|
| К свежему номеру |
Поиски золотой середины ислама
Елена НАЛИМОВА Накануне события, которому Духовное управление мусульман Поволжья придает особое значение, — открытия саратовской соборной мечети — я беседую с Муфтием Саратовской области Мукаддас-хазратом Бибарсовым. Спектр обсуждаемых тем — от событий в Чечне до проблем саратовских мусульман. Пока мы разговариваем, на столе Бибарсова не умолкает телефон — отдаются последние распоряжения перед открытием, составляется список гостей — на торжество и приуроченную к нему конференцию приглашены исламские ученые и религиозные деятели со всего мира. Масштабность — кредо саратовского имама. — Тема ислама в России вот уже несколько лет находится на острие общественного интереса, который колеблется от полного неприятия до желания ближе познакомиться с исламской культурой. Откуда такие крайности?
— Потому что ислам сегодня действительно возрождается. То, что называют исламским ренессансом, в целом в мире состоялось. И это, учитывая, что духовность людей падает. Последний пример — трагические события в Новом Орлеане. В благополучной Америке люди в экстремальной ситуации вдруг повели себя совершенно дико. Происходит это во многом потому, что ранее существовавшие духовные ценности не всегда отвечают требованиям сегодняшнего дня. Многие люди находятся в поиске и приходят в ислам. Основным фундаментом интереса к исламу является четкое учение о Единобожии. Человеку присущ поиск Бога и исламская концепция Единобожия многих привлекает. А то, что сейчас существует разное восприятие — естественно, потому что это не оставляет людей равнодушными. Только не надо путать истинно верующих людей с исполнителями и организаторами терактов, связывающих себя с исламом. Это большая политика. Я глубоко убежден, что заказчиками этих бесчеловечных актов являются те, кто не заинтересован в исламском духовном возрождении и пытаются таким образом дискредитировать нашу религию.
— Но ажиотаж рано или поздно схлынет, что останется?
— Я не вижу в этом никакого ажиотажа, это естественный процесс, который происходит во всем мире последние 30 лет.
— 30 лет по историческим меркам не срок, для того чтобы делать выводы…
— Не срок, но ислам нельзя мерить лишь одним, отдельно взятым исторически периодом. Мусульмане будут существовать, пока существует мир. Подобный сегодняшнему по силе, процесс происходил на заре ислама.
— В ислам сейчас приходит много европейцев, американцев, появилось понятие — европейский ислам. Как вы к этому относитесь?
— Не может быть европейского или американского ислама. Многие подразумевают под этим термином конкретную географическую группу — европейских мусульман, хотя есть некоторые идеологи, пытающиеся расколоть мировое мусульманское сообщество, выработать новую псевдорелигию под названием "евроислам". Такие попытки, на мой взгляд, обречены на провал. Ислам как религия, как идеология учитывает менталитет тех или иных народов. Никто не будет спорить с утверждением, что европейские мусульмане во многом отличаются от мусульман Афганистана, это связано с различием менталитета, условий жизни. Но на жизненные вопросы находят в исламе ответы и те и другие. В этом и состоит универсальность ислама.
— Сейчас по каналу РТР идет повтор сериала двухгодичной давности о событиях в Косово, в котором мусульмане представлены, мягко говоря, в негативном свете. Но главное, непонятно, с чем связана повторная демонстрация фильма по центральному каналу. Может быть, вам ясны мотивы?
— Это очередная политическая игра тех сил, которые не заинтересованы в нормальном развитии страны, которые не хотят признавать многонациональность и многоконфессиональность нашего государства. К тому же не всем понравилось, что так торжественно прошло празднование тысячелетия Казани и что этому было уделено повышенное внимание со стороны президента Путина.
— Выступление президента на праздновании тысячелетия Казани, начатое им на татарском языке, удивило многих. Им была представлена также довольно нестандартная историческая теория, раскрывающая в новом ракурсе отношения русских и татар. Что это, политика или дипломатия?
