На острие событий

Спасите Саратовскую область немедленно

35 лет назад люди захотели быть свободными от догматизма номенклатурной власти

До тридцать одного года СПЦ «Солидарность» дожить не дадут?!

Поэт Высоцкий

Все достижения России за 2024. Итоги года от Николая Бондаренко

Юбилей отмечает политик и экономист Олег Комаров

Местное самоуправление в России. Мнение общественника

Руководитель МУПП «Саратовводоканал» назвал условия, при соблюдении которых в Саратове не будет течей

© Вся информация, представленная на сайте, защищена законом «Об авторском праве и смежных правах». При перепечатке и ином использовании материалов сайта ссылка на источник обязательна.

© Разработка сайта: Кирилл Панфилов, 2006

| К свежему номеру |

Между местью и забвением: концепция переходного правосудия для России

Настоящий материал (информация) произведён, распространён иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики»

Н.А. БОБРИНСКИЙ, С.М. ДМИТРИЕВСКИЙ

Безнаказанность преступлений стала в России обыденностью. О ней регулярно сообщают средства массовой информации и правозащитные организации. Сотни таких случаев были рассмотрены в международных механизмах защиты прав человека, прежде всего в Европейском Суде по правам человека. Эту проблему признают и представители властей.

Продолжение. Начало см. в № 9 (838) от 22.10.2021

3. Уголовное преследование

В области уголовного преследования предлагается в рамках переходного правосудия ввести специальные положения о (не)применении сроков давности и актов об амнистии к лицам, ограждённым от уголовного преследования политикой системной безнаказанности, а также снять временны́е ограничения на пересмотр вступивших в силу судебных решений по уголовным делам с поворотом к худшему.

3.1. Продление и восстановление сроков давности

Проблема сроков давности привлечения к уголовной ответственности для переходного правосудия подробно описана в предыдущей главе (параграф 1.1).

В зарубежном законодательстве применяются два основных способа устранения этого препятствия для восстановления справедливости – продление ещё не истекших сроков и восстановление уже истекших. Вариантом обоих способов может быть полная отмена сроков давности уголовного преследования с обратной силой.

В российских условиях одного продления ещё не истекших сроков, очевидно, недостаточно: многие широкомасштабные преступления уже поглощены давностью и по действующим правилам не могут стать основанием для возбуждения уголовного дела (пункт 3 части 1 статьи 24 УПК РФ). Помимо продления, необходимо и восстановление истекших сроков.

Ретроактивное восстановление либо отмена сроков давности оформляется, как правило, через судебное толкование или законом, которому придаётся обратная сила. В первом случае нормы закона, действовавшие во время совершения преступления, интерпретируются таким образом, как если бы они изначально предусматривали приостановление течения сроков давности (даже вопреки их буквальному значению). К примеру, согласно действовавшим в социалистической Восточной Германии уголовным кодексам течение срока давности приостанавливалось на то время, когда производство по уголовному делу, в силу законного основания, не могло быть начато или продолжено. После объединения Германии суды признали в качестве такого законного основания политическую волю руководства ГДР не преследовать за совершение определённых преступлений, несмотря на то что Социалистическая единая партия Германии (далее – СЕПГ) эту волю в законе, разумеется, не закрепляла.

Более распространено восстановление истекших сроков через принятие специального закона, обращённого в прошлое. Такой закон, как правило, предусматривает виды преступлений и время их совершения, а также дату, с которой срок давности начинает исчисляться заново. В случае полной отмены сроков давности с обратной силой устанавливать новую точку отсчёта, разумеется, не нужно. Так, в Хорватии в 2011 году был принят закон о неприменении сроков давности к незаконному обогащению во время войны за независимость и к преступлениям, совершённым в процессе трансформации собственности и приватизации.

