ЛЮДИ И КУКЛЫ ИЗ ГОРОДА Ч.

Анна САФРОНОВА

В московском издательстве «ЭКСМО» выходит роман «Синдром Феникса»

Алексея СЛАПОВСКОГО.

«Этот роман явился вне очереди и вне плана. Он не то чтобы нагло пролез, он вдруг явился первым, как из-под земли, встал передо мной, глядя простодушно, но неотступно. Другие романы, пьесы, повести, рассказы и сценарии кричали ему в спину с советским акцентом: «Гражданин, вас здесь не стояло!» Он улыбался и не слышал, продолжая смотреть мне в глаза и словно говоря: «Хочешь не хочешь, а никуда от меня не денешься! Не напишешь меня – сам напишусь!» Похоже, он так и сделал» («От автора»).

С первой же минуты Алексей Слаповский старается умиротворить, успокоить читателя: не будет ничего страшного. «Есть в Подмосковье такой городишко Чихов, но не спешите проверять по карте, там этого названия не отыщется, я его, честно скажу, придумал. Причем имеется в виду не созвучный Чихову город Чехов, поименованный в честь великого русского писателя, а совсем другой, однако обозначить его прямо я не решился, чтобы не обидеть реальных людей, оказавшихся вовлеченными в эту правдивую историю.

Итак, названия нет, но город точно есть. И в нем жила, да и сейчас живет женщина тридцати пяти лет Татьяна Лаврина, продавщица круглосуточного магазина. Судьба и жизнь ее типичны: двое сыновей, выгнанный бездельник-муж, никакой поддержки, крутись как хочешь». И все в таком духе.

В общем, и местечко простенькое, и героиня что ни на есть народная. Расслабься, читатель, сейчас ты получишь самую что ни на есть житейскую историю, и тебе не придется ломать голову над тем, что хотел сказать автор. (Была у Алексея Слаповского программная «Книга для тех, кто не любит читать» – собрание простых коротких историй.)

Доверчивый читатель расслабляется, вникает в перипетии сюжета, посмеивается. Но, закрыв роман, вдруг чувствует, что получил удар поддых. Как если бы он собирался прочитать «Теркина», а прочитал Салтыкова-Щедрина или, хуже того, Кафку.

Когда-то Алексей Слаповский написал «Войну балбесов» – гротескные персонажи, гротескно-карнавальный мир, никаких покушений на реализм. Чисто гротескные персонажи есть и в «Синдроме Феникса» – скажем, мэр города Тудыкин, губернатор Затыцков (привет бывшему губернатору Саратовской губернии Аяцкову!), мент Харченко, стандартные алкоголики, призванные проиллюстрировать трагикомичность жизни алкоголиков как таковых, и прочие. Однако они вспомогательны, пешки в игре главных фигур. В целом же в «Синдроме Феникса» гротеск вписан в обыденность, он лишь пульсирует на уровне второстепенном; автор хочет, чтобы нынешние главные герои (и, соответственно, роман в целом) были узнаваемы поклонниками его «народных» вещей.

Но происходит нечто непредвиденное. Образ главной героини, Татьяны Лавриной, постепенно начинает наводить тихий, сперва неосознаваемый, ужас. Будто перед нами механическая кукла, призванная исполнить большую классическую роль русской женщины – доброй, бескорыстной, душевной. Она ведет себя с устрашающей автоматической правильностью: правильно сочувствует потерявшему память бомжу, правильно заботится о детях, правильно – в народном стиле – выходит из себя, ругается, может даже выматериться, правильно ревнует, правильно страдает. Незыблемость ее нравственной безупречности подчеркивается даже в мелочах: скажем, «видеть унижение человека, пусть даже никчемного, она не любила». Не говоря уже о таких вещах, как верность в любви – не придерешься. Посомневалась, помучилась, как и положено живому человеку, чуть было не уступила соблазну, но опомнилась. Вот именно: Татьяна Лаврина делает все, как положено живому человеку, при этом таковым не являясь. И это не провал Алексея Слаповского, а его удача – его страшная находка. «Синдром Феникса» действует не впрямую, а неожиданно, и с эффектом, прямо противоположным ожидаемому вначале.

