Айсберг жестокости

Елена НАЛИМОВА

На прошлой неделе сообщение о смерти русского ребенка от рук новой американской мамы было показано по всем российским телеканалам. В США случившимся озаботились все, от полиции, которая провела тщательное расследование, до Конгресса, обеспокоенного тенденцией, — ведь это уже второй (!) подобный случай за год. В России рассуждают о жестокости американских усыновителей, забывая при этом, что подобные происшествия — будни наших городов. В Саратове, например, "синдром жестокого обращения" стал таким же популярным диагнозом, как когда-то грипп, только ставится он, чаще всего, слишком поздно.

“Я нарисую маму серым”

На картине восьмилетнего Владика, попавшего в ожоговый центр, изображена семья — в углу листа простым карандашом выведены фигуры без лиц и рук, их сопровождают поясняющие надписи — "папа", "мама", "баба". Это одна из методик обследования детей с подозрением на "синдром жестокого обращения" — "рисуночная". Внешне все выглядит, как на обычном уроке рисования — ребенку дают лист белой бумаги, цветные и простые карандаши и предлагают нарисовать семью, несуществующее животное и дерево. Картинка Владика — классический пример: не случайно из всего многообразия цветов для семьи он выбрал серый, расположение фигур в углу листа — тоже повод для беспокойства. А несуществующее животное — ежика с яблоком на спине — ребенок объяснил так: "Несуществующее, потому что с яблоком: когда хочет, тогда и поест". Зато дерево радует красочной палитрой, этому тоже есть объяснение: когда в реальном мире что-то неладно, ребенок создает как бы параллельный мир, яркий и красочный, как это дерево. В дальнейшем это стремление уйти от реальности может перерасти в опасные формы — алкоголизм или наркоманию.

При дальнейшем обследовании подозрения специалистов в отношении Владика и его семьи подтвердились: на теле мальчика были обнаружены многочисленные ожоги, ссадины, рубцы различной давности. Оказалось, что отец, инспектор ГИБДД, воспитывает сына в строгости. Однажды за то, что не хотел есть, ткнул лицом в тарелку, а бабушка плеснула кипятком за то, что хватал со стола конфеты.

О судьбе Владика и других таких же детей мне рассказал ассистент кафедры судебной медцины Саратовского мединститута Владислав Сердюков. "Синдром жестокости" как опасная тенденция современного общества — тема его диссертации. Поэтому подозрительный случай "бытового ожога" попал в его поле зрения и был тщательно обследован. Впоследствии результаты обследования были использованы как доказательство при лишении прав родителей Владика.

Мальчику повезло — чаще всего медики принимают симптомы жестокого обращения за случайные травмы. Их действительно легко спутать, основное отличие — в количестве и давности ожогов, кровоподтеков, рубцов, переломов. Классический симптом — небольшие круглые ожоги от сигарет, которые взрослые тушат прямо о кожу ребенка. За время сбора материала для диссертации, с 2000 года, Владислав Сердюков собрал около 450 подобных случаев по Саратову, но убежден — это лишь вершина айсберга. Большинство преступлений так и остаются нераскрытыми и даже не замеченными ни медиками, ни правоохранительными органами. Происходит это по нескольким причинам. Во-первых, до тех пор, пока у ребенка есть родители, именно они отвечают за его жизнь и здоровье. Правда, социально неблагополучные семьи находятся на контроле у правоохранительных органов и органов опеки. Традиционно в список неблагополучных попадают семьи, где родители не работают и запойно пьют, то есть являют собой яркий пример антисоциального поведения. Те, что вполне вписываются в рамки приличия, как, например, семья восьмилетнего Влада, упомянутая в начале, находятся вне поля зрения государственного ока. Как правило, обнаруживается родительская жестокость (если вообще обнаруживается) уже в стационарах или отделениях интенсивной терапии. Так случилось с четырехлетним ребенком, привезенным матерью в 3-ю клиническую больницу с переломом обеих рук. По утверждению родительницы, мальчик просто упал с кровати, однако на рентгеновском снимке врачи обнаружили косой перелом, чрезвычайно редкий для гибких детских костей, и еще несколько следов старых переломов. О том, что такие травмы чаще всего являются результатом насильственных действий (так упасть просто невозможно), лечащий врач сообщил матери ребенка (кому же еще?). На следующий день она забрала сына под расписку "долечивать дома", а через несколько дней в бюро судмедэкспертизы привезли уже труп этого ребенка с черепно-мозговой травмой. Было возбуждено уголовное дело.