В России восстановление истекших сроков давности через судебное толкование теоретически возможно, однако представляется неудачным решением. Мы не видим в уголовном законодательстве норм, из которых можно было бы вывести приостановление течения сроков давности на время фактического отказа от уголовного преследования по политическим мотивам. Единственная исходная точка для такого толкования, которую можно было бы рассматривать, – приостановление течения срока на время уклонения лица, совершившего преступления, от следствия и суда (часть 3 статьи 78 УК РФ). Теоретически можно считать уклонением от следствия вмешательство виновника преступления в работу органов следствия с целью воспрепятствовать возбуждению уголовного дела и ведению расследования. Однако такое вмешательство можно предполагать лишь в относительно редких случаях, затрагивающих преступления с участием высшего политического руководства Российской Федерации и некоторых других категорий лиц, обладавших подобными рычагами влияния на правоохранительные органы. Ситуации, когда власть имущие вмешиваются в деятельность правоохранительных органов, чтобы оградить от уголовного преследования не себя, а других лиц, вряд ли можно расценивать как уклонение от следствия. Необходимо по меньшей мере доказать, что последние просили первых обеспечить себе безнаказанность. Пассивное несообщение виновным о совершённом им преступлении в качестве уклонения рассматривать в настоящее время не принято. Отказ от такой трактовки части 3 статьи 78 УК РФ и применение этого исключения из правил о сроках давности к каждому, кто вовремя не явился с повинной, представляется несоразмерным целям переходного правосудия. Такое толкование никак не связано с политически мотивированной безнаказанностью и может отрицательным образом повлиять на положение любого лица, привлекаемого к уголовной ответственности.

Поэтому фикцию приостановления течения сроков давности судам придётся выводить из общих принципов уголовного законодательства и конституционных норм. Для выработки такого толкования на уровне высших судебных инстанций в любом случае понадобится время. Эту проблему можно обойти через издание разъяснений Верховного Суда РФ (в форме постановления его Пленума). Однако такие разъяснения общего характера по своим правовым последствиям будут если не идентичны ретроактивному закону, то очень близки к нему.

К норме о восстановлении истекших сроков давности уголовного преследования должны предъявляться жёсткие требования. Она должна отвечать целям переходного правосудия, при этом быть достаточно определённой и не создавать необоснованного неравенства. Поскольку этой норме будет придана обратная сила, при её формулировании необходимо принимать во внимание доводы о её возможном противоречии Конституции России и международному праву.

Эта норма имеет центральное значение для всей концепции переходного правосудия в России, к ней привязаны другие её составные части. Она имеет не только техническое, но и идеологическое значение, поскольку призвана воплотить в себе главный смысл переходного правосудия, показать ту проблему или, выражаясь иносказательно, социальную болезнь, для излечения которой принимаются эта и другие экстраординарные меры.

Если ориентироваться на зарубежную практику, норма, призванная возобновить течение истекших сроков давности уголовного преследования, может состоять из следующих элементов:

• механизм изменения общего правила течения сроков давности, то есть приостановление их на определённый период в прошлом либо установление единой даты, начиная с которой они исчисляются. Оба механизма содержательно близки друг к другу. Они исключают определённый отрезок времени из срока давности уголовного преследования, который в результате исчисляется без учёта этой исключённой части. Применительно к ещё не истекшим срокам также используется продление, то есть их увеличение на дополнительное время. Как отмечено выше, для российского переходного правосудия продления явно недостаточно, поскольку многие безнаказанные преступления уже поглощены давностью;
• время совершения преступления, которое, как правило, совпадает с периодом системной безнаказанности;
• описание преступлений, на которые распространяется исключение.

Выбор механизма изменения сроков давности имеет скорее терминологический характер. И приостановление течения срока, к примеру, с 1 января 2010 года по 1 января 2022 года, и установление 1 января 2022 года в качестве исходной точки отсчёта сроков давности преступлений, совершённых начиная с 1 января 2010 года, означает с содержательной точки зрения одно и то же. В российском уголовном кодексе термин «приостановление» применительно к срокам давности уже используется, поэтому было бы разумно остановиться именно на нём.

