| К свежему номеру |
От разгрома НТВ до зачистки Интернета
Материал подготовил Илья МАКСИМОВ
Cегодня, когда зачистка российского медиа-пространства под нужды путинского режима, начавшаяся с разгрома НТВ в мае 2001 года, вступает в завершающую стадию, не лишне вспомнить о том, что это была долгосрочная спецоперация, заранее спланированная и тщательно разработанная пришедшими во власть вчерашними чекистами и недобитой советско-коммунистической партхозноменклатурой, вернувшей себе власть в октябре 1993 года. Их общей целью было довести до конца разрушение демократических устоев России, сформировавшихся в конце 80-х годов и просуществовавших с 1989 по 1993 гг., и реального народовластия (Конституции, разделения властей, правоохранительной, законодательной и судебной систем, местного самоуправления), заменив его ручным управлением страной в лице одного человека.
В ноябре 2000 года в газете «Богатей», № 20 (84) была опубликована статья, где сделан анализ подписанной президентом В.В. Путиным «Доктрины информационной безопасности», - документа, который недвусмысленно определил политику государства в области организации и функционирования информационного пространства Российской Федерации, а проще сказать, наметил пути, средства и методы захвата новым режимом средств массовой информации.
Мы предлагаем читателям нашего портала републикацию этой статьи. Знакомство с ней если не поможет хоть как-то повлиять на тот беспредел, который сегодня происходит в сфере бытия средств массовой информации (процесс зашел слишком далеко и грозит стать необратимым), то хотя бы сорвет маски с тех, чьими усилиями убивается в России свобода прессы, возвращая нас в эпоху тотальной коммунистической цензуры и превращая средства массовой информации в орудия государственной пропаганды, как это было в годы диктатуры КПСС.
Государственный колпак над информационным полем
Александр СВЕШНИКОВ
Огромный, трудно перевариваемый документ под претенциозным названием «Доктрина информационной безопасности», разработанный, как полагают осведомленные источники, в недрах Совета безопасности РФ бывшим генералом КГБ, еще несколько лет назад и неоднократно отвергнутый учеными-правоведами, но дождавшийся своего часа и подписанный Владимиром Путиным, уже получил публичную оценку, общий смысл которой можно выразить словосочетанием «угроза для свободы информации».
Доктрину можно рассматривать с разных сторон, настолько она многопланова и многонаправленна. Однако главным звеном, потянув за которое, можно извлечь всю цепь, пожалуй, можно считать ее противоречие статье 29 Конституции РФ, где прямо сказано, что в Российской Федерации «каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом».
Все остальное в Доктрине (методы, приемы, мероприятия и т.д.) от лукавого. Это благие намерения, которыми, как известно, устлана дорога в ад – в данном случае в ад информационной несвободы.
Но будет заблуждаться тот, кто будет искать в Доктрине прямое указание на отрешение граждан и прессы от «поиска, получения, производства и распространения» информации. Напротив, каждая страница документа «дышит» исключительной заботой о том, чтобы не нарушались конституционные права россиян, чтобы средства массовой информации оставались свободны. Но с маленькой оговоркой, читаемой как между строк, так и в строках: под неусыпным контролем государства, которое, как известно, и казнит, и милует чад своих нерадивых.
Чего стоит само определение информационной безопасности, под которой авторы документа понимают «состояние защищенности … национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства».
Перечислив весьма обширные «интересы государства», авторы Доктрины не оставили сомнения в ее крайней заинтересованности, под благовидным предлогом обеспечения безопасности, влиять на всю информационную политику. Отсюда логично вытекают формулировки составляющих этих самых национальных «интересов государства» в информационной сфере: «соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области получения информации и пользования ею» и «информационное обеспечение государственной политики, связанное с доведением до российской и международной общественности достоверной информации о государственной политике Российской Федерации». Для достижения второй составляющей необходимо: «укреплять государственные средства массовой информации, расширять их возможности по своевременному доведению достоверной информации до российских и иностранных граждан», а также «развивать и совершенствовать инфраструктуру единого информационного пространства Российской Федерации».
Вот это последнее (укрепление государственных СМИ и развитие так называемого «единого информационного пространства», то есть, надо полагать, такого, которое бы целиком и полностью контролировалось государством, и является основным в тех частях Доктрины, которые связаны с отношениями государства со средствами массовой информации. Здесь-то как раз и зарыта та самая собака.
Так что сегодняшние сетования журналистов по поводу «золушкиного» положения независимой прессы теперь можно рассматривать как пережиток уходящей эпохи молодой российской демократии. А все изложение эпохального документа строится на стремлении соединить несоединимое: соблюсти Конституцию в качестве гаранта свободы информации и одновременно взять под полный государственный контроль информационное поле, то есть превратить его в пропагандистский плацдарм для некоей государственной идеологии, которая, как известно, сейчас в муках рождается в недрах высшей администрации.
