“Без скандалов и битья посуды…"

Анна САФРОНОВА

Вышел третий номер альманаха "Василиск". Его редакторы — Алексей Александров и Дмитрий Голин. Альманах четко формулирует свои принципы. Из предисловия Алексея Александрова: "Наше кредо — печатать в первую голову не похожих на других начинающих авторов… Одновременно мы вспоминаем и тех, чья деятельность, а зачастую и сам факт существования в 60-80-х годах прошлого столетия подготовили почву для литобъединений "Контрапункт" и других, менее масштабных, вроде "Просодии", где уже потом появились первые ростки саратовского самиздата…". Из предисловия Дмитрия Голина: "…Саратов, как и абсолютное большинство других региональных центров, -— не самое лучшее место для литературной карьеры… Ситуация напоминает поезд, в котором отдаленно знакомые и, в лучшем случае, отдаленно доброжелательные друг к другу люди едут каждый в свой Париж, каждый погружен в мечты о своем будущем в этом Париже, и уделять добросовестное внимание попутчикам нет настроения: каждый с как бы неловкостью чувствует вынужденный и временный характер этого соседства, которое скоро кончится… Фактическая журнальная ситуация в городе не изменилась со времен Н. Палькина и И. Тобольского. Так что "Василиску", видимо, имеет смысл заявить о своей неформальной исторической преемственности самиздату…

В разделе прозы, как и обещано было редакторами, — "искания молодых" (они же полностью занимают поэтический раздел), но для меня приятным сюрпризом стала проза неюного Михаила Лапшина "Будни дурдома" -— светлая и печальная, вопреки теме — вменяемая. По привычке ищу литературные аналоги — Веня Ерофеев? Довлатов? Не то, хотя что-то есть. И уж, конечно, не Баян Ширянов, хотя чернухи определенного рода хватает. В повести Лапшина (я бы определила это как повесть) есть, собственно, завязка (герой, альтер эго автора, решает откосить от армии при помощи психушки) и развязка: "Прошло много времени. И вот я получаю свою маленькую пенсию… Зачем, зачем я все это делал? Зачем глотал всякую гадость, проходил шоковую терапию, проходил все эти круги ада? Чего я, в сущности, добился? Да ничего. Болен я или нет? Да, наверное, очень болен". Между этими двумя пунктами — истории, страшные и веселые, и среди героев этих историй — реальные саратовские персонажи: профессор Гамбург, безумный литератор Борис Узунов, автор книги "Маги и магини", поэтесса Лариса Грекалова и другие. Не мной замечено, что мелкие структуры (особенно госструктуры — пионерский лагерь, больница, зона) могут быть маленькой моделью большого мира, и вот именно это у Лапшина получилось. В его дурдоме — своя власть, свои палачи, жертвы, праведники, философы, романтики, циники и проч., и все это — наш мир, только утрированный, причем ненатужно, да и сам слог Лапшина — не вымученный, но легкий, естественный.

Помимо упомянутых уже разделов "Проза" (в нем, кроме Лапшина -— Александр Корнев, Илья Кригер, Антон Псевдонимов, Игорь Сорокин), "Стихи" (Елена Винтер, Марина Хаген, снова Кригер, Псевдонимов и Корнев) и "Последний раздел", есть еще разделы "Разговор с поэтом" и "Эссе" (Дмитрий Голин, Сергей Трунев, Евгений Заугаров). В общем, журнал весьма дельно структурирован. Приятные моменты: тексты в "Василиске" часто внутренне перекликаются, поддерживая единство альманаха, и хорошо -— емко и вместе с тем довольно подробно -— даны сведения об авторах. В общем, " альманах без скандалов и битья посуды идет в 21-й век" (из предисловия).

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=20062005151807&oldnumber=302