Время совершения преступления должно быть определено таким образом, чтобы охватить все посягательства, для преодоления безнаказанности которых предназначено переходное правосудие. Момент окончания этого времени лежит в будущем. Можно лишь предположить, что им станет событие, знаменующее собой прекращение политики «терпимости» к определённым преступлениям. Начальную точку приостановления можно привязать к предельному возрасту, при котором обвиняемый всё ещё может предстать перед судом. В качестве такого возраста можно принять, например, 100 лет, а приостановлением охватить 80 лет, которые предшествуют дате вступления в силу соответствующей нормы закона. Если закон о приостановлении течения сроков давности вступит в силу, например, с 1 января 2022 года, под его действие подпадут преступления, совершённые начиная с 1 января 1942 года. В качестве альтернативы можно этот вопрос в законе не предрешать, а привязать начало приостановления к захвату власти в России партией большевиков 25 октября (7 ноября) 1917 года – по аналогии с определением политических репрессий в Законе о реабилитации 1991 года (см. параграф 1 главы 6).

Описание преступлений, на которые распространяется приостановление, – это самый сложный элемент нормы о сроках давности. Оно должно точно отражать политические цели переходного правосудия (преодоление последствий системной безнаказанности), но при этом не быть чрезмерно широким, чтобы не создавать условий для произвольного преследования за «обычные» преступления.

В иностранных законах о восстановлении истекших сроков давности уголовного преследования эта задача решается двумя способами, которые условно можно назвать формальным и аналитическим. В первом случае законодатель сам определяет, на какие преступления распространяется восстановление. Перечисляются конкретные составы преступления (или их группы, объединённые общим родовым объектом), возможно, в сочетании с определёнными признаками (например, совершение преступления должностным лицом). Такая конструкция нормы основана на предположении, что все указанные в ней деяния, совершённые в данный период времени, оставались безнаказанными по причинам, которые законодатель признаёт неприемлемыми. Пример такого подхода – положение вводного закона к уголовному кодексу Республики Польша (принят в 1995 году):

«Срок давности уголовного преследования за умышленные преступления против жизни, здоровья, свободы и правосудия, совершенные государственными служащими во время исполнения ими служебных обязанностей или в связи с ними в период с 1 января 1944 года по 31 декабря 1989 года и наказуемые лишением свободы на срок свыше 3 лет, исчисляется с 1 января 1990 года».

При аналитическом подходе законодатель лишь описывает причины и обстоятельства безнаказанности преступлений, а их наличие в конкретном уголовном деле определяет суд. Этот способ был применён, в частности, в законе о приостановлении течения сроков давности в отношении преступлений антиправового режима СЕПГ (так называемый первый закон о сроках давности):

«При исчислении срока давности уголовного преследования за преступления, которые были совершены во время господства антиправового режима СЕПГ, однако не подвергались уголовному преследованию согласно прямо выраженной или предполагаемой воле государственного или партийного руководства бывшей ГДР по политическим или иным причинам, не совместимым с основными принципами свободного правового государственного строя, период с 11 октября 1949 года по 2 октября 1990 года не учитывается. Считается, что в этот период течение давности было приостановлено».

Какие причины безнаказанности отвечают указанным в законе характеристикам, пришлось разъяснять Федеральному верховному суду Германии. Например, воля правящего режима не наказывать пограничников за убийства беженцев, пытавшихся попасть в Западный Берлин или ФРГ, была подтверждена приказами Национального совета обороны «об аресте или уничтожении» таких людей. В делах об избиениях заключённых политически мотивированная безнаказанность была доказана тюремными отчётами о происшествиях и документами прокурорского надзора за тюрьмами, из которых следовало, что вышестоящие власти знали о систематическом насилии, но отказывались пресекать его, чтобы избежать отрицательного воздействия неизбежной в этом случае огласки на международный престиж ГДР. В деле о причинении вреда здоровью допингом доказательством политически мотивированной безнаказанности послужил режим секретности, введённый властями вокруг программы применения допинга: родители несовершеннолетних спортсменов оставались в неведении о том, какие препараты их детям дают тренеры.

