|
| К свежему номеру |
Роскошь общения Культура в свободном полете
Беседовала Ирина КАБАНОВА Весть о том, что в Саратов приезжает скрипач и музыковед Михаил КАЗИНИК, не всколыхнула горожан -- желающие попасть на его музыкально-литературные лекции не создавали длинные очереди, как это было, скажем, в Краснодаре или Костроме. Между тем люди, до сих пор не особенно представлявшие себе амплуа живущего в Швеции музыканта, выходили с концерта воодушевленными -- редкое ораторское искусство героя прошлой недели подняло разговор о культуре на неожиданную высоту. Музыкант, умеющий проверить алгеброй гармонию, поделился с корреспондентом «Богатея» своими мыслями о культуре, об истории и о себе. ДОСЬЕ
Михаил Казиник, скрипач, искусствовед, эксперт Нобелевского комитета по искусству, профессор Драматического института Стокгольма и Высшей школы бизнеса Скандинавии, член Международной ассоциации писателей и публицистов, режиссер и актер театра «Teatrstudio Liderman». Родился в 1951 году в Ленинграде. В 70-80 годы гастролировал по СССР, где систематически посещал 17 городов, в каждом из которых удавалось собирать полные залы. С 1991 года работает в Швеции. В 2005 году был приглашен вести Нобелевский концерт. О нем снят фильм Петера Мейера «Казиник, Бог и Дьявол». Автор вышедшей недавно книги «Тайны гениев», уже готова к публикации новая книга под условным названием «Волновые пути к музыке».
- Михаил Семенович, первыми, кто услышал ваше выступление, стали дети. Они -- благодарные слушатели?
- Меня попросили, чтобы я прочитал им лекцию о Моцарте. Но в планетарии, где я выступал, не оказалось рояля, а говорить о Моцарте без рояля совершенно невозможно. Говорить о музыке без музыки -- все равно, что говорить женщине о любви и не поцеловать ее. И я начал рассказывать детям о том, в какой уникальной стране они живут, жили в прошлом и почему сейчас происходит то, что они видят.
Дети не просто благодарные слушатели -- на следующий день они привели родителей на мой концерт. Это первое. Второе: они совершенно неуправляемы, они как бы не собирались слушать. Это была огромная орава, совершенно бесконтрольная, их сняли с уроков. И вот представьте себе: я выхожу -- через несколько секунд в зале полная тишина. Потому что я знаю как, я это умею. Только один раз я сделал замечание одному мальчику, так вот этот мальчик стал к концу вечера самым ярым моим сторонником. Я им говорил об очень серьезных вещах, но ярко, театрально. Не понравилось только одной завучу. Она стала кричать: «Мы шли на Моцарта, а попали на какое-то зомбирование!». Я же говорил о том, что нам надо раззомбироваться. Включите телевизор: оно хочет нас купить, превратить в толпу. Я им рассказывал, как происходит это зомбирование, причем это заняло у меня всего три минуты. Остальное время был Пушкин, открытие музыки, открытие поэзии, мысли. И вот эта завуч вместо того, чтобы увидеть, какое чудо произошло с детьми, как они сидели и слушали, не шелохнувшись, раскричалась, что их зомбируют. Вся старая советская школа сегодня абсурдна и отношения к сегодняшнему дню не имеет. Сегодня учитель должен быть проповедником, ибо только проповедничество может помочь познать что-то. Должен быть проповедник химии, проповедник физики, проповедник географии. Какому ребенку интересно учить параграф про Эверест на двух страницах учебника и разглядывать там одну-единственную фотографию плохого качества, если в интернете, набрав слово «Эверест», он получит тысячи страниц информации и тысячи цветных фотографий? Но, возможно, вместо слова «Эверест» он наберет слово «эротика» и получит всю информацию, причем залезет в такие ужасы, которые нормальный человеческий ум не всегда может воспринять.
- Дело не в том, что он наберет это слово (рано или поздно он это все равно сделает), а в том, чтобы наряду с этим он набрал бы и другие, более полезные слова.
- В том-то и задача учителя, чтобы ребенок набрал те слова, которые тот ему предложит, и сделать он это должен по той причине, что учитель -- это горящая душа, что учитель любимый, что учителю веришь. А что сегодня делает телевидение? Ребенок, который раньше слушал сказку, сейчас смотрит «Тома и Джерри».
- Но уничтожить телевидение невозможно…
- Возможно привить людям отношение: когда сколько чего смотреть и как к этому относиться. Один смотрит и принимает все на веру, другой смотрит и хохочет над глупой передачей.
- Каким же образом можно повернуть сознание? Ведь всех поголовно не охватишь душеспасительными беседами.
- Тут у меня совершенно четкая позиция. В любой стране мира всегда главным является процент интеллектуалов, от этого процента зависит состояние страны. Должно быть три, пять, семь процентов людей, у которых духовное, творческое, мыслительное выше, чем у остальных.
- Неужели, по-вашему, у нас нет этих пяти-семи процентов?
