"Газета "Богатей"
Официальный сайт

Статья из № 5 (385) от 8.02.2007

Худсовет

«Как поступь командора…»

Вадим РЕВИЧ

Программой «Скандинавские мотивы» на сцене зала консерватории симфонический оркестр филармонии начал свой 61-й сезон, скажем так, вторично.

Прервавшись чуть не в самом начале по причине пожара, сезон этот для филармоников оказался продолжен гастролью в Испании; изголодавшиеся же по музыке саратовцы смогли вновь «войти в эти воды» лишь только в феврале.

В этот вечер коллектив выступал под управлением петербуржца Игоря Манашерова, назначенного главным приглашённым дирижёром в этом сезоне. Совсем юному с виду маэстро, пока напоминающему скорее студента, несомненно, предстоит большое будущее, что со всей очевидностью выявил первый же номер программы. «Торжественная увертюра на датский гимн» П.И.Чайковского, созданная композитором в 1866 г., сразу по окончании курса в Петербургской консерватории, вопреки всяким ожиданиям, оказалась превосходно написанной, мастерской пьесой, сразу напомнившей зрелый почерк автора «Щелкунчика», но, может, только чуть многословной.

Но главное, что удивило здесь, это оркестр, впервые обретший, кажется, своё собственное лицо, свой особенный звук, который я бы, за неимением лучшего, сравнил с тем особым коричневым тоном лака, вопреки привычному жёлтому и красному, покрывающему абсолютное большинство скрипок наших филармоников. И что поразило ещё более: коллектив предстал словно бы обновлённым, точнее, словно разъятым на части, промытым и собранным вновь. Пожалуй, с известной долей уверенности можно предположить, что с ним впервые за долгие годы репетировали по группам. Как бы то ни было, звучность впечатляла тем, что Г. Нейгауз однажды замечательно назвал «пластичностью глубокого барельефа», причём, в такой, я бы сказал, тосканиниевской степени явления.

Что касается Льва Шугома, игравшего в этот вечер Концерт Грига, то это тонкий и интеллигентный артист, не вносящий, разумеется, ничего нового ни в искусство игры на фортепиано, ни в биографию исполняемого сочинения. Причём артист, что называется, «представления», а не «переживания», что совсем не идёт на пользу романтической музыке, в силу своей природы при воссоздании нуждающейся именно в этом «втором». Вот почему партитура Грига, хотя и оказалась своего рода прелестным интермеццо между крайними номерами программы, отнюдь не стала событием, не тронув ни душевной болью в Adagio, ни динамической страстью халлинга в финале. Вот почему и каденция солиста в Allegro molto концерта вышла слишком уж откровенно «метрической», ибо каденция в сущности ведь не что иное, как импровизация, пусть и записанная автором. В целом же, в пределах своего «амплуа», Л.Шугом играл чрезвычайно законченно и пианистически совершенно свободно, хоть и насторожив «пару раз» некоторыми лишними нотами.

Завершала вечер Вторая симфония финского классика Я. Сибелиуса. И «возразить» что-либо против, пожалуй, было бы трудно; безусловный раритет русских симфонических программ, музыка эта вполне «ложится» на общую идею вечера. Но, увы, характер выразительности этой симфонии настолько маргинален и депрессивен, что в итоге просто хотелось утопиться где-нибудь в незамерзшем фиорде. Едва ли, предположу, этот эффект был желанен для устроителей концерта.

И, в общем, поначалу всё казалось совсем не таким уж мрачным. Совсем непривычный, но по-своему выразительный язык этой музыки в первой части цикла выглядел отнюдь не лишённым обаяния, слегка удивив, даже неким славянским подчас, колоритом в духе первых симфоний А.Дворжака. Так же, как и эти симфонии, происходящее со временем стало приобретать узко локальный интерес национального достояния и не более. Ещё позже эта музыка стала казаться и вовсе чисто технической затеей прививания национальному древу культурных традиций Центральной Европы. Без особенных, к тому же, успехов. Видимость, конечно, как это бывает, к примеру, в театре, присутствовала, но в «подлинность» происходящего верить как-то не хотелось. При этом, повторюсь, собственно исполнение было не то чтобы даже безупречным; оно явно покоилось на некоем новом для коллектива уровне исключительно ясного пространственного звучания. Вся ткань симфонии предстала чем-то вроде готической капеллы, словно бы последовательно «врезаемой» в воздух пучками тонких колонн, как в Шартре. Трудно даже представить себе, сколь много труда стоило сыграть это так, а тем не менее, результат сей я бы не счёл успешным, поскольку как слушателя меня куда более занимает итог данного концерта, а отнюдь не то, как эта работа скажется в дальнейшем. На мой вкус, куда разумнее было бы употребить сей труд, скажем, на какую-либо из партитур Г.Малера, представляющихся мне безусловной правдой психологического процесса творчества. Но, разумеется, вполне допуская существование иных воззрений на этот счёт, считаю своим долгом констатировать в качестве результата нечто в роде «чувства щемящей тоски» от «зловещих, как поступь Командора, безнадёжных, как… приговор, звуков; и, правда, хотелось умереть…» и т. д. и т. п.

В заключение отмечу как безусловное «благо» такое, казалось бы, прискорбное событие, как упомянутый уже пожар в филармонии; «благо», разумеется, лишь в том смысле, что акустические условия зала, ещё недавно звавшегося Октябрьским, не идут ни в какое сравнение с филармонической сценой. Самый интерьер которой, замечу (при всём уважении к этим стенам), более напоминает своими параметрами то ли железнодорожный вагон, то ли коровник; в любом случае – невозможно поверить, что здание строилось специально, а не было приспособлено. И тут ещё на днях в одном из сюжетов местного телеканала, освещавшего внутриуниверситетские волнения, в интервью прозвучало: «…мы же не Пенза какая-то, Саратов – университетский город!». Замечу здесь, что при случае нечто подобное вполне может (при нашем-то местном патриотизме!) прозвучать в адрес, к примеру, Самары, тоже никогда не имевшей, скажем, консерватории. Но при этом каким же филармоническим зданием обладают самарцы! Вполне, кажется, соотносимым (уж по провинциальным-то меркам – и вовсе несомненно) с московским МДМ. Ни в какой мере не будучи пророком, можно утверждать абсолютно уверенно: нам такого не видать уже никогда. Страшное, согласитесь, слово.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=14022007193706&oldnumber=385