Как я поступал на актёрский факультет

Плександр СОРОКИН

Проходит время, меняются обычаи, нравы, общественные правила. Неизменным остается лишь одно – при всех строях и правителях многие молодые люди всё так же мечтают стать актерами и актрисами. На этот раз в группе таких мечтателей оказался и я.

Как и другие факультеты «нормальных» вузов, театральный факультет при консерватории имени Собинова перед поступлением устраивает для своих абитуриентов консультации. Происходит это, как водится, в начале лета. Эти консультации играют двойную роль: с одной стороны. На них молодежь узнает. Что лучше готовить для поступления. С другой – четко говорят. Стоит ли вообще человеку учиться на актера.

В консерватории или при консерватории?

Первый сюрприз ожидал меня уже в самом начале пути. Я-то, наивный, всю жизнь представлял, как актеры вперемежку с музыкантами учатся в чудном здании на Радищева, под готической крышей. Но, когда я смело и решительно открыл тяжелую старинную дверь консерватории, вахтерша удивленно на ме6ня посмотрела и отправила… на перекресток улиц Горького и Рабочей. Именно там и находится театральный факультет. Воистину, он «при консерватории»!

Оказалось. Что я тысячу раз проходил мимо этого красного невысокого здания. Даже не подозревая, что в нем учатся актеры. В холле я прочитал информацию для поступающих. Оказывается, первая консультация должна была начаться через неделю. И уже к ней абитуриентам неплохо было бы выучить некоторое количество поэзии и прозы. Махнув на это дело рукой (мне ли, журналисту, не знать поэзии и прозы!), я пришел через неделю, ничего не прочитав. И очень напрасно, как выяснилось позднее.

Основную массу абитуриентов составили девушки. Соотношение было примерно таким: на 20 девочек было 5 мальчиков. Но преподаватель сразу же успокоил, сказав, что конкурс у девочек будет жестче. Правда, оговорился: «Талантливых, безусловною, возьмем».

Нам объяснили, какие документы необходимы для поступления, и на этом бюрократическая часть закончилась. Далее шла уже собственно та лирика, ради которой большинство сидящих в классе молодых людей сюда и пришло. Кстати, класс был совершенно обычный, с партами и доской. (Это для тех, кто рассчитывал учиться под светом софитов и среди декораций.)

Преподаватель рассказал, что главное – это выбрать то произведение, которое цепляет именно тебя, трогает до слез, заставляет колотиться сердце. Вовсе н6е обязательно оригинальничать, учить японские хокку и отыскивать произведения аргентинских писателей. Можно прочитать уже, казалось бы, затертое стихотворение Пушкина так, что даже самые матерые члены экзаменационной комиссии растрогаются.

Вечер самодеятельных чтецов

Недолго думая, преподаватель сразу решил перейти к практике и предложил нам прочитать уже подготовленные произведения. Это предложение вызвало некоторый ступор в наших рядах. Так хорошо было сидеть и слушать, как приятно и четко артист-преподаватель рассказывает о нашем светлом будущем. И как сложно было выйти перед всеми и выступить.

Но опять же (слава им за прилежание!) нас выручили девочки. Они, естественно, выучили целую кучу стихов и прозы. И не замедлили выйти на «сцену». Учитель несколько раз прерывал выступающую девочку, заставлял ее читать разные стихотворения. Стремясь, видимо, добиться нужного результата. Иногда он прерывал чтение вообще и задавал вопросы по смыслу. И добился-таки своего. Девочка раскрылась на детском стихе. Так он ей пришелся впору, что даже мы своим неопытным глазом поняли – это ее.

«Вот, - обратился к нам наш «сэнсей», видели?» Видеть-то мы видели, а вот вспомнить такое же количество стихов не могли. Пока выступали другие, я судорожно вспоминал: «Я вас любил»? «Анчар»? Помню только название. Перебрав в уме с десяток стихотворений, я решил, что мне лучше пока помолчать. А дома получше подготовиться к следующей консультации.

Кстати, среди выступавших было некоторое количество молодых людей с дефектами речи. Кто-то мило картавил, кто-то слегка шепелявил. Что самое интересное, они читали стихи лучше многих, лучше чувствовали, больше было выражения. Но преподаватель был безжалостен. Он говорил: «Все прекрасно, но постарайся исправить дефект». Он даже советовал некоторым абитуриентам фонетические упражнения для исправления речи. В этот момент всем становилось нестерпимо жалко этих молодых людей. Да и самим преподавателям тоже. Но что поделаешь, театр предъявляет свои требования.

Хочется добавить, что история театра (и саратовского в том числе) знает немало примеров, когда люди с подобными проблемами всё же поступали на театральный факультет и добивались великолепных результатов. Главное – не сдаваться.

Театр – не место для идеологии и клоунады!

Там же было два эпизода, которые показались мне интересными. Уже на второй консультации, когда мы все более или менее притерлись и привыкли друг к другу. На импровизированную сцену вышла девочка и прочитала стихи Маяковского про «серпастый, молоткастый». И так прочитала, с таким выражением и экспрессией, что у меня мурашки побежали по телу, захотелось тут же вскочить и сражаться за Советский Союз. Но нашему суровому учителю это почему-то не понравилось. Он высказался в том смысле, что страны такой уже нет и что стихи эти уже не актуальны. Захотелось возразить: ведь неактуален и «Вишневый сад», и «Бесприданница», и многое другое. Однако их почему-то до сих пор ставят. Чем Маяковский-то провинился? Хотя, возможно, преподаватель отклонил эти стихи именно из-за их идеологической направленности?

Второй эпизод был таким: на сцену вышел мальчик ярко выраженной кавказской наружности и стал читать басню Крылова. И так смешно он ее читал. Что можно было просто ухохотаться. У него было на редкость выразительное лицо, кустистые брови. Он был то ягненком, то волком, а голос менялся в зависимости от исполняемой роли. Но и тут преподаватель остался недоволен. Он сказал, что молодого человека, по всей вероятности, кто-то готовил, и готовил неправильно. Что саратовский театральный факультет – это не эстрадное училище. Куда лучше всего и направиться молодому человеку. Ну что ж, Хазанова тоже не принимали ни в одном из театральных вузов…

Читал стихи и я. Прочитал свой любимый отрывок из «Мцыри», потом еще несколько стихов. Меня также прерывали, заставляли читать другое, задавали вопросы. По-моему, мною остались довольны. Но вопрос, который был задан потом, поверг меня в смятение. «Сколько тебе лет, золотце?» - спросил меня преподаватель. Видно, заметил, что щетина у меня явно последембельского периода. Я честно признался, что мне 24 года. «Смотри, - напутствовал меня учитель, - хорошо подумай. Придется всего себя отдавать. А с деньгами у нас не всегда хорошо».

Саратов известен везде

Пообщавшись с другими поступающими, я понял, что саратовский театральный факультет считается сильным во многих городах России. И уступает разве что Москве и Питеру. Я видел ребят из Волгограда, Пензы и даже Челябинска, которые приехали учиться именно к нам. Следовательно, в нашем городе все далеко не так плохо, как думают некоторые граждане.

…После этого «поступления» я остался журналистом, а актеры остались актерами. Хотя кто знает, какая из профессий требует наибольшего вживания в роль?

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=17012006104356&oldnumber=331