Формальный и аналитический подходы к описанию преступлений, на которые распространяется приостановление сроков давности, не являются взаимоисключающими, их можно использовать в сочетании друг с другом. Первый подход, на первый взгляд, обеспечивает бо́льшую определённость нормы и ограждает от её произвольного применения судами. Кроме того, он избавляет органы переходного правосудия от споров по поводу законности уголовного преследования, которые неизбежны в случае использования оценочных критериев. Тем не менее у этого подхода есть существенный недостаток. Круг преступлений, которые отнесены нами к числу возможных объектов переходного правосудия, достаточно широк – это преступления против жизни и здоровья, конституционных прав и свобод человека и гражданина, против интересов службы в коммерческих и иных организациях, против основ конституционного строя и безопасности государства, против государственной власти и интересов государственной службы, против правосудия (а также преступления против мира и безопасности человечества, однако к части из них сроки давности не применяются). Невозможно утверждать, что безнаказанность всех этих преступлений, совершавшихся в течение столь длительного периода времени, имеет исключительно или по преимуществу политические, коррупционные или иные системные основания. Поэтому восстановление сроков давности уголовного преследования в отношении всех названных преступлений без различия причин их безнаказанности затронет большое количество криминальных ситуаций, которые не попали в поле зрения правоохранительных органов либо не были доведены до обвинительного приговора по неполитическим причинам. Возобновление их уголовного преследования не обосновано никакой правомерной целью и приведёт к недопустимому произволу.

Аналитический подход лучше защищает норму о восстановлении сроков давности от упрёков в безосновательности и чрезмерности её объёма. Однако её непосредственное содержание придётся выявлять судам. Из имеющихся зарубежных примеров наиболее успешным с практической точки зрения стал немецкий первый закон о сроках давности, поэтому в дальнейшем анализе мы будем ориентироваться на него.

На первый взгляд, указание на политические причины сохранения преступлений в безнаказанности – самый простой вариант описания преступлений с использованием аналитического подхода. Однако эта формулировка недостаточно определённая и допускает очень широкое толкование. Кроме того, отсутствие уголовного преследования многих линий противоправного поведения, рассмотренных в этой работе, имеет не столько политическое, сколько коррупционное или же институционально обусловленное основание (например, случаи низового полицейского насилия, которое покрывается начальством). Это может служить доводом в пользу того, чтобы оставить перечень причин безнаказанности открытым.

По примеру немецкого закона о приостановлении сроков давности, причине безнаказанности можно дать дополнительную качественную характеристику. Применительно к политической причине она необходима, чтобы отделить отсутствие уголовного преследования определённых преступлений по умыслу руководства государства от неумышленных ошибок в уголовной политике, выражающихся, например, в неудачных организационных решениях, из-за которых правоохранительные органы оказываются неспособными раскрывать и расследовать определённые преступления. Представляется, что такой качественной характеристикой может быть отсылка к конституционному принципу правового государства, который предполагает, в том числе, связанность деятельности органов власти конституцией и законом и недопустимость сознательного игнорирования ими его положений (в данном случае, положений уголовного и уголовно-процессуального законов).

Альтернативой этой характеристике может быть указание на нарушение обязанности осуществлять уголовное преследование, предусмотренной в пункте 2 статьи 21 УПК РФ (ранее аналогичная по содержанию норма содержалась в статье 3 УПК РСФСР 1960 года): «В каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные настоящим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления».

Значение этого положения заключается в том, что у прокурора и следователя при поступлении к ним информации, указывающей на признаки того или иного преступления (публичного обвинения), нет права выбора – возбуждать уголовное дело и проводить по нему предварительное расследование или нет. Это их обязанность. После возбуждения уголовного дела для прекращения преследования есть различные законные возможности – например, деятельное раскаяние, примирение с потерпевшим, издание акта амнистии (полный перечень в статье 28 УПК РФ). Однако сам принцип обязательности уголовного преследования сохраняется. Если оснований для его прекращения нет, государство в лице следователя и прокурора должно добиваться изобличения и осуждения виновника преступления. Поэтому нарушение обязанности осуществлять уголовное преследование может проявляться в невозбуждении уголовного дела по обоснованному заявлению или сообщению о преступлении, а также в неэффективном расследовании, в том числе в непривлечении к уголовной ответственности лиц, о причастности которых к преступлению известно следствию. У отсылки к нарушению статьи 21 УПК РФ есть, однако, и отрицательная сторона. Она явно не охватывает криминальные ситуации, о которых сотрудники органов предварительного расследования и прокуратуры не знали и не должны были знать.

