Токари в погонах

Сергей НИКОЛАЕВ

В областном суде продолжается процесс над семью сотрудниками Ленинского РУВД. Об этом процессе много пишут в прессе и сообщают по телевидению. Процесс во многом показательный. Складывается впечатление, что нам хотят показать борьбу с коррупцией внутри милиции. Кроме того, процесс показывает, что выявление преступлений, в том числе и в милиции, поставлено на поток. Конвейер не должен останавливаться, и количество выявленных преступлений должно расти. Даже в ущерб качеству расследований.

Шести сотрудникам ППС и одному участковому вменяют создание организованного преступного сообщества, участники которого, используя свое служебное положение, совершали преступления корыстной направленности. При этом в качестве базы милиционеры использовали участковый пункт милиции (УПМ) № 13.

Во время допроса в ходе судебного заседания один из подсудимых произнес фразу, характеризующую, на мой взгляд, работу всех правоохранительных органов. На вопрос судьи, зачем милиционеры задержали подвыпившего гражданина, который мог бы спокойно дойти до дома, подсудимый ответил: "Мы, как токари, делаем план". Плановая система показателей превращает милиционеров в работников своеобразного конвейера, когда они "делают" любой ценой показатели, не только не задумываясь о пользе своей деятельности для общества, но и порой преступая закон. Рассказывая дальше об этом эпизоде, подсудимый милиционер пояснил, что на задержанного был составлен протокол за распитие спиртных напитков в общественном месте, "так как за появление в нетрезвом виде мы составлять протокол не имеем права". То есть при описании правонарушения в рапортах и протоколах милиционеры намеренно искажают действия задержанных, чтобы избежать ненужных формальностей и выполнить план. Судят их, конечно, не за это. Но в ходе судебного разбирательства создается впечатление, что сотрудники УСБ действовали по той же схеме поточного выявления преступлений, тоже не всегда соблюдая формальности. По этой же схеме шло следствие.

Около полутора месяцев, в апреле-мае прошлого года, сотрудники УСБ при помощи видео— и аудиоаппаратуры, установленной в УПМ-13, фиксировали преступную, по их мнению, деятельность милиционеров. Дополнительные доказательства собирались при помощи оперативных экспериментов. Иными словами, оперативники подсылали к постовым, под видом пьяных, своих людей, с которых, как предполагалось, будут брать взятки. Но преступления не пресекались. Такое впечатление, что сотрудники УСБ просто копили побольше эпизодов, чтобы "выставить" в ИЦ ГУВД наибольшее количество карточек. Конечно, если от специально засланного агента и возьмут взятку, ничего страшного не произойдет. Известно, что многочисленные взятки ежедневно передаются в нашем городе из рук в руки, и милиция в этой коррупционной системе занимает не последнее место. А вот то, что оперативники УСБ, наблюдая за избиением в УПМ бомжа, даже не предприняли попытки пресечь преступление, недвусмысленно указывает на их истинную цель — выполнить план.

В "букете" преступлений, вменяемых милиционерам, особой "жемчужиной" могло бы стать обвинение в создании организованного преступного сообщества (ОПС). На самом деле, в УСБ могли бы гордиться, что выявили ОПС в рядах милиционеров, если бы не одно обстоятельство. Доказательства создания ОПС базируются лишь на показаниях одного подсудимого и выводах следствия.

Кстати, показания, полученные от участкового инспектора Алексея Кулемина, заслуживают особого комментария. В настоящее время из семи подсудимых четверо арестованы, а трое находятся под подпиской о невыезде. В начале следствия прокуратура Ленинского района ходатайствовала об аресте двоих из них. Однако суд принял иное решение. Кулемин же — единственный подсудимый, которого не пытались арестовать. По его словам, условием для оставления на воле была дача им нужных показаний (в том числе и о создании ОПС). Кулемин в одиночку воспитывает ребенка, а на момент задержания еще был вынужден ухаживать за заболевшей матерью. Эти обстоятельства вынудили его давать показания, нужные следователю. Часть его показаний уже признана судом недопустимыми доказательствами. По его словам, после отказа в суде от ранее данных показаний от его руководства потребовали его уволить. Требование исходило из Ленинской прокуратуры.

За решеткой же оказались сотрудники, по несколько раз побывавшие в длительных командировках в Чечне. К сожалению, при избрании меры пресечения до сих пор большую роль имеет не общественная опасность обвиняемого, а его лояльность по отношению к следствию и готовность закрепить своими показаниями обвинение.

Ввиду того, что остальные подсудимые отрицали само существование ОПС, а других доказательств не было, следствие весьма широко и своеобразно толковало их деятельность. То, что в УПМ совершались противоправные действия, сомнений не вызывает — некоторые подсудимые частично признали свою вину. Но следствие истолковало участие остальных "членов ОПС" несколько шире, чем позволяет традиционная логика. Так, например, в обвинительном заключении одного из подсудимых говорится, что в момент совершения его коллегами преступления он "находился в форменной одежде при исполнении служебных обязанностей". То же обстоятельство, что он вообще в это время был в другом месте, для следствия значения не имеет — ведь он же участник ОПС, а значит, разделяет с подельниками их преступные намерения. Кстати, на момент совершения "оборотнями" преступлений, в форменной одежде и при исполнении служебных обязанностей находились еще сотни других милиционеров Саратовского гарнизона.

Огрехи поточного выявления преступлений стали очевидными во время судебного следствия. Характерно выглядят показания участников оперативного эксперимента — тех граждан, которых специально подсылали для проверок моральной устойчивости милиционеров. Один из них, Павел Белозеров, иногда путался в показаниях, а иногда и врал, в чем признался суду. Зачем он это делал, пояснить не смог. Возможно, его участие в эксперименте объясняется тем, что в течение полутора лет он четырежды задерживался сотрудниками УПМ-13 за различные правонарушения. Другой же потерпевший откровенно признался, что сам предлагал деньги задержавшим его сотрудникам. Делал ли он это по заданию оперативников УСБ или по своей инициативе, осталось за рамками судебного процесса. Но налицо факт провокации взятки, что является самостоятельным составом преступления.

В общем, хотя сотрудники УСБ и выступили в роли ловцов коррупционеров, они мало чем отличаются от подсудимых по стилю работы. И те, и другие скорее жертвы системы показателей, принятой в МВД.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=27012005092339&oldnumber=282