— И обращение президента на татарском языке, и его заявление о том, что все конфликты русских и татар были не противостоянием народов, а по сути — гражданской войной в едином государстве Золотая Орда, — это очень серьезно и, скорее всего, имеет далеко идущие цели. В первую очередь, это показывает, что у власти есть намерение изменить внутреннюю политику в отношении не только татар, но и мусульман. Я расцениваю это так. Конечно, исторические теории могут быть разными, важно другое — государственное отношение к национальному вопросу. Это попытка сделать акцент на том, что ислам и мусульмане являются одним из двух государствообразующих сообществ России. А Казань всегда была и остается духовным центром российских мусульман.
— Но татары — это далеко не все российские мусульмане…
— Это самая многочисленная нация из мусульманских народов России. Но очень хотелось бы, чтобы здесь не действовал принцип "разделяй и властвуй". В итоге, стратегически такая политика окажется в проигрыше. Да, так можно достичь сиюминутных результатов, но мы должны думать о перспективах государства. Делать из татар пешку в национально-политической игре означает закладывать под еще не понятное будущее мину замедленного действия. Думаю, что серьезные политики не возьмут на себя такую ответственность.
— Означает ли это, что существует определенная государственная политика в отношении российских мусульман?
— Долгосрочной, серьезной политики в отношении мусульман в России, к сожалению, пока нет. О какой политике можно говорить, если правоохранительными органами до сих пор ведется борьба с так называемыми "лицами кавказской национальности"? Развернута антимусульманская компания в СМИ. Нет адекватного отношения к проблемам мусульман. Отсюда нерешительность власти в урегулировании ситуации на Северном Кавказе. Есть определенные попытки со стороны президента выработать такую политику, это показало и его выступление в Казани. Однако передачи, подобные той, которую вы упомянули в начале, а также позиция некоторых политических деятелей, чиновников свидетельствует о том, что в России есть серьезные политические силы, которым не по душе такое отношение к мусульманам.
— Известно, что у Вас есть свой взгляд на разрешение ситуации на Северном Кавказе.
— Во-первых, должна быть четкая национальная и религиозная политика государства. Нужно учитывать менталитет, психологию народов, населяющих этот регион. И, исходя из этого, разработать стратегию действий. Сегодня для этого имеются огромные научные и технические возможности. Царское правительство, не имея двести лет назад в своем арсенале таких ресурсов, добилось достаточно больших успехов в решении национального вопроса. Во-вторых, нужна грамотная экономическая, социальная политика. Сейчас в этом регионе массовая безработица, люди не видят перспектив, налицо политика двойных стандартов, когда руководители говорят одно, а делают другое. Власть в этом регионе, как, впрочем, и везде, очень далека от своего народа. Коррумпированность политической элиты, существующая клановая система не могут способствовать улучшению ситуации. И, кроме того, необходимо дать правовую и религиозную оценку тому, что происходит там. Это очень важно, и мы все равно к этому рано или поздно придем. Я еще год назад говорил, что если не предпринять таких мер, конфликт будет распространяться по всему Северокавказскому региону, чему сегодня, к сожалению, мы являемся свидетелями. Но среди политиков, увы, мало таких, которые понимают суть происходящего на Северном Кавказе. Религиозная оценка означает, что авторитетные ученые богословы должны дать свое заключение — фетву -— есть ли на Северном Кавказе почва для того, чтобы вести войну под религиозными исламскими лозунгами, или нет. Я не говорю, что это решение будет панацеей от всех бед и сразу положит конец конфликту. Но это будет очень действенным инструментом, который в конце концов приведет ситуацию в нормальное мирное русло. Ведь главное для любого народа -— это его дух. Мы сейчас видим, что люди у нас находятся в духовном кризисе, теряют всякую надежду на улучшение своего положения. А у мусульман Северного Кавказа дух на очень высоком уровне, и эту энергию можно и нужно направить в созидательное русло.
— А если решение будет положительным — религиозные авторитеты признают, что почва для противостояния имеется?
— С моей точки зрения, почвы для ведения вооруженной борьбы под исламскими лозунгами на Северном Кавказе нет. И я уверен — решение будет отрицательным. У российских мусульман есть огромные интеллектуальные, финансовые возможности для того чтобы развиваться мирным путем, но, к сожалению, есть одна проблема — слабость нашего имана-веры, которая не дает в полной мере использовать этот потенциал. И это очень часто подталкивает людей к радикальным действиям.