Ещё один признак, используемый в немецком законе о приостановлении течения сроков давности, – отказ от уголовного преследования по прямо выраженной или предполагаемой воле государственного или партийного руководства. В российских условиях оставление преступления в безнаказанности по воле государственного руководства Советского Союза или Российской Федерации, на первый взгляд, поможет объяснить цель нормы о восстановлении сроков давности. Тем не менее этот дополнительный критерий, скорее всего, станет поводом для многочисленных правовых споров: ведь органам следствия придётся доказывать, как воля государственного руководства проявляется в каждом конкретном деле. Очевидно, что во многих случаях прямых подтверждений подобного волеизъявления (документы или свидетельские показания) найти не удастся, поэтому придётся устанавливать его наличие по косвенным признакам (например, выводить его из осведомлённости высших руководителей РФ о преступлении, по которому, несмотря на это, не возбуждается уголовное дело, а если возбуждается, то расследуется лишь формально). Кроме того, обусловленная политическим вмешательством безнаказанность может проистекать из воли не высшего государственного руководства, а лиц, стоящих ниже по лестнице бюрократической иерархии (например, региональных чиновников). В любом случае, критерий безнаказанности по воле государственного руководства полностью поглощается более широким критерием политически мотивированной безнаказанности.

С учётом изложенных соображений норма, позволяющая восстановить истекшие сроки давности для целей переходного правосудия, может быть построена по следующему шаблону:

(часть 3.1 статьи 78 Уголовного кодекса РФ)

3.1. Течение сроков давности уголовного преследования лиц, совершивших преступления, предусмотренные статьями [номера статей] настоящего Кодекса, в период с ДД.ММ.ГГГГ года по ДД.ММ.ГГГГ года [период безнаказанности], считается приостановленным до окончания этого периода, если указанные лица не были привлечены к уголовной ответственности по [причины безнаказанности] причинам [юридическая характеристика причин безнаказанности].

Как было указано выше, момент окончания периода безнаказанности в настоящее время определить невозможно: очевидно, что он продолжается до сих пор. За его исходную точку может быть принята дата, предшествующая его окончанию на 80 лет (то есть, например, с 1 января 1942 года по 31 декабря 2021 года) или 25 октября (7 ноября) 1917 года.

Исходя из первичной квалификации безнаказанных преступлений, примеры которых приведены в главах 2-6, для включения в норму о приостановлении можно предложить следующий перечень статей УК РФ:

