляли крепкие выражения. Хлоп! «Да пошли бы они все!» Бам! «Да сами живите в этом дерьме!» И так продолжалось почти до восхода солнца. Потом все собрались на пятачке и обсудили своё положение.

А оно было – не фонтан. Внутренности домов были поистине музейными – кое-где не было даже кроватей – спали на лавках или на печи. Утварь вся была такая, что хоть сейчас в институт по изучению древних русичей отдавай. И здесь депутатам и чиновникам предстояло жить. Причем неопределенный срок (доверенные лица должны были заменить их на время отсутствия на работе).

Но делать нечего – кресла терять не хотелось, жутко хотелось спать, поэтому депутаты разбрелись по домам и затихли.

Выползли ближе к вечеру. Все помятые, они вначале рыскали по домам, а потом по погребам в поисках съестного. Но ничего не нашли. Тогда по одному, по двое они потянулись в сельпо.

Это было настоящее сельпо. У его крыльца лежал, растянувшись, жирный клочковатый кот, валялись консервные банки, а дверь имела такой вид, будто последний раз её открывал Петр I во время своего памятного посещения Балабурино.

Внутри сельпо нисколько не изменилось со времен Хрущева. А может быть и Сталина. Мутные витрины с невыразительным содержимым, убогий ассортимент, который, возможно, пополнился только лишь «Сникерсами» и «Марсами» с наступлением капиталистических времен. С потолка до лиц посетителей свешивались густо облепленные мухами липкие ленты противно-желтого цвета. Палеонтологи нашли бы на этих лентах немало интересного – наверняка к ним прилипли какие-нибудь вымершие ныне мухи.

Холодильник «Саратов» в углу магазина работал почище давешних бульдозеров. Во время своих остановок он трясся, как припадочный больной.

Что же ещё было интересного в магазине? Ах да, все этикетки, наклейки, упаковки были в нём настолько пожелтевшими, будто на них писал лично Мефодий. А раскрашивал Кирилл.

Но все меркло в сравнении с продавщицей. Она была размеров примерно 6 на 8, с красным набрякшим лицом и в зловеще высоком чепце. Грудь её занимала весь прилавок, а взглядом можно было травить тараканов, мух, а также сбивать сверхдальние истребители в высших слоях атмосферы.

Когда депутаты поднабились в магазин в изрядном количестве и рассмотрели ассортимент, кто-то робко попытался спросить, принимают ли здесь карточки «Visa Electron».

– Чего? – грозно спросила продавщица (впоследствии оказалось, что её можно звать тётей Машей), – Какие такие карточки? А ну пшёл вон отсюда, мошенник!

Оказалась, что тётя Маша приняла уважаемого депутата Бровкина за прохиндея, из тех, которые вечно ошиваются у магазина, в надежде выпить в долг, в обмен на что-либо или на халяву.

Насилу удалось её убедить, что карточки имеют силу в Москве, что на них действительно можно купить продукты.

– Вот в Москву и езжайте, – отрезала продавщица, – а здесь мне, пожалуйста, денежки давайте.

Конечно же, ни одного прибора для снятия средств с карточек в радиусе пятисот километров не было. Поэтому оставалось рассчитывать только на наличные. Но они были лишь у двадцати «новых селян». Другие стали умоляюще смотреть на первых, но те резво позакрывали кошельки.

– Ишь, какой резвый! – сказал Зельский Бровкину. – Я тебя накормлю, а сам завтра с чем останусь?

Везунчики отоварились, а владельцы золотых карт остались ни с чем. Так они и проголодали целый вечер и целую ночь.

А наутро Гулько привёз им две новости – хорошую и плохую. Хорошая – им всем назначили пособие как недееспособным, поскольку в сельской местности они не могли выполнять какую-либо полезную работу. Отныне они могли получать одну тысячу шестьсот рублей в месяц. По словам Степана Семёныча, это было очень хорошее пособие для Балабурино.

Плохая новость заключалась в следующем – чиновники и народные избранники должны были оставаться в Балабурино безвыездно до начала следующей весны. И это притом, что сейчас была середина мая.

Уже никто не кричал, не возмущался – все просто тихо и обреченно сидели, прикидывая, как будут кормиться на такие гроши в течение долгих девяти месяцев. Некоторые уже всерьез подумывали о том, чтобы бросить проект.

– Но есть еще одно добавление к хорошей новости, – ободряюще сказал Степан Семёныч, – вам будет выдан необходимый посадочный материал и по одной козе на двор.

Депутаты еще не догадывались, насколько хитрым было это «добавление». Ведь если бы им подарили по корове, можно было бы почти не работать, а лишь питаться молоком и молочными продуктами. Но коза не позволяла им халявить.

Так началась новая сельская жизнь депутатов и чиновников. Хочешь, не хочешь, а приходилось приниматься за работу. К тому же, для тех, кто не знаком был с сельским трудом в принципе, привезли «Календарь дачника», где были указаны все сроки посева и посадки.

Вскоре зародились новые классы среди населения. Многие проели свою тысячу с небольшим за три дня. Такие шли батрачить к тем, кто был более экономным. К тому же особняком выделились те, у кого были наличные – самым богатым оказался Зельский – он всегда носил с собой около десяти тысяч рублей. У него на участке было целых три батрака – депутат от фракции ЛДПР Кузнецов, министр внутренних дел Антонов и замглавы администрации президента Капчуридзе.

Самым умелым, как ни странно, оказался министр финансов Федор Алексеевич Карпов. Его грядки были ровными, аккуратными, он высаживал всё разумно и чётко, а его двор был просто образцовым.

Все понимали, что от выращенного урожая зависит не только то, как они покушают в ближайшее время, но и вся карьера. Поэтому сажали не на страх, а на совесть.

(Окончание в следующем номере)

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=21052007202309&oldnumber=396