— То есть конфликт носит искусственный характер?
— На уровне тех, кто воюет — нет, они не сомневаются, что воюют за праведное дело. На уровне руководства, политических элит — думаю, да.
— Вы думаете что боевиками будет услышано мнение религиозных авторитетов?
— Сказать, что все услышат, было бы ошибкой, мы сейчас говорим о тех людях, которые поддерживают вооруженную борьбу. Но вместе с этим силовые структуры должны коренным образом изменить свое отношение к мирному населению.
— Подобные заявления из уст авторитетных мусульманских деятелей звучали уже не раз, но эффекта что-то не заметно.
— А знаете почему? У нас в гостях недавно была ученая из Бельгии, пишущая научную работу о российских мусульманах и об исламе. Мы были приятно удивлены, насколько она знает тонкости менталитета, наши религиозные и национальные традиции, осведомлена о внутренней ситуации в мусульманской умме России и взаимоотношениях между различными группами и течениями. Такого глубокого подхода как раз и не хватает у нас в России. Над решением северокавказской проблемы должны работать ученые-эксперты, аналитики, ее должны изучать целые институты. Сейчас этого нет, и борьба с так называемым "вахаббизмом" принимает подчас просто уродливые формы. Никто не знает, что это такое, а само понятие превратилось в жупел, подобно "врагу народа" в тридцатые годы, когда достаточно было заклеймить этим любого человека, чтобы против него были применены репрессивные меры. Чтобы противодействовать этому этнополитическому экстремизму в отношении мусульман, нужна информация из первых рук. К сожалению, ее отсутствие и ажиотаж, раздуваемый СМИ в обществе, делают свое черное дело.
— Но СМИ — это всего лишь отражение общества.
— Не все так однозначно. Общественное мнение нередко искусственно моделируется политическими и финансово-экономическими группами. Мое личное мнение, что это делается и для того, чтобы не пустить к нам в российскую экономику исламский капитал. Кроме того, СМИ, часто ради сенсационности материала, намеренно подменяют понятия, сгущают краски. Это не может не оказывать психологического влияния на людей. Если вам каждый день внушают, что мусульмане — изверги, вы поневоле с опаской будете смотреть на своего соседа — татарина, дагестанца.
— Куда же смотрят традиционные исламские религиозные институты — муфтияты, неужели они расписываются в полной неспособности хоть как-то повлиять на ситуацию? Какова их роль?
— Я не согласен с двумя существующими крайними позициями по этому вопросу. Одни люди в мусульманских кругах говорят, что эти религиозные институты незыблемы, другие утверждают, что это давно прогнившая система, не отвечающая требованиям сегодняшнего дня. Истина, как всегда, где-то посередине. Конечно, та структура, которая была создана еще при Екатерине Второй — институт духовных управлений мусульман — постепенно изживает себя, но я не согласен, что они ничего не делают и не имеют никакого влияния на верующих. Во многом виноваты сами мусульмане. За пятнадцать лет, с начала девяностых, мы не смогли создать параллельных взаимодополняющих общественных мусульманских институтов. У нас сегодня нет ни одной полноценной общероссийской общественной мусульманской организации. У мусульман России до сих пор нет единого печатного органа, мы не смогли открыть ни одного крупного просветительского центра, образовательных структур, за исключением, может быть, Татарстана. И это вина всех мусульман. Плохо и то, что этой проблеме не придается значения на государственном уровне. Я не раз пытался доказать, говорил и на личной встрече с Кириенко, что нельзя делать ставку только на официальные исламские религиозные институты. Они не всегда контролируют ситуацию, фактически, сейчас часть мусульман во многих городах даже в мечети не ходит, а отдельно собирается для совершения религиозных обрядов. Государство же и духовные управления вместо того, чтобы сотрудничать с этими организациями, заносит их в черный список, тем самым загоняя еще глубже в подполье.
— В какой степени проблемы российских мусульман актуальны для мусульманского сообщества Поволжья? Можно ли сказать, что наши мусульмане находятся "за пазухой" государства — все же Центральная Россия — не Северный Кавказ?