Читать образ Татьяны Лавриной «впрямую» нет смысла, в нем все давно прочитано. Стандартные переживания женщины стандартной судьбы, все просто, узнаваемо и неинтересно. Но ее стандартность – всего лишь маскировка, как маскировочна и внешняя обыденность романа. Она угнетает, как нежить, прикидывающаяся живым существом. Она, Татьяна Лаврина, живет жизнью мифа. Она («мы», «они», «оно»?) существует по жесткой схеме, по программе, неведомыми путями созданной и осуществляемой. Думаю, после «Синдрома Феникса» Алексею Слаповскому роман «Она» можно не писать – просто дать «Фениксу» такой подзаголовок.

Между тем автор пытается ввести нас в заблуждение, говоря, что самое необычное, самое важное – это герой, потерявший память, его превращения, граничащие с мистикой. Действительно, сюжет «Феникса» держится на перевоплощениях героя – после каждого пожара он теряет память, воплощаясь то в алкоголика, то в футболиста, то в бизнесмена – по социальным параметрам, а по сути – то в мужчину–ребенка, в мужчину–подростка, в «задумчивого мужчину», в «человека дела». Пока, наконец, не находит себя истинного, сущностного, а не «социального». Он – двигатель сюжета, отличная придумка, но не более того. Аналогичная придумка у Слаповского уже была в романе «Я – не я», где герой обладал сверхъестественной способностью переселяться в тела других людей. И в частном смысле «Феникс» должен напоминать «Заколдованный участок»: здесь герой – постоянный клиент психиатра, в сериальной прозе герой сам психотерапевт; получается что-то вроде перевертыша.

Главную – жуткую атмосферу в «Фениксе» создает не он, не странный главный герой. «Синдром Феникса» – роман о тайной, непонятной, страшной стороне жизни. Главное – не история продавщицы и потерявшего память человека. А вот что: какие невидимые силы управляют бумажной куклой, которую автор изо всех сил уговаривает быть простой и естественной, как будто врач уговаривает смертельно больного человека, опуская глаза, – все будет хорошо. Однажды Алексей Слаповский попробовал дать имя невидимым миру силам и написал роман «Они», роман сложный, с попыткой теоретического объяснения, она так и осталась не очень внятной. Однажды он написал роман «Оно», где сделал героем необычное существо – гермафродита и попытался дать ему необычное сознание. Простой вроде бы «Синдром Феникса» не покушается на теорию, и героиня совсем обычна. Но авторское чутье к тайне жизни, формально не выраженное, обострено до предела, и эффект получился сильным, хотя, возможно, не был запланирован самим автором.

Роман вместе с тем и как будто попытка защиты, потому что тайна жизни враждебна и зловеща. «Вдруг» мелькают жутковатые символические образы – конь пытается убить человека, отомстить ему за то, что бросил: «Георгий в последний момент изловчился: обхватив руками шею Карего, рывком сбросил тело вбок, упираясь в стремя. Если бы остался наверху – снесло бы». Время действия начинается ночью («Однажды ночью Татьяна сидела в своем магазине…»), и заканчивается ночью («Карий… однажды заржал среди ночи… Татьяна проснулась и сказала: «Гоша…»). Да и в целом, все решающие моменты происходят ночью. В «Синдроме Феникса» есть авторское отступление, и в нем тоже «вдруг», в скобках, без формальной связи с предыдущим: «…будет ли человек писать стихи на прибрежном песке, если их через полчаса смоет прилив, и никто не прочтет? Всю жизнь мне казалось: не будет, а теперь вот сомневаюсь…»

Как же быть, как защищаться? Как Татьяна Лаврина, механически исполняющая роль классической положительной героини? Допустим, Алексей Слаповский вознаградил ее за мытарства, но это явная подделка под народно-сериальный хэппи энд, очередная маскировка. Строить свой дом, как Георгий, и обрести покой? «Разберетесь», – последнее слово романа

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=22012007201803&oldnumber=382