Официальный сайт
|
|
25 января — день рождения Владимира Высоцкого
Александр СВЕШНИКОВ
Во времена коммунистического тоталитаризма с помощью цензуры и прямого вмешательства партийных органов в деятельность средств массовой информации пресекалась любая возможность выступить по какому-либо поводу с мнением, отличным от официального. Пожалуй, единственной отдушиной было тогда чтение публичных лекций под эгидой общества «Знание» или общества книголюбов. Но и там идеологическое свободомыслие оказывалось не лишенным риска, поскольку курирующие эти организации обкомовские партократы с помощью собственных осведомителей и агентурной сети КГБ бдительно следили за лекторами.
После внезапной смерти Владимира Высоцкого в 1980 году заговор молчания вокруг песенно-поэтического творчества популярного артиста театра и кино продолжался еще несколько лет. Но кое-что, в основном "самиздатское", начало просачиваться сразу после ухода Высоцкого из жизни: воспоминания о нем, машинописные сборники стихов, магнитные записи неизвестных ранее песен и т. д. Наконец в 1982 году выходит официально разрешенный к печати сборник "Нерв", собранный Робертом Рождественским. В Саратове единственный экземпляр этой книги, полученный Научной библиотекой СГУ, хранился в сейфе, а для общего пользования была изготовлена копия книги, которую можно было посмотреть только в читальном зале.
После двухлетнего сбора материалов (в большинстве своем рукописных и машинописных), а также фотографий, переведенных на слайды, в свой литературный абонемент сезона 1982–1983 годов я включил новую программу - "Ни единою буквой не лгу", посвященную творчеству Высоцкого-барда. Труднее всего оказалось достать качественные записи, поскольку то, что имелось в моей личной фонотеке еще с 60-х годов, по качеству явно не подходило для демонстрации на публике, да и репертуар был ограничен так называемой блатной тематикой, в то время наиболее известной из всего творчества Высоцкого. Что касается пластинок, то в 70-е годов вышло всего несколько малоформатных дисков с весьма ограниченным репертуаром. Пластинки-гиганта Высоцкий так и не дождался, хотя записал ее еще в середине 70-х.
Однако мне повезло. Один из членов литературного клуба имени Шукшина, которым я руководил, узнав, что я собираю материалы для программы о Высоцком, предложил мне воспользоваться его фонотекой, как оказалось, состоящей из качественных, студийных записей песен Высоцкого. Отобрать из большого количества магнитных записей те песни, которые я знал только по «самиздатовским» текстам и наметил для программы («Кони привередливые», «Охота на волков», «Парус», «Еще не вечер», «Я не люблю», «Банька…», «Памяти Василия Шукшина» и др.), мне не составило труда.
Гвоздем программы, конечно, было исполнение стихов Высоцкого актером ТЮЗа Иваном Верховых. Помнится, тогда еще спорили, можно ли актерам читать стихи-песни Высоцкого, настолько авторским было его собственное исполнение. Некоторым это даже казалось кощунственным. Не говоря уже о том, чтобы исполнять его песни. Но Верховых читал стихи Высоцкого великолепно, так как сам от природы обладает не только схожим тембром, но и внутренней силой, достоверно передающей поэтическую мощь стихов Высоцкого.
Поначалу проблем с выступлениями у нашей творческой группы не было. Отношение ко мне и в бюро пропаганды областной организации Союза писателей, и в обществе книголюбов, и в лекторском "Знании", под эгидой которых я много выступал в Саратове и по области, было столь благожелательным, что мои литературные программы-концерты, посвященные творчеству А. Фета, А. Блока, С. Есенина, В. Шукшина, Н. Рубцова, А. Вампилова, В. Распутина и т. д., не подвергались, за редким исключением, предварительной формальной процедуре утверждения на методсоветах.
Положение изменилось, когда в конце 1982 года в литературной жизни Саратова произошло событие, заставившее местных радетелей комидеологии усилить бдительность. В журнале "Волга" была опубликована крамольная, с точки зрения официальной пропаганды, рецензия московского критика М. Лобанова на роман писателя М. Алексеева "Драчуны". Самым страшным для обкомовских чиновников оказалось то, что о крамольности статьи они узнали не сами, а им сообщили из Москвы. Разумеется, не замедлили появиться оргвыводы со снятием редактора журнала и его зама.
Усиление бдительности сказалось и на моей лекторской деятельности. Правда, в двух из трех мест (ДК «Россия» и ДК авиастроителей) премьера нашей программы по Высоцкому в феврале – марте 1983 года успела пройти (кстати, Большие залы дворцов были заполнены до отказа). Мы с чтецом старались, насколько это было возможно для того рабского времени, чувствовать себя свободно. Я говорил то, что хотел и что думал о трагедии великого барда. Хотя, не скрою, каждый раз ощущал внутренний тревожный трепет, когда цитировал со сцены ответ Высоцкого на вопрос анкеты "Что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал главой государства?" - "Отменил бы цензуру". Настолько крепко во многих из нас жило рабское чувство страха, воспитанное десятилетиями коммунистического режима.
Первое серьезное предупреждение за пропаганду творчества Высоцкого я получил в Высшей партийной школе, где тогда преподавал современную литературу и искусство. Заведующий нашей кафедрой прямо мне сказал, что в обкоме недовольны тем, что я пропагандирую творчество Высоцкого и что там есть полная информация из «серого дома» на улице Дзержинского, что я рассказываю о нем на своих лекциях-концертах, и все это может для меня иметь тяжелые последствия. Но я не внял предупреждению и продолжал выступать.
Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=26012006142724&oldnumber=333