|
| К свежему номеру |
Угол Зрения От Общественной палаты к Общественной палатеСтатья первая Александр НИКИТИН, председатель СПЦ «Солидарность» Негромкая, почти незаметная годовщина работы российской Общественной палаты, начавшееся формирование ее региональных клонов, безуспешные в течение года попытки реанимации работы над застрявшим в областной думе проектом закона «Об Общественной палате Саратовской области», наконец, проведение областным комитетом по общественным отношениям круглого стола уже по новому варианту проекта и одобрение этого варианта всеми присутствующими, как основы для дальнейшей доработки, сделали вечную российскую проблему соотношения власти и гражданского общества особенно актуальной для определенной части саратовской общественности. Сформировав республиканскую Общественную палату, российская власть создала странный общественный орган, в который она сама же и отобрала членов и которому сама же поручила выполнять основные функции гражданского общества:
а) представлять общественное мнение;
б) контролировать государственную власть, за исключением президента;
в) осуществлять общественную экспертизу законов.
Таким не стандартным образом государственной властью было выполнено главное требование большинства российских общественных организаций, громко, как народный стон, звучавшее после каждого всероссийского гражданского форума – создание постоянно действующей переговорной площадки: общество – власть.
Этому можно было бы радоваться, если бы у демократической части гражданского общества сразу же не возникло подозрение, что российская государственная власть самим фактом создания Общественной палаты намерена показать всему обществу, что:
1) теперь в каком-либо ином общественном мнении, в каком-либо ином гражданском контроле, в какой-либо иной общественной экспертизе, кроме как в рамках Общественной палаты, власть больше не нуждается;
2) власть готова немного приоткрыть себя для Общественной палаты, а об ином уровне прозрачности вопрос больше не стоит. И, видимо, вообще вопрос о прозрачности власти больше на повестке дня в России стоять не будет.
3) поскольку Общественной палате созданы приемлемые условия для работы, то проблемы совершенствования условий работы общественных и некоммерческих объединений, кроме усиления контроля над ними, не существует.
Словно желая оправдать эти подозрения, власть немедленно на повестку дня со всей остротой поставила задачу если не ликвидации, то, по крайней мере, маргинализации тех независимых и авторитетных общественных организаций, которые намерены выполнять все эти все вышеуказанные общественные функции самостоятельно и вне рамок Общественной палаты и не подстраиваться под органы власти, как в центре, так и на местах.
Но тут выяснилась одна особенность. Общественные некоммерческие организации – это единственные реально независимые и автономные от власти организации. Следовательно, работа с ними в привычном для власти режиме – вербовка и прямое силовое подавление – невозможна. Этому мешают следующие обстоятельства:
Первое, заведомо позитивное содержание деятельности независимых НКО. Второе, прозрачность деятельности независимых НКО. Третье, отсутствие привычных для власти механизмов влияния на независимые НКО.
Всем известно, что есть понятие коррупции в отношении власти, понятие теневой экономики в отношении бизнеса, понятие продажности в отношении журналистики. Но ни одно из этих понятий не применимо в отношении независимых общественных организаций, что и создает трудности для власти.
Однако наша власть обратила внимание на одно очень слабое звено в работе НКО, которое заключалось в том, что практически все наиболее влиятельные из них осуществляли свою деятельность по строительству гражданского общества и налаживанию гражданского контроля над деятельностью органов власти при финансовой поддержке зарубежных благотворительных фондов.
Как это не обидно, но необходимо честно признать, что с 1991 года по настоящее время в становлении демократии и гражданского общества в России были более заинтересованы так называемые бездуховные жители привлекательно загнивающего Запада, чем свои, российские одухотворенные, но в основной массе злобные, вороватые и жлобствующие «новые русские».
Таким образом, у власти появился соблазн использовать финансовую помощь из заграницы против непокорных НКО и преподнести неокрепшему российскому обществу как бесспорное доказательство, что все общественные объединения, получающие деньги из заграницы, являются вольными или невольными пособниками вражеских спецслужб. Это было сделано для того, чтобы эффективно снизить уровень активности НКО, а затем даже ликвидировать те из них, которые не пожелают принять новые установленные для них правила.
Одним словом, развернувшаяся немедленно после создания российской Общественной палаты шумная пропагандистская кампания (напомним читателю только позорно-примитивную клоунаду вокруг «шпионского камня») против экологических и правозащитных организаций, отказавшихся войти в российскую Общественную палату, в глазах демократически настроенной общественности выглядела как недвусмысленное тому подтверждение.
Итак, российская власть уже год назад четко и определенно дала понять российскому обществу, и не только ему: бороться против воровства и коррупции в государственных и муниципальных органах власти, требовать прозрачности и открытости власти, бороться за здоровые экологические условия своего существования, требовать прекращения пыток и издевательств в правоохранительных органах, бороться против дедовщины в армии в современной России вне рамок созданной Общественной палаты, на деньги зарубежных благотворительных фондов больше не сможет ни одна общественная организация, не рискуя попасть в список экстремистских организаций и пособников иностранных спецслужб, со всеми вытекающими отсюда неприятными для себя последствиями.
