|
| К свежему номеру |
СОРОчинская Ярмарка Медицинум оффицинале
Александр СОРОКИН Свое первое знакомство с официальной советской медициной у меня произошло еще в глубоком детстве. Когда у меня поднялась температура, к нам домой пришёл врач-терапевт (я их называю «ОРЗологами»). И попросил меня показать горлышко. А я умел показывать горлышко без ложечки, вот так (Э-э-э!). Мама утверждала, что при этом у меня видно было все вплоть до желудка. Когда я сообщил о своем умении врачу, а точнее, врачихе (именно так в народе называют женщин-медиков), она сказала, недобро посверкивая очками: «Не учи меня, мальчик!» После чего несколько раз пыталась вызвать у меня рвоту, засовывая столовую ложку мне в рот. Потом она десять минут с глубокомысленным видом строчила что-то в карточке. На робкий вопрос мамы она решительно бросила: «ОРЗ!». И вот тогда я первый раз осознал всю решительность советских врачей.
Второй раз я испытал эту решительность в кабинете забора крови. Кстати, как вам нравится это словосочетание «забор крови»? Лично у меня перед глазами сразу встает картина из какого-нибудь фильма про вампиров, например из «Блэйда» – по периметру установлены распылители, которые разбрызгивают кровь. Так получается ЗАБОР КРОВИ!
Милая женщина средних лет, берущая кровь из пальца в нашей поликлинике, имела странную привычку растягивать рот в резиновой улыбке, натягивая резиновые перчатки. (Вот так!) Лишь много лет спустя я понял, что это была просто непроизвольная гримаса. Но в детстве мне было страшно – сидит тетка, натягивает перчатки и страшно лыбится. После этого она берет мой маленький пальчик своей холодной рукой, сжимает, другой берет свою острую колючку, и... Больше ни у кого и никогда я не встречал такой манеры колоть. Она делала это не спеша – медленно подносила лезвие к самому пальцу, после чего буквально продавливала его поверхность сильным нажатием. Вместе с резиновой улыбкой это смотрелось сильно. Казалось, ей доставляет наслаждение видеть, как я после этого подпрыгиваю. Затем она с кайфом начинала наблюдать за «паровозиками» – каплями крови, бегущими по стеклянной трубочке (мой палец непрерывно сжимался в её стальных тисках).
Когда капли переставали бежать (это место неплохо было бы озвучить злобным, раскатистым хохотом), она снова брала лезвие, протирала пальчик спиртом и опять с силой его продавливала. Поскольку кровь у меня бежала слабо, эту операцию приходилось повторять до пяти раз. Из кабинета меня почти уносили.
Кстати, результат этих анализов был неизменен – ОРЗ.
Неотвратимый советский медсервис снова настиг меня где-то в седьмом классе. Когда я пожаловался родителям, а затем и врачам, на изжогу, меня отправили сдавать анализы. А потом и вовсе положили в больницу. В ней меня сначала заставили сдавать кровь из вены. Когда я услышал из динамиков: «Сорокин!», – металлическим голосом, мне поплохело, но я все же зашел в манипуляционный кабинет (тоже неплохое название – здесь маньяки проведут над вами всяческие злобные манипуляции!). На сам процесс вкалывания я смотреть не стал, боялся увидеть очередную резиновую улыбку. Когда же все-таки посмотрел, то слегка ужаснулся. Увиденное вызывало целую цепь ассоциаций. Во-первых, почему-то вспоминался старик Хоттабыч. Наверное потому, что игла была позеленевшая от старости, как кувшин, из которого он вылез. Во-вторых, перед глазами почему-то запрыгали красные буквы модной в то время телевизионной речевки: «Огонек. ВИД. АнтиСПИД.» Мне стало интересно, кипятили ли эту реликвию хотя бы раз. В третьих, я почему-то почувствовал себя березой. Потому что из меня торчала одна игла, а под неё была подставлена какая-то широкогорлая склянка. В то время когда врачихи (а куда же без них?) попивали чай из цветастых кружек, моя кровушка с веселым побулькиванием бежала в плошку, как березовый сок. Из разговора женщин стало ясно, что я у них на сегодня двадцать шестой. Я попытался было задуматься, а чай ли у них в кружках, но почему-то отключился. Уже в палате узнал, что за чаем манипуляторши обо всем забывают, поэтому я не первый.
Далее мне предстояло зондирование. Как и полагается, трубку с первого раза проглотить я не смог – организм выталкивал её с реактивной силой. Потом ничего, приспособился. И стал вместе с соседом по кушетке со смехом наблюдать за вновь приходящими и соревноваться в наполнении пробирок желчью. Я уже побеждал, когда пришедшая внезапно медсестра аннулировала все мои результаты. Оказывается, я давал некачественный продукт – обыкновенный желудочный сок. Поэтому мне быстренько впрыснули в трубку что-то горячее для стимуляции выделения желчи. «Что-то горячее» оказалось магнезией. Неизвестно, знала ли медсестра, что магнезия сильнее стимулирует другие выделения...
Результат этих научных изысканий был поистине гениален. Приготовьтесь! У меня обнаружили ГАСТРИТ! (Я знаю, вы подумали, что ОРЗ!) Я хлопал стоя: пролежать месяц в больнице, подвергаясь всяческим неприятным экзекуциям, для того, чтобы узнать, что тебе нельзя острого и жареного!
После выписки я десять дней попил свежевыжатый картофельный сок натощак и перестал мучиться изжогой.
В заключение хотелось бы рассказать, как обучаются врачи. Мой друг-медик рассказывал, что когда был студентом, не раз плавал на экзаменах. Однажды он сдавал фармакологию, всю ночь учил – все названия, термины, латынь перемешались в голове, и получился страшный винегрет. Когда профессор спросил его, что будет, если ввести определенное лекарство больному-астматику, друг ответил, не задумываясь: «Наступит резкая обстипация!» Вся комиссия легла на пол от смеха, а профессор сказал: «Нет, я, конечно, понимаю – обстипация, но чтобы она была резкой?!» Друг имел в виду асфикцию – удушье, а обстипация – это, простите, запор...
...И если бы сейчас у нас у всех были бы в руках бокалы с вином, я предложил бы выпить за то, чтобы врачи пореже ставили нам свои гениальные диагнозы. Да и негениальные тоже. Желаю всем быть здоровыми!
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