Заложники семейного несчастья

В Ленинском районе, где было зафиксировано несколько случаев жестокости к детям, в детской поликлинике № 4 врач сообщила, что за всю свою 20-летнюю практику не встретила ни одного такого случая. "Все семьи, которые я посещаю на участке, достаточно приличные, и на приеме ничего плохого я не замечала. Наоборот, перед визитом к врачу родители всегда стараются причесать ребенка, одеть в чистое". К ней присоединились и другие участковые.

Дети, пострадавшие от жестокости взрослых, не попадают в поле зрения врачей, между тем, печальный счет, который ведет судмедэкспертиза, с годами не идет на убыль. Это говорит о том, что отследить внешне благополучные, но потенциально опасные семьи обычными методами крайне сложно. По мнению специалистов отдела охраны материнства и детства городского комитета здравоохранения, бороться с этим злом должны все учреждения и специалисты, работающие с детьми, — от учителей рисования и штатных детсадовских и школьных психологов до участковых врачей и инспекторов районных отделений милиции. И обращать внимание нужно на каждую, на первый взгляд незначительную, мелочь, случайную жалобу, эмоцию, проскользнувшую в детском рисунке, сочинении.

Но даже если факты установлены вовремя, ребенок оказался в нужное время в нужном месте, это еще не означает конца его мытарств. Для того, чтобы лишить бесчеловечных родителей прав, требуется длительная процедура, нередко затягивающаяся на месяцы, на протяжении которых у матери сохраняются все права на собственное чадо. Специалистам отдела горздрава запомнилась семья К. — папа, мама и старшие сестры беспробудно пили, самый младший ребенок нередко попадал под горячую руку не в меру разбушевавшихся родственников. О том, что ребенка избивают, в органы опеки сообщили соседи. Началась процедура лишения родительских прав, но пока собирались докменты, оказалось, что мальчик "случайно утонул". Как это произошло, теперь уже никто не узнает.

Городские службы уповают в этих случаях только на одно — своевременное изъятие ребенка из социально неблагополучной семьи, пока не случилось самое страшное. Но сделать это можно, только если ребенок найден на улице и никто не предъявляет на него прав или если родители находятся в состоянии полной невменяемости. Проблему представляют родители с эпизодически просыпающейся совестью и пониманием своих прав. Протрезвев, они борются за родное дитя, а на следующий день в лучшем случае забывают о нем, а в худшем — украшают его тело новыми рубцами. Иногда мать в состоянии нервного возбуждения, осознав, что ребенок по ее вине оказался на грани жизни и смерти, сознается во всем, а потом отказывается от своих слов. Да и сами службы опеки разрываются между тем, чтобы оставить ребенка в какой-никакой, но родной семье, или сделать его заложником еще одного жестокого мира — государственных интернатов. Чаще выбор делается в пользу семьи.

Не застрахован никто

То, что жестокое отношение к детям — исключительно синдром социально неблагополучных семей — миф. От этой беды не застрахован никто. Учить детей уму-разуму через хорошую порку — едва ли не национальная российская традиция. Но некоторые предпосылки, позволяющие выявить склонность к жестокости, все же есть. К жестокости чаще всего склонны холерики и истерики, а также люди в состоянии нервного возбуждения, аффекта или алкогольного опьянения. Несколько случаев жестокости к детям было зафиксировано в семьях саратовских фермеров — видимо, сказывается удаленность от центра и обособленность. Гнев делает нас похожими на животных и уравнивает всех, от профессора до дворника. Саратовским медикам известен такой случай: благополучная семья, отец — профессор с двумя высшими образованиями и две девочки-близняшки 14-ти лет. Трагедия разыгралась внезапно. Дочери, вопреки обыкновению, принесли из школы по тройке. Отец огорчился и устроил воспитательную беседу, которая закончилась рукоприкладством. Осознание пришло к строгому папаше только когда сестры оказались в больнице: одна с ушибом головного мозга, другая с разрывом печени.