Наша российская власть всегда была и есть более цивилизованной, чем общество, которым она управляет. Поэтому она подсластила приготовленную пилюлю. Снизив, а частично и прекратив, объем финансовой благотворительной помощи с Запада, чтобы как-то с амортизировать негативные последствия этого шага, наша власть решила взять на себя ограниченную финансовую поддержку небольшой части некоммерческих организаций, выделив на год на реализацию проектов и развитие 500 млн рублей. Благо, что сверхдоходы от сырьевых поставок такую необременительную нагрузку на бюджет легко обеспечивают. Кстати, общепризнано, что распределение этих средств через представительства президента на местах прошло более демократично и беспристрастно, чем той части, которую поручили распределять Общественной палате.
Можно смело предполагать, что, в свою очередь, власть рассчитывает, что благодарное гражданское общество не будет, по образному выражению нашего президента, «кусать кормящую руку», а если и будет критиковать российскую власть, то в таких формах и по таким поводам, чтобы особо ее не огорчать.
На наш взгляд, власть, видимо, сумеет во многом добиться желаемого результата. Однако лидеры прикормленных властью избранных НКО могут создать камуфляж, «потемкинскую деревню» гражданского общества, но само гражданское общество от этого не выиграет. Задача по развитию гражданского общества заключается не в том, чтобы 50 или даже 100 саратовских областных организаций получили гранты на свою деятельность из муниципальных и областного или даже из федерального бюджетов. Настоящая задача состоит в том, чтобы в России и нашей области были созданы нормальные условия для проявления и реализации всех без исключения гражданских инициатив, чтобы эта деятельность покоилась не на поддержке чиновников, хотя и это тоже важно, а на энтузиазме самих граждан и, конечно, на финансовой поддержке наших отечественных предпринимателей и богатых людей.
Наша областная власть также хочет, сообразно своим возможностям и представлениям о гражданском обществе в области, установить ясные и удобные для себя отношения с некоммерческими и общественными организациями.
Следует напомнить читателям, что время от времени и наша областная власть желала сбросить с себя «мертвое царство сонных общественников» и работать автономно от них, занимаясь исключительно своей компетенцией, предоставив обюрократившихся общественников самим себе. Этот феномен проявлялся у всех наших областных руководителей. Но как только это происходило, то наша брошенная общественность начинала «юродствовать» и на всех перекрестках жаловаться на свое сиротство.
А это уже отрицательно влияло на имидж областной власти. Поэтому последней, в лице губернаторов, против своей воли приходится вспоминать о своих материнских обязанностях перед общественниками и начинать «тютюшкаться» с ними в приемлемой для себя форме. С точки зрения удобства и стабильности отношений с общественностью, власти всегда выгодно определить или даже назначить персонально всех, кого она готова признать представителями гражданского общества и кому оно готово передать право говорить от имени гражданского общества, объединив их под свое крыло в Общественной палате.
Однако в этой простоте и ясности таятся большие подводные камни, о которые может разбиться служебный корабль любого преуспевающего губернатора.Достаточно представить себе ситуацию, когда, в обострившейся межклановой или межпартийной борьбе за кресло губернатора, лидеры назначенной и пригретой общественности, наделенной специальным статусом, искренне считающей себя гласом народа, вдруг, опираясь на контролируемую ими автономную Общественную палату, примут участие в этой схватке за местные и региональные ресурсы как независимая и крикливая сила, способная повлиять на принятие кадрового решения в центре.
А поскольку ставки в ходе кадровых назначений постоянно стремительно возрастают, то, очевидно, и соблазн втянуть в эти разборки такой псевдонезависимый орган, как Общественная палата, будет огромным.
Чтобы оценить серьезность намерений российской власти выстроить гражданское общество по ранжиру, не мешало бы немного повнимательней присмотреться: а что, собственно, в целом из себя представляет наша власть, которая так решительно и односторонне упорядочивает свои отношения с обществом, и почему ей так не нравятся независимые общественные организации?
Ответ незамысловат. Если оценивать результаты исследования «ФОНДА ИНДЕМ» о масштабах российской коррупции, то основным инстинктом российского чиновничества на всех уровнях власти является коррупция и воровство, а отнюдь не служение интересам общества.
По результатам этих исследований предполагается (хотя напрямую такой вывод и не делается), что мы, жители России, уже имеем власть, которую смело можно назвать КЛЕПТОКРАТИЯ. И что любопытно, спорить с этим утверждением никто не собирается. Точно так же, как и что-нибудь принципиально менять в практике власти.
Как бы в подтверждение этому, например, глава МО «Город Саратов» Олег Грищенко несколько раз в течение 2006 года высказал острую и неприятную для коррумпированного чиновничества, но очень точную и здравую мысль о том, что для того, чтобы саратовцы стали жить хорошо, надо перестать воровать и иметь голову на плечах.
