Большая драма “среднего" человека

Анна САФРОНОВА

Автор книги "Записки советского интеллектуала" (М.: Новое литературное обозрение; Международный исследовательский центр российского и восточноевропейского еврейства, 2005) носит фамилию, без которой не обошелся ни один анекдот про евреев: Рабинович. По-доброму иронизируют авторы предисловия: "Речь идет не о "нарицательном" Рабиновиче, а о вполне реальном и хорошо известном в кругах историков, археологов, этнографов, историков архитектуры ученом — докторе исторических наук Михаиле Григорьевиче Рабиновиче". Ирония здесь уместна: национальная тема, при обсуждении которой всякий воспитанный человек напрягается и начинает с опаской посматривать на собеседников, самим героем рассматривается с юмором. Юмор, впрочем, традиционно печален. Вот разговор героя-автора с начальником: "— За что вы меня снимаете? — Ну вот, сразу: снимаете! За что! Никто вас не снимает. Мы вами… э-м… очень довольны. Но ведь Москва же… и э-м… Рабинович. Вот".

Видимо, у "Записок советского интеллектуала" будут разные, условно говоря, "группы" читателей. Профессионалы, которые знакомы с многочисленными трудами Рабиновича и с его профессиональными заслугами не понаслышке, — раз. Два — все, для кого проблема жизни "советского интеллигента" в нашем Отечестве небезразлична. К тому же у автора эти два пункта и не расчленяются: всегда легкий язык, живой рассказ с запоминающимися деталями; к счастью, он не стремится погрузить читателя в узкоспециальные проблемы. Система рассказа у Рабиновича примерно такая: он обозначает время и место действия, надеясь на то, что истинный смысл происходящего известен читателю, и тут же переходит к рассказу о людях: как они выглядели, как вели себя в той или иной критической ситуации, как относились друг к другу, как реагировали на события (а если учесть время жизни писателя — 1916-2000гг., то можно представить, сколько исторических катаклизмов выпало на его долю). Рассказывает нежно и смешно. "Сват, а сват! Что такое Харя?" — спрашивает обиженная на улице прабабка автора. "Харя? Харя — это паскудная морда!". И автор тут же иронично пририсовывает штрих к портрету женщины: "злые языки говорят, что доля истины в этом была". Жизнь автора до войны: учеба в горно-химическом техникуме, работа мастером на руднике, истфак МГУ; потом — военная Москва, руководство раскопками в Зарядье и Кремле, кампания по борьбе с космополитизмом и идеологические конфликты в науке, работа в Музее истории и реконструкции Москвы и Институте этнографии. Михаил Григорьевич Рабинович был знаком с великим множеством людей, среди которых были личности исторические. Замечательнее же всего в повествовании то, что обо всех своих персонажах он пишет с равным интересом — будь то Бухарин, Каверин, Чуковский или малозаметная пожилая сотрудница библиотеки. А главный герой книги как будто постоянно пытается уйти на второй план.

И все же портрет получается интереснейший и как будто немножко "общий", "средний", недаром ведь и вся книга носит обобщающее название. И судьба, и сознание героя зафиксированы в книге как будто "средние": так и хочется съязвить, что персональный Рабинович тяготеет к нарицательному. Карьера была, но в силу обстоятельств пика не достигла. От режима пострадал, конечно, но в общем повезло: не посадили, не выслали. Подлости не сделает, доноса не напишет и доносчика осудит, но и на диссидентские баррикады не полезет: меры предосторожности соблюдаются. Критическое сознание присутствует, но с элементами всеобщих заблуждений. Мать Рабиновича умирает на следующий день после смерти "отца народов", Рабинович мужественно отправляется читать лекцию.

"Сказал о маминой смерти лаборанту нашей кафедры Марии Игнатьевне.

— Может быть, вам лучше не читать сегодня?

— Что вы, Мария Игнатьевна! Могу ли я поддаваться личному горю, когда у всех у нас такая потеря". Так из мелких деталей возникает автор — портрет пусть и не абсолютно романтический, но привлекательный в силу своей искренности.

"Записки советского интеллектуала" — книга о большой драматической жизни "среднего" советского человека, но отнюдь не "посредственного". Конечно, это не синонимы. Как не являются синонимами "интеллектуал" и "интеллигент". Рабинович, заметим, не назвал себя интеллигентом, а взял рангом пониже, ведь интеллигентность предусматривает нечто большее, чем образованность. Что это — повышенная самокритичность, похвальная скромность или солидарность с солженицыновской "образованщиной"? Как говорится, возможны варианты.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=25112005165151&oldnumber=324