Но самые страшные и нелепые случаи — это случайные убийства младенцев. Есть такой термин "синдром тряски". Мать всего-навсего сильно укачивает плачущего ребенка, не подозревая, что мозг младенца чрезвычайно чувствителен к тряске. В одной из саратовских больниц мать, обеспокоенная тем, что ее ребенок внезапно потерял сознание, призналась в том, что с силой бросила не желающую засыпать дочь на подушку. Девочку так и не удалось спасти. Психологи не устают повторять: прежде чем кричать на ребенка, досчитайте до десяти, вдохните и выдохните, ополосните лицо холодной водой. Но такие советы хорошо давать, находясь вдали: попробовал бы психолог-теоретик посидеть целый день в четырех стенах один на один с орущим чадом или попробовать, пользуясь своими же рекомендациями, уговорить маленького разбойника пойти спать. Всем нам неплохо бы пройти курсы родительского ликбеза, прежде чем вступать в бой с упрямым характером своего отпрыска. В Саратове есть центр помощи семье и детям — учреждение, как нельзя лучше подходящее для таких целей. Существуют и специальные программы "медико-социально-психологической терапии семьи". Дело за малым — их применением на практике. Ведь у нас нет главного — культуры обращения за помощью к специалистам в случае внутренних семейных проблем.

Усыновление по-русски

Чаще объектами вспышек неконтролируемого родительского гнева становятся несколько категорий детей — чрезмерно активные, так называемые непослушные дети, дети-инвалиды, так называемые дети-изгои, по той или иной причине нелюбимые родителями. Например, рождается ребенок, похожий на нелюбимого родственника, или семья ожидала появление на свет девочки, а родился мальчик, и наоборот.

Особую категорию составляют усыновленные дети. Природа подарила людям удивительную штуку — материнский инстинкт. Он, и только он, помогает женщине терпеть истошный крик младенца и всевозможные милые шалости ребенка постарше. Если он случайно не включился или его просто нет, потому что ребенок был усыновлен, женщина превращается в обычного человека, не застрахованного от вспышек гнева. Но если в случае постоянного или эпизодического ожесточения к ребенку родных родителей могут помочь семейные психологи, то в случае, когда ребенок усыновлен, нужна не столько помощь, сколько постоянное наблюдение. Вы никогда не задумывались, почему среди бездетных американцев так распространено усыновление детей из таких стран, как Россия? Бытует расхожее мнение, что причина — в легкости оформления документов и доступности наших детей — дескать, в Америке за каждым подкидышем выстраивается очередь, а у нас "бери, не хочу". Но дело не только в этом. В высокоразвитых странах пристальное внимание гарантировано семье усыновителей не только в момент усыновления ребенка, но и на всем протяжении его воспитания вплоть до совершеннолетия. Эксперт из органов опеки регулярно навещает такие семьи и наблюдает за бытом, полагаясь не на документы, которые, как правило, бывают в порядке, а на собственное чутье. Согласитесь, иногда нездоровую моральную атмосферу можно только почувствовать. В нашумевшем случае, произошедшем в Америке, семья ограничивалась тем, что высылала в Россию фото усыновленного им ребенка. Для наших служб это удобно — фотографию счастливого малыша легко приобщить к какому-нибудь делу, подшить в папку и отчитаться перед начальством, а то, что происходит с маленьким человеком до и после щелчка камеры, никому не интересно. Все дело в ценностях общества. В более развитом — это жизнь и здоровье человека, в таких, как наше, — это бумажка, документ.

Предвижу, что после этих строк у меня сразу обнаружится много оппонентов из "ответственных" органов, всевозможных комитетов и отделов минсоцразвития, готовых продемонстирировать целые папки отчетов, в которых черным по белому написано, как у нас заботятся о детях, сколько процентов было усыновлено, сколько взято в патронатные семьи, сколько раз проводились рейды и проверки в неблагополучных семьях. Только детям, страдающим от родительской жестокости, от этого не легче. Наша система "заботы и контроля" оставляет им совсем крохотные лазейки.

Одна из них — самостоятельное обращение с жалобой в правоохранительные органы. Но в любом районном отделе внутренних дел вам скажут, что таких обращений не встречали. Их или совсем нет, или бывают единицы за несколько десятков лет.

Выход из этого замкнутого круга есть. Он в том, чтобы отвлечься от бумажной волокиты и, не изобретая велосипед, обратиться к опыту стран, где система заботы о детях давно отлажена, где термин "жестокость к детям" чаще применяется психологами и означает даже перекармливание гамбургерами или чрезмерную родительскую опеку.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=18072005145607&oldnumber=306