- Что вы! Хотите, я вам скажу процент? Ноль целых ноль ноль, а дальше цифра. Вы пройдите по улице и посмотрите! Я помню, как на музыкальном факультете педагогического института одного из городов страны выступал камерный оркестр, и, когда на второй этаж в концертный зал несли клавесин, одна студентка четвертого курса спросила, что это за штука. А другая ей ответила: мол, ты что, не знаешь -- это же увертюра! Я считаю, что эту студентку надо было немедленно исключить: если она к четвертому курсу не может отличить клавесин от увертюры, что будет с нашими детьми, к которым она придет?
- А на концерте вы рассказывали про одного гения, который не знал, что такое стаккато…
- Это другое. Есть вещи, которые гений не должен знать. Он должен чувствовать. Ведь, если ему разложить по полочкам, он перестает быть гением, потому что часть вещей он должен знать интуитивно.
- Вспоминаю по этому поводу рассказ Чехова о крестьянине, удачно снимавшем обычным ножом бельмо с глаза: как только ему рассказали анатомию глазного яблока, он с перепугу перестал делать операции.
- Совершенно верно. Мне кажется, что задача в любой стране -- дать шанс всем. В моей книге «Тайны гениев» есть пример, когда на концерт Черкасова, посвященный поэзии, тайнам любви, тайнам гениев, пришел человек, который всю жизнь проработал на почте. После концерта он начал писать стихи в возрасте 65 лет, что сделало его счастливым до безумия. От него вдруг пошла такая духовная информация, что просто невероятно. Это то, что он не получил когда-то от своих учителей, от всего окружающего. Концерт был тем шансом, тем толчком, мышкой, которая вытащила репку. Для меня страшно то, что кто-то упустит свой шанс.
- Вы сказали, что Саратов для вас -- крепкий орешек, потому что на ваш концерт не пришло столько слушателей, сколько вы рассчитывали.
- Здесь комплекс большого маленького города. Вот Кострома знает, что она маленькая. А Саратов знает, что он столица чего-то. В этом случае провинциал страшнее столичного жителя.
- Глобальный вопрос: Россия, по-вашему, все еще гибнет или уже поднимается, чтобы возглавить мировое сообщество?
- Смотря с какой точки зрения. Если говорить о культуре -- все еще гибнет. Потому что мы после Достоевского, Гоголя, Чайковского дали миру «Тату». Россия потеряла ядро духа. В XIX веке она поднялась из ничего, ведь здесь не было ни Возрождения, ни романтизма, ни барокко. Мы глянули в окно, которое Петр прорубил в Европу, и ужаснулись: там система совсем другая -- дым идет в трубу, а не в избу. Стали подражать: художники поехали в Италию, специалисты-инженеры -- в Голландию, музыканты поехали учиться в Болонью. Сто лет мы подражали. Через сто лет взорвались таким духом, что весь мир посмотрел и сказал: «Да, там культура, там дух». В 1917 году на все это произошло нападение, было сделано самое главное: срезан слой интеллигенции, мещан -- несколько уровней. Выход только один -- всем мыслящим объединяться, возвращаться в культуру.
На пресс-конференции по приезде в Саратов я сказал такую фразу: «Россия будет жива до тех пор, пока в ней есть женщины, у которых эрогенная зона -- интеллект». В прессе ее перевернули так, что получилось: «Главная эрогенная зона русских женщин -- интеллект». Уже с заголовка меня превращают в шута. А ведь все надо рассматривать в контексте!
К примеру, Ленин сказал: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». А знаете, в каком контексте? «Сегодня, когда рабочие не умеют ни читать, ни писать, нам нужно агитировать за советскую власть; надо, чтобы рабочие добровольно пришли к нам, и вот поэтому из всех искусств для нас важнейшим является кино». То есть мы должны перевести кино на форму агитки, чтобы сагитировать не умеющих ни читать, ни писать крестьян. Любой нормальный человек, прочитав эту фразу, скажет: о каком кино идет речь, давайте посмотрим кино, о котором Ленин говорил. Вот это кино восемнадцатого года -- Вера Холодная, эти картинки, машины, беготня -- для нас важнейшее? А мы, когда говорим о кино, думаем о Тарковском, о Бергмане.
- Так он, вероятно, имел в виду развитие кинематографа?
- Как вам хочется, чтобы это было так!
- Да нет, просто Ленин ведь был, несмотря ни на что, гением!
- Да, безусловно. В своей книге «Краткий курс научного антикоммунизма», которую я написал в советские годы, была глава, почему Ленин любил Павлова, а потом Сталин любил Павлова, хотя Павлов жил так, что каждая минута его жизни заслуживала ГУЛАГа: он с кафедры пел анафему большевикам и крестился, когда видел человека в кожанке. И его не тронули. Ленин пишет: «Помещики и капиталисты заставляли рабочих и крестьян работать. Мы говорим о том, что при социализме государство отомрет. А кто же будет заставлять рабочих и крестьян работать? Мы, большевики. Еще более жесткими мерами, чем помещики и капиталисты. Тюрьмами, страхом. Но зато следующее поколение уже привыкнет работать, и тогда государство отомрет». Ленин пытался создать павловское государство, государство рефлекторного типа. Человек будет работать, потому что в гены предыдущего поколения заложен страх.