— Сегодня не только российские мусульмане, но и вообще все граждане России, к сожалению, не могут сказать, что они находятся "за пазухой государства". Люди вынуждены сами заботиться о себе, а мусульмане тем более. Но если говорить о регионах — в каждом своя ситуация. Допустим, в Саратовской области выходящих за пределы проблем ни с властью, ни с обществом у мусульман, слава Аллаху, нет. А, например, в Воронежской области сложилась достаточно непростая ситуация. Мусульмане там не могут совершить даже обязательную для всех верующих пятничную молитву. Под разными предлогами делается все, чтобы имеющиеся для молитвы места были закрыты. В Астраханской области — одни проблемы, в Волгоградской, где мусульман меньше — другие. Важно, как региональные муфтияты выстраивают свои отношения, с прихожанами, с экономическими, политическими группами в мусульманской среде и с властью.
— А вам с кем, как муфтию, труднее работать: с властью или с прихожанами?
— И то и другое не просто, но в любом случае, выстраивая отношения с властью, я опираюсь на фундамент, который не дает мне забыть о том, что я — это не я лично, за мной стоят тысячи мусульман.
— Значит, проблем с прихожанами нет?
— Есть, но они в основном идеологические. Когда говорят "мусульманин", то часто подразумевают представителя определенного народа. Как-то мне пришлось объяснять людям, что я не пью спиртное, потому что я мусульманин. В ответ они рассмеялись, говорят: "Ну и что, у нас друзья — тоже мусульмане, мы всегда вместе пьем". Так вот, в моем представлении мусульманин — это не только представитель какого-то этноса, это человек, который старается жить по законам ислама. Но не все это понимают. Ислам — это не только дань памяти предков, не только традиция, это прежде всего образ мышления и жизни конкретного живого человека. И если он будет максимально соответствовать тому, к чему призывал Пророк (мир и благословение Аллаха ему), этот человек может называться мусульманином, то есть покорившимся Богу. Это касается не только спиртного, мусульманин должен почтительно относиться к своим родственникам, окружающим, он должен быть надежным и честным, не должен обманывать. Это один из важнейших принципов и бизнеса в том числе. Не зная западной системы взаимоотношений, могу сказать только по исламским странам — там человеку под одно лишь слово могут дать большие деньги на развитие бизнеса, потому что знают, что он не обманет. Понимание этих принципов постепенно приходит и в российское общество. Но пока утверждение, что, если человек мусульманин, значит, он никогда не обманет, вызывает смех, к сожалению, часто заслуженный, и это очень обидно.
— Какая часть саратовских мусульман соответствует такому высокому уровню?
— Ошибочно представлять мусульманскую умму как сообщество, отгороженное от остальных людей. Мусульманин — это не инопланетянин, он формировался в том социуме, в котором жил. Какое было образование, в какой детский сад ходил, какие были на тот момент моральные принципы общества — все это сыграло свою роль. Россияне до сих пор в подавляющем большинстве остаются носителями советского сознания. И изменить это быстро очень сложно. Сегодня о мусульманах, наверное, оправданно было бы говорить не как о религиозной группе, потому что в этом качестве и мусульмане, и православные являются меньшинством, а как об этнокультурном сообществе. Но как раз истинно верующих среди мусульман, я думаю, сегодня, в процентном соотношении больше, чем в других конфессиях. Если их, глубоко верующих, наберется хотя бы 10 процентов, это будет идеальное общество, потому что такое количество активнейших людей всегда способно повести за собой оставшиеся 90 процентов.
— Но сегодня многие молодые мусульмане стремятся подчеркнуть именно свою непохожесть. Что это, как не вызов обществу?
— Одна из причин этого процесса — развернутая в прессе кампания против мусульман. Ведь она рассчитана на то, чтобы задавить человека морально и психологически. И многие, действительно, гордятся тем, что являются мусульманами. Людям в сегодняшней России мало чем можно гордиться — нет того великого государства, нет тех принципов, идеологии, пусть они и были ошибочными. И если молодые люди гордятся своей религиозностью — это хорошо. Потом в мусульманской среде намного сильнее взаимовыручка, взаимоподдержка, и молодежи это импонирует. Ну и внешние моменты тоже имеют значение, и это не мода, а определенные духовные ориентиры. Свою непохожесть выражают не только мусульмане, меня искренне радует, что на улице чаще встречаются люди в рясах, христианские женщины в подобающей верующим одежде. Это же прекрасно, в этом и заключается мозаичность общества. Это уже не просто масса, а индивидуумы.