• 105 (убийство);
• 110 (доведение до самоубийства);
• 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью);
• 112 (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью);
• 119 (угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью);
• 126 (похищение человека);
• 127 (незаконное лишение свободы);
• 131 (изнасилование);
• 132 (насильственные действия сексуального характера);
• 136 (нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина);
• 137 (нарушение неприкосновенности частной жизни);
• 138 (нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений);
• 139 (нарушение неприкосновенности жилища);
• 141 (воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий);
• 141.1 (нарушение порядка финансирования избирательной кампании кандидата, избирательного объединения, деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума);
• 142 (фальсификация избирательных документов, документов референдума);
• 142.1 (фальсификация итогов голосования);
• 142.2 (незаконные выдача и получение избирательного бюллетеня, бюллетеня для голосования на референдуме);
• 144 (воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов);
• 148 (нарушение права на свободу совести и вероисповеданий), части 3 и 4;
• 149 (воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них);
• 159 (мошенничество), части 2-4;
• 160 (присвоение или растрата), части 2-4;
• 163 (вымогательство);
• 169 (воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности);
• 174 (легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретённых другими лицами преступным путём);
• 174.1 (легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретённых лицом в результате совершения им прест
упления);
• 175 (приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путём);
• 178 (ограничение конкуренции), части 2 и 3;
• 179 (принуждение к совершению сделки или к отказу от её совершения);
• 185.3 (манипулирование рынком), часть 2;
• 185.6 (неправомерное использование инсайдерской информации);
• 198 (уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица);
• 199 (уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации);
• 201 (злоупотребление полномочиями);
• 204 (коммерческий подкуп), части 3-4, 7-8;
• 204.1 (посредничество в коммерческом подкупе), части 2-3;
• 208 (организация незаконного вооружённого формирования или участие в нём);
• 210 (организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нём (ней);
• 237 (сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни и здоровья людей);
• 277 (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля);
• 285 (злоупотребление должностными полномочиями);
• 286 (превышение должностных полномочий);
• 289 (незаконное участие в предпринимательской деятельности);
• 290 (получение взятки), части 5-6;
• 291 (дача взятки), части 4-5;
• 291.1 (посредничество во взяточничестве), части 3-4;
• 294 (воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования);
• 299 (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности);
• 300 (незаконное освобождение от уголовной ответственности);
• 301 (незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей);
• 302 (принуждение к даче показаний);
• 303 (фальсификация доказательств или результатов ОРД);
• 305 (вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта);
• 316 (укрывательство преступлений);
• 354 (публичные призывы к развязыванию агрессивной войны).

Среди причин непривлечения к уголовной ответственности следует указать политическую и коррупционную. Можно либо ими ограничиться, либо оставить их перечень открытым («иная причина»).

Дополнительный оценочный критерий причин безнаказанности необходим в качестве гарантии от произвольного расширения предмета рассматриваемой нормы, что особенно важно в случае, если перечень причин будет оставлен открытым. Выше было предложено два возможных критерия: лица не были привлечены к уголовной ответственности «в нарушение обязанности осуществлять уголовное преследование» или по причинам, «не совместимым с конституционным принципом правового государства».

Из этого «конструктора» (в который можно добавить и дополнительные «детали») можно сложить несколько вариантов нормы. Для примера приведём один из них:

3.1. Течение сроков давности уголовного преследования лиц, совершивших преступления в период с 25 октября (7 ноября) 1917 года по 31 декабря 2021 года, считается приостановленным до окончания этого периода, если указанные лица не были привлечены к уголовной ответственности по политическим, коррупционным или иным причинам, не совместимым с конституционным принципом правового государства.

Помимо статьи 78, необходимо внести поправку в статью 10 Уголовного кодекса РФ, содержащую правила применения уголовного закона с обратной силой. Во избежание внутренних противоречий между нормами кодекса предлагаемую часть 3.1 статьи 78 необходимо изъять из-под действия статьи 10, дополнив её следующим положением (часть 3):

3. В отступление от части первой настоящей статьи положения, предусмотренные в части третьей.1 статьи 78 настоящего Кодекса, имеют обратную силу.

Вопрос о соответствии предлагаемого восстановления истекших сроков давности уголовного преследования Конституции России и нормам международного права требует отдельного анализа. На первый взгляд можно утверждать, что конституционный запрет закона, отягчающего ответственность за правонарушение (часть 1 статьи 54 Конституции России), не охватывает сроки давности, что, в частности, следует из соответствующего замечания Конституционного Суда Российской Федерации в постановлении № 1-П от 19 января 2017 года. Выводы Европейского Суда по правам человека в постановлении по жалобе К.-Х. В. против Германии и решениях по вопросу приемлемости жалоб Глэсснера против Германии и Поледновой против Чехии также свидетельствуют о том, что восстановление истекших сроков давности в рамках переходного правосудия не нарушает статью 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод о наказании исключительно на основании закона.

https://trjustice.ilpp.ru/introduction.html (Материалы, размещенные на сайте Института trjustice.ilpp.ru распространяются некоммерческой организацией, включенной в реестр организаций, предусмотренный пунктом 10 статьи 13.1 Федерального закона «О некоммерческих организациях»)

Продолжение следует…

Весь номер на одной странице