- К вопросу о гении: жизнь, полная несчастий и лишений, -- неотъемлемая часть его жизни, только такой она должна быть?
- Спрашивают, почему все гении такие несчастные, ведь их музыка, искусство должно нас лечить? Гений все время должен находиться в такой ситуации, в которой активизируются все его силы и творческие процессы. Вот, допустим, вы любите молодого человека, вы пришли почитать ему стихи. А он вам говорит: «Зачем мне твои стихи? И, вообще, уходи». Возможно, вы сломаетесь. А если вы гений, вы будете писать дальше, и все мужчины мира встанут перед вами на колени, как перед Ахматовой, вся планета скажет: «Мы любим тебя», а тот единственный, кого вы любите, который вам почему-то нужен, скажет нет. И это ваше великое счастье, что у вас есть трагедия. Ведь если бы он сказал: «Любимая, родная, пиши и читай», это был бы ваш последний стих. Жизнь, искусство и творчество так устроены, чтобы все время жизнь медом не казалась. То же и с русским народом: это такой талантливый народ, что Господь все время ему устраивает испытания, чтобы он страдал и мучился. Но есть пределы этому испытанию. То есть в какой-то момент гений должен получить компенсацию. Моцарт должен поставить «Дон Жуана» в Праге и получить хорошие деньги и признание, Бах должен получить место в соборе Св. Фомы в Вебстере. Если Бах все время до конца дней своих будет ездить по всяким дырам, если Бетховен никогда не будет оценен -- это страшно. В страданиях должна быть все-таки доза. Ну, кончит жизнь самоубийством -- не успеет написать главного. Вот Чайковский: в 33 года полчаса стоит в ледяной воде в Москва-реке. Почему он не замерз? Потому что Бог смотрит сверху и говорит: «Ты еще «Щелкунчика» не написал, чего ты там стоишь?». Однако здесь двойственность: с одной стороны, страдания никогда не закончатся, с другой -- мы должны найти все способы, чтобы их уменьшить. И в этом -- миссия культуры. Сейчас мы находимся в посткоммунизме, необольшевизме…
- Как? А разве не в капитализме?
- Нет, что вы! Я вам скажу, почему. В Швеции ланч стоит 6 евро, и в него входит свободное количество блюд, а в Москве я обед из одного блюда ем за 20 долларов или евро. Я спрашиваю в Швеции, сколько официантка зарабатывает там. Она зарабатывает 3000 евро. То же спрашиваю в Москве. Она зарабатывает 200 долларов. А мы учили политэкономию, и нам объясняли, что прибавочную стоимость забирает себе капиталист. Теперь у меня вопрос: куда девается прибавочная стоимость от этих цен?
- Предпринимателю, надо полагать, хозяину заведения.
- Да? А предприниматель так спокойно все денежки кладет себе? А те, кто стоит над ним, дают ему спокойно спать? Они же знают, какие деньги ему идут, это же легко посчитать. То есть у него черным налом около миллиона выходит. И он с этим миллионом будет спокойно ходить по улицам? А зачем тогда власть в России?
В капитализме все по-другому. Этот несчастный Першин, бывший премьер-министр Швеции, был так рад, что буржуазные победили! «Слава богу, как я намучился!» Потому что СМИ обсуждает его малейшее движение. Если превысил скорость -- плати штраф. Вот Першин женился, купил поместье. На следующий день в газетах изображение этого поместья, его стоимость, копии чеков и сообщение, что при тех доходах, которые он и его жена имеют, они вполне могут купить поместье. Дальше он решил его перестроить: в газетах -- смета, опять все в порядке, все в пределах. А потом вдруг суд: при перестройке нарушена экология. А здесь я нарушил -- всем плевать на меня. Во власть должен идти человек, который хочет улучшать жизнь человека своей страны. А не свою. Поэтому какой же это капитализм, если человек получает за свою работу стоимость десяти обедов? Это не капитализм, это феодализм. Капитализм в мире дает рабочим деньги, он социальный! Но всегда сдерживающим центром в России была духовность, культура, Бог.
- В Стокгольме вы работаете в каком-то необычном театре…
- Это частный театр-студия Лидермана. Он пригласил меня работать с ним, и мы создали такую форму, где я выступаю как музыкант и поэт. А он как режиссер обрамляет это, воссоздает на театральном языке. Репетиция -- это наша форма общения, постоянная импровизация, моментальное включение туда музыки, стихов, идей. Это единственный театр, куда можно прийти повторно по предъявлению билета за 50% стоимости, третий раз -- 10%, а после четвертого раза ходить бесплатно. Получается, что, скажем, спектакль «Моцарт и Сальери» люди знают, шепчут реплики. Спектакль получился многогