Ленин не виноват

Анна САФРОНОВА

Издательство «Вагриус» выпустило книгу Ирины Мамаевой «Земля Гай», включающую, кроме заглавной, еще одну повесть — «Ленкина свадьба».

Известность к 26-летней писательнице из Петрозаводска пришла сразу же после дебюта. «Ленкина свадьба», во-первых, получила поощрительную премию общества «Открытая Россия». Во-вторых, премию имени Соколова на Пятом форуме молодых писателей России. В-третьих, Мамаева стала лауреатом премии «Эврика» — за обе повести. Впервые повести были опубликованы в журнале «Дружба народов», и вот новая веха в писательской карьере — отдельная книга.

Все, казалось бы, безупречно, и Ирину Мамаеву ждет исключительно движение вверх и вперед. «Ленкина свадьба» завоевала и критиков, и читателей. На фоне привычной нам современной «деревенской» прозы эта повесть была, не побоюсь этого слова, как глоток живительного воздуха.

Повесть молодой писательницы из провинции прозвучала просто как вызов прозе в духе Бориса Екимова. Как хорошо известно читателю, составляющие стандартного литературного плача по умирающей деревне таковы: разруха, пьянство, бегство молодежи, распад семьи, отсутствие всего насущного, не говоря уж об идеалах. Герои традиционной «деревенской» прозы — жертвы Большой Политики, а жертвы, понятное дело, если они даже немножко еще живы, все равно — кандидаты в покойники. И вот, извольте: в прозе Мамаевой не смакуется деревенский апокалипсис, хотя есть и нищета, и разруха и т. д. и т. п.

Деревня в «Ленкиной свадьбе» — самодостаточный мир; никто в нем не просит у власть предержащих копеечку, обнажая исторические язвы руками автора. Персонажи повести — н о р м а л ь н ы е, полноценные люди. Да, они ощущают себя негородскими, но в этом нет ни ущербности, ни дешевого хвастовства: мы, дескать, кормильцы!

Главная героиня, Ленка, немножко «чучело»: не находит общего языка со сверстниками, не умеет поддержать разговор, да и вообще — не слишком привлекательна, в учебе бестолкова, и городская красотка может шикнуть на нее, как на собачку. Ленка, между тем, наделена великим даром любви и самопожертвования, и она счастлива, и даже не «по жизни», а именно полнотой ощущения этой жизни.

Ни место, ни время, не могут сделать человека счастливым или несчастным — только он сам. На вопрос о роке Мамаева отвечает довольно категорично: вот работают на ферме две тетки, Танька и Надька, и несчастий им отмеряно обеим щедро, но та, у которой бед поболее, — вызывающе счастлива, а другая все жалуется и изводит окружающих. И именно полноценостью, здоровой беспечностью в отношении вечного нытья «кто виноват?» и «что делать?» Мамаева заслуженно снискала всеобщую симпатию.

Но что-то засбоило в выходе Мамаевой на бис в следующей ее повести, «Земля Гай». Что же произошло? В самом дальнем от райцентра поселке Гай остались старухи и алкоголики, хозяйство развалено, нищета вкупе с мечтами о лучшем будущем, и тут-то и появляется пресловутое «кто виноват?» — Ленин? чиновники? сам Господь Бог? Читатель, очарованный «Ленкиной свадьбой», все еще ждет, надеется, и время от времени Мамаева радует, читатель узнает ее смешливые интонации.

Вот, к примеру, сцена. Ночь, две старухи, одна из них не в себе — страдает тяжелым склерозом. Ненормальная старуха внезапно застает свою нормальную (!) подругу за диким занятием: та кружится с поленом в руках, время от времени постукивая им по потолку. Сцена медленная, читатель уже готов испытать ужас, но вот веселая развязка: старуха вовсе не свихнулась, а всего-то пугает мышей — бегают по чердаку, мешают спать.

Но что поделаешь: редкая незаемная ирония писательницы, увы, в «Земле Гай» буквально тонет в оголтелой публицистике такого порядка: «Вот он — наш Гай. Милый, знакомый до боли, родной. Политый слезами. Потом и кровью людскими. Долгими северными дождями. Такой, какой он есть, такой, каким видим его мы. Здесь дом наш, здесь — жизнь наша, здесь — все, что у нас есть, и все, что нам надо. Доля наша, наша ноша — подарок наш и благословение».

Пропала, условно говоря, Ленка — героиня с ярко выраженной индивидуальностью. Вообще, с характерами в «Земле Гай» бедновато: героев заменили идеями. Пафос появился, а вот проза — умерла. И никакой Ленин в этом не виноват.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=27042007160047&oldnumber=375