— Почему Духовное управление мусульман Поволжья придает такое значение открытию в Саратове соборной мечети, ведь фактически она открыта и действует уже более года?
— Ну, во-первых, нам есть чему радоваться — получился красивый комплекс, последним штрихом стал установленный недавно полумесяц на минарете. Во-вторых, хочется привлечь внимание людей к тому, что это не просто красивое здание, а место, куда можно приходить молиться, получать знания, общаться. В скором времени при мечети начнет действовать библиотека. Мы надеемся, что это будет духовный центр, из которого будет исходить свет веры, знаний. И мы стараемся привлечь к этому внимание не только мусульман, но и остальной общественности нашего региона.
— Двух мечетей достаточно для такого города, как Саратов?
— Я считаю — нет. До революции в городе было две мечети, но и мусульманское население было значительно меньше — если сейчас эта цифра составляет 50 тысяч, то раньше и двух тысяч не набиралось. Уверен, что и жители Заводского, Ленинского, Октябрьского районов должны иметь свои небольшие мечети. Чем больше будет храмов, тем спокойнее будет в обществе.
— На празднование открытия мечети приглашено много иностранных гостей из исламских государств. Надеетесь на привлечение капиталов?
— Среди приглашенных коммерсантов практически нет. Будут известные богословы, ученые. Это люди, которые приезжают не только на открытие комплекса, но и на конференцию, которая пройдет 22 сентября. Этому событию мы придаем не меньшее значение, чем открытию мечети.
— Тема конференции уже определена?
— Если удастся, мы хотели бы поднять на ней серьезные вопросы, которые волнуют сейчас не только мусульман и не только Россию, но и весь мир. В первую очередь, это проблемы радикализации общества в целом и мусульман, как неотъемлемой его части. Во-вторых, хотелось бы обсудить проблему использования термина "исламизм". Что это? Никто не знает. Может быть, ему уготована такая же судьба, как термину "вахаббит". Эта игра терминологией подчас приводят к довольно неприятным последствиям. Еще одна тема для обсуждения — реформы в исламе. О них сейчас говорят в основном люди, далекие от ислама. Но что это за процесс в действительности, мало кто представляет, потому что если реформировать религиозные установления, это будет уже не ислам. Некоторые говорят, что под реформой подразумевается просвещение. Но тогда это не реформа, а возврат к истокам, потому что именно за счет знаний мусульмане до средних веков, в золотой век ислама, достигли высочайшего уровня развития цивилизации. Мы хотели бы услышать суждения об этом известных ученых и богословов. А сердцевиной нашей конференции является концепция серединности в исламе, и лейтмотив "исламский принцип золотой середины — в жизнь". Это немного искаженно звучит в русском переводе, не надо понимать слово "серединность" как умеренность, точнее его передает выражение "золотая середина". С одной стороны, сейчас налицо попытка определенной группы, имеющей влияние на власть, представить мусульман как некую аморфную массу — сообщество людей, которые называются мусульманами, но не живут по принципам ислама. А ей противостоит другая группа поборников фанатичного исполнения всех религиозных норм, без учета реалий. Вот мы и поговорим о нахождении золотой середины, примиряющей две крайние позиции. Сегодня потеряна связь между поколениями, и без нахождения золотой середины трудно создать базис, склеить идеологию.
— В чьих руках построение этого базиса?
— В первую очередь, конечно, в руках Всевышнего. А затем — в руках власти, государства. Религиозное сознание не может возникнуть за очень короткое время. Государство должно создать фундамент, на основе которого люди могли бы развиваться не только экономически, но и культурно, духовно. Власть должна поощрять создание не конкурирующих, не противостоящих друг другу, а взаимодополняющих религиозных институтов. И это касается, наверное, не только мусульман. Должны быть общественные институты, выражающие мнение сообщества верующих по каким-то вопросам, религиозные просветительские организации. Например, в перспективе могли бы быть созданы мусульманские политические партии. Конечно, об этом говорить рано, сегодня Россия переживает непростое время.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