Конечно, с нашей точки зрения, это правильное утверждение следовало бы уточнить: мало прекратить воровать и начать думать, надо еще, чтобы государственная и муниципальная власть была прозрачна и, следовательно, напрямую подконтрольна не избранным общественникам, а всем без исключения гражданам.
Пока же, бесспорно, мы живем на уровне муниципальных образований в закрытом обществе. Сегодня наша российская власть не прозрачна, или, другими словами, мутна. В этой мутной среде наиболее комфортно и вольготно себя чувствуют мутные (или, точнее, темные) личности.
И отсюда могут следовать два возможных радикальных неприятных вывода: первый – успешная карьера, стремительный взлет по служебной лестнице в мутной среде нашей коррумпированной российской политики и власти может быть не показателем заслуг перед обществом, а скорее результатом отрицательного кадрового отбора или продажи должностей; второй – смена плохих, проворовавшихся чиновников на хороших и честных ничего принципиально в мутной коррумпированной системе власти изменить не может. Система или переварит их в своем котле, или отторгнет.
К чести нашего президента В.Путина, его представителей на местах и нашего губернатора П.Ипатова, становление властной вертикали в области параллельно сопровождается усилением борьбы с коррупцией. Во всяком случае, число должностных лиц низшего и среднего звена, разоблачаемых как взяточников и казнокрадов, в последние годы у нас в Саратовской области возросло на порядок. Однако борьба с коррупционерами, без серьезных мер по устранению причин коррупции, будет иметь в конечном итоге вид компанейщины и к серьезному продолжительному оздоровлению общества не приведет.
Правда, и здесь есть подвижки. При непосредственном участии нашего земляка В.Южакова Правительством внесен в Госдуму законопроект «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления». Этот документ может вызвать прорыв в отношениях между властью и обществом, заставив местные власти стать более прозрачными даже вопреки их желанию. Однако не будем спешить радоваться, поскольку известно, что в недрах нашей Государственной думы похоронено много замечательных законопроектов.
Но вернемся к проекту закона «Об Общественной палате Саратовской области». Сегодня это принципиально обновленный проект, значительно отличающийся в лучшую сторону от ранее обсуждавшегося. Мы, демократически мыслящие избиратели, должны сказать огромное спасибо депутатам Саратовской областной думы О.Алимовой, Л.Савочкиной, А.Полещикову и некоторым другим, благодаря принципиальной позиции которых был отклонен откровенно слабый и, с нашей точки зрения, вредный для становления гражданского общества области, старый законопроект.
Впрочем, если быть до конца честными, и остальные областные депутаты особенно-то не настаивали на его принятии, поскольку, не могли не понимать, что предлагаемый закон серьезно снижает уже достигнутый в области при губернаторе Д.Аяцкове уровень взаимодействия гражданского общества и власти.
Напомним читателям, что главным недостатком отвергнутого законопроекта было то, что согласно ему Общественная палата создавалась самой региональной властью, как некое замкнутое, самодостаточное образование, путем двухступенчатого отбора примерно из 60 членов, что неизбежно породило бы недовольство в гражданском обществе, которое оказалось поделенным на чистых (то есть членов Общественной палаты) и нечистых (то есть не представленных в Общ ественной палате).
По существу, ранее предлагалось создать консервативный, инертный, феодального типа совещательный орган при реальной исполнительной власти, хотя внешне и декларировалась его некая независимость.
Наглядным примером справедливости этого утверждения является то огромное разочарование, которое испытало все нижегородское общество после формирования региональной властью, по отвергнутому нами образцу, нижегородской Общественной палаты. И дело даже не в том, что
нижегородская власть не включила в состав своей Общественной палаты ни одного представителя независимых общественных объединений, имеющих многолетний положительный опыт отстаивания прав и свобод человека и гражданина. Проблема заключается в том, что в Нижегородской области с созданием этого странного образования поставлены под угрозу все наработанные за десятилетие формы взаимодействия общественных объединений с органами исполнительной власти, так как под продолжением такой работы подразумевается только патронирование членов новой Общественной палаты.
Есть ли у нас надежда, что областные депутаты примут такой областной закон «Об Общественной палате в Саратовской области», по которому она получит реальную возможность выражать демократическое общественное мнение, станет действенным инструментом демократического гражданского контроля и действенным инструментом демократической общественной экспертизы законопроектов?
Давайте честно признаемся, что эта надежда есть, но не очень большая. Наш пессимизм основан не только на анализе политических симпатий и антипатий большинства депутатов Саратовской областной думы, но и на том, что среди нашей саратовской областной политико-экономической элиты сегодня нет ни одной серьезной и влиятельной группы, которой бы для собственного процветания и усиления нужны были бы прозрачность и открытость власти, а также реальный гражданский контроль над ней, следовательно, которым был бы нужен действительно демократический закон «Об Общественной палате в Саратовской области».
Какой из проекта закона вырисовывается облик областной Общественной палаты и какой Общественную палату желала бы видеть демократическая часть гражданского общества?
Но об этом в следующей статье.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