И, как когда-то красиво выражались, через весь документ красной нитью проходит мысль о том, что информационной безопасности России все время кто-то угрожает – и изнутри, и извне. Слово «угроза» не только мелькает в документе, а становится его стержнем и смыслом.
Так, перечисляя виды «угроз информационной безопасности Российской Федерации», авторы сначала отмечают в качестве таковых «угрозы конституционным правам и свободам человека и гражданина в области духовной жизни и информационной деятельности» (что само по себе не может не радовать). В частности, отмечаются такие, как «создание монополий на формирование, получение и распространение информации в Российской Федерации, в том числе с использованием телекоммуникационных систем», «вытеснение российских информационных агентств, средств массовой информации с внутреннего информационного рынка и усиление зависимости духовной, экономической и политической сфер общественной жизни России от зарубежных информационных структур».
Но угрозы «информационному обеспечению государственной политике Российской Федерации» представляются авторам куда более серьезными: «монополизация информационного рынка России, его отдельных секторов отечественными и зарубежными информационными структурами; блокирование деятельности государственных средств массовой информации по информированию российской и зарубежной аудитории; низкая эффективность информационного обеспечения государственной политики Российской Федерации вследствие дефицита квалифицированных кадров; отсутствие системы формирования и реализации государственной информационной политики».
Еще больше впечатляет определение источника «угроз информационной безопасности Российской Федерации»: «неразвитость институтов гражданского общества и недостаточный государственный контроль за развитием информационного рынка России».
Возникает вопрос: как можно, монополизировав информационный рынок, ожидать развитие институтов гражданского общества? Но и это подвластно уму авторов Доктрины. По их мнению, «современные условия политического и социально-экономического развития страны вызывают обострение противоречий между потребностями общества в расширении свободного обмена информацией и необходимостью сохранения отдельных регламентированных ограничений на ее распространение». То есть получается по принципу: идите и берите, но мы можем и не дать.
Дальше – больше. Как полагают авторы Доктрины, «несовершенное нормативное правовое регулирование отношений в области массовой информации затрудняет формирование на территории Российской Федерации конкурентоспособных российских информационных агентств и средств массовой информации», а «необеспеченность прав граждан на доступ к информации, манипулирование информацией вызывают негативную реакцию населения, что в ряде случаев ведет к дестабилизации социально-политической обстановки в обществе».
Однако панацеей от всех бед авторам опять видится вмешательство государства: «Нет четкости при проведении государственной политики в области формирования российского информационного пространства, развития системы массовой информации, организации международного информационного обмена и интеграции информационного пространства России в мировое информационное пространство» и «недостаточна государственная поддержка деятельности российских информационных агентств по продвижению их продукции на зарубежный информационный рынок».
Перечислив все, что может «угрожать информационной безопасности России», авторы Доктрины логично подходят к формулировке «методов обеспечения безопасности», тех «мероприятий», которые надо осуществить, чтобы противостоять «угрозе информационной безопасности», а также представлению «объектов», ради которых должна осуществляться политика информационной безопасности.
Эта часть документа – вершина творчества авторского коллектива, поскольку именно здесь тотальный государственный контроль над информационным обеспечением принимает зримые очертания колпака, надеваемого, в частности, на средства массовой информации.
Среди методов: «уточнение статуса иностранных информационных агентств, средств массовой информации и журналистов, а также инвесторов при привлечении иностранных инвестиций для развития информационной инфраструктуры России» и «организация и осуществление государственного контроля за созданием, развитием и защиты систем и средств сбора, обработки, хранением и передачи статистической, финансовой, биржевой, налоговой, таможенной информации».
Среди объектов: «конституционные права и свободы человека и гражданина» (кто же будет спорить?); «конституционный строй, национальное согласие, стабильность государственной власти, суверенитет и территориальная целостность Российской Федерации»; «открытые информационные ресурсы федеральных органов исполнительной власти и средств массовой информации».
Среди мероприятий: «создание системы противодействия монополизации отечественными и зарубежными структурами составляющих информационной структуры, включая рынок информационных услуг и средств массовой информации; активизация контрпропагандистской деятельности, направленной на предотвращение негативных последствий распространения дезинформации о внутренней политике России…»
А в качестве одного из первоочередных мероприятий по реализации государственной политики обеспечения информационной безопасности Российской Федерации авторы вполне недвусмысленно называют «разработку и реализацию механизмов повышения эффективности государственного руководства деятельностью государственных средств массовой информации».
…Когда появились первые отклики на документ, один из его оппонентов высказал мысль, что Доктрина, в силу прежде всего своей громоздкости, реально работать не будет и постепенно может быть списана в архив. Мнение это представляется ошибочным, поскольку Доктрина тем и опасна, что, при всей своей перегруженности, в ней есть и внутренняя логика, и – что самое главное – она, будучи заказанной, полностью отвечает цели стать цементом для построения крепкой вертикали государственной власти в Российской Федерации.
Весь номер на одной странице
|