Праздник, который всегда с тобой

Ирина КАБАНОВА

Это только кажется, что цирковое искусство держится сплошь на династиях. Просто почти у всех в цирке -- семейный подряд. По большому счету, цирковых династий в России не так уж много, а уж насчитывающих вековую историю -- и вовсе по пальцам пересчитать можно. Династия Майхровских, приехавшая в Саратов с новой программой, через несколько лет будет отмечать столетний юбилей -- первые цирковые артисты под этой фамилией появились в 1914 году.

Шутить по-доброму, не скатываясь в пошлость, и в то же время чтобы было смешно -- большое искусство. Жанр клоунады претерпевает сегодня трудности, исток которых -- кадры и репертуар. Клоун Май, на сегодняшний день старший из Майхровских, -- один из немногих представителей жанра, кто работает в ностальгических традициях Никулина и Карандаша. Во время его выступлений ловлю себя на том, что даже простые фразы, еще не содержащие никаких подковырок, звучат так, что губы расплываются в улыбке.

— Тебя как зовут? -- спрашивает Май у юноши, которого он зацепил из зрительного зала, идя на манеж, и со словами «Я буду тебя дрессировать» ставит тому на указательный палец вертящийся мячик. Мячик продолжает вертеться, сменив хозяина -- парень признается годным для выступлений в цирке, и оба, довольные, расходятся.

— Евгений Бернардович, вы помните ваше первое появление в цирке?

— Мне было три года, и я стоял на плечах у мамы, которая стояла на плечах у папы. Мама меня держала, а я читал стишки: «Собачка Жучка, хвостик закорючка, ушки вострые, шерстка пестрая -- гав, гав, гав!». Вообще-то по первой специальности я театральный журналист, окончил театроведческий факультет ГИТИСа. Потом пошел в цирковое училище -- решил стать клоуном, когда Карандаша увидел.

— Почему в клоунаде возникла проблема с кадрами?

— Тут пахать надо, как и в любом другом жанре, работать весь спектакль. Молодежь сейчас хочет выйти на манеж, поработать десять минут и потом быть свободными художниками.

— Репертуар как подбираете?

— Разными способами: и авторы пишут, и сам придумываю -- за животными наблюдаю, за жителями в городах, за жизнью. В баню люблю ходить, например -- там все насквозь видно. Во всех городах парюсь каждую неделю с вениками.

— В программке написано: «Всемирно известный клоун Май». Жанр у вас специфический. Как вы работаете на гастролях за рубежом?

— Шучу на тех языках, куда приезжаем. В Японии приветствовал зрителей по-японски -- так они после выступления ко мне подходили, начинали что-то говорить, а я им отвечал: «Не понимаю». Они обижались, шли к импресарио, мол, он с нами разговаривать не хочет. Тому приходилось объяснять, что я понимаю только то, что нужно сказать по работе. Я работаю сначала с переводчиком -- даю текст, они мне на магнитофон наговаривают, потом на репетициях выясняется, что меня никто не понимает. Я начинаю заново -- у нас переводчики-то, как правило, сами за рубежом никогда не бывают, а ведь там диалекты, жаргон, какие-то словечки, которые как раз клоуну и нужны.

— Сколько времени вам нужно, чтобы войти в материал?

— В три дня укладываюсь. Пока мои по магазинам ходят, я беру пивка или чаю, сажусь в людном месте и начинаю наблюдать, как люди общаются, какая у них пластика, музыка речи. Я не стараюсь стать таким же, как они. Но в определенный момент пускаю несколько гэгов, которые делают меня там своим человеком.

— А что им смешно? Ведь юмор -- штука тонкая, на менталитете зиждется.

— В принципе, весь юмор одинаков, за небольшим исключением. Конечно, комедия положений -- самое главное, везде действуют чаплинские законы. Карандаш так говорил: «Над кем смеяться можно? Вот, допустим, идет франт приодетый, ступает на арбузную корку и падает. Все хохочут. А бабушка поскользнулась, упала, ей больно -- хохочут только дураки и злые люди». Имеет значение темп -- где любят разговаривать побыстрее, где поспокойнее. Еще играет большую роль то, в какой день недели мы работаем. Если пятница, то зритель готов к отдыху. Самый хороший день -- суббота. А воскресенье -- это тихий ужас: все знают, что завтра на работу, а тут еще притомившиеся от всяких изысков пищевых и прочих -- тут реакция совершенно другая. Тогда прибегаешь к профессиональным уловкам -- или орешь, или на полутонах работаешь.

— У вас в программе уникальный номер канатоходцев Адама и Айны Виситаевых, которые работают без страховки на большой высоте. Как у вас с техникой безопасности?

— Виситаевы -- единственные артисты в этом жанре, которым официально разрешено работать без страховки. В советские времена Адам получил огромное количество выговоров за это, но так и не изменил своим принципам. Хотя ведь лет пять назад они разбивались, только-только восстановились. Я вот тоже весь переломанный -- я же прыгуном, акробатом был. Но артистов страхуют пассировщики -- они ходят внизу с матом. В смысле, с матрасом. Конечно, вероятность, что смогут поймать, большая, но дело это тоже опасное. У нас работал один американец, который трех пассировщиков сменил -- калечил. Задача пассировщика -- сбить плечом падающего артиста с траектории.

— Вы практически круглые сутки на манеже. А кроме цирка есть еще что-то, что душу греет?

— Конечно. Шахматы. Баня. Преферанс. Футбол -- болею за Россию, даже несмотря на ее безобразное поведение.

— Бытует мнение, что у детей цирковых артистов выбора нет -- идут по стопам родителей, потому что все предопределено.

— Почему нет? Есть. Кто хочет -- остается в цирке, кто не хочет -- бежит отсюда. А чтобы династия образовалась, нужно терпение. Ведь на самом деле создать семью в цирке трудно, еще труднее ее сохранить. Бывает так: жена жонглер, муж дрессировщик. У жены номер похуже -- на гастроли за рубеж ее не берут. Он в одну сторону, она в другую. Так и расходятся.

— Как в вашей семье происходило самоопределение в жанре?

— Кому как понравилось. Допустим, родители у меня акробаты, а я клоун. Хотя пользуюсь и акробатикой, и жонглированием, и воздушным гимнастом был, на батуте работал.

Сын с женой, Борис и Галина Майхровские, решили пингвинов дрессировать, этот аттракцион -- единственный в мире. Дочь Елена с кенгуру работает, у внучки Натальи -- верховая езда…

Пингвины Майхровских -- личности известные, это их в рекламе мороженого «Милк Айс» показывают. Других таких артистов нет в наличии, все остальные -- просто пингвины и обретаются в Антарктиде. Елена Майхровская, открывшая кенгуру дорогу в большой спорт -- сумчатое неплохо боксирует, -- говорит, что родилась в опилках. Пробовала себя Елена в разных жанрах, работала в воздухе, но поняла, что это не ее.

— Прежде всего я клоунесса и дрессировщица, но применяю себя разносторонне, ведь цирк -- это синтез искусств. А в воздух пошел работать сын Евгений. Вообще, быть членом династии -- большая ответственность, ведь рядом с тобой живут такие профессионалы! Наши семейные аксакалы не дают мне расслабляться, такой своеобразный семейный худсовет получается.

Для всех цирковых детей наказание одно: в случае неповиновения родители не пускают их работать на манеж. Такое вот воспитание. «В цирке нет разделения на жизнь и работу -- мы этой работой живем», -- заключает Елена и бежит в который раз объяснять осветителям, в какой момент надо включить «пушки».

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=8112006150008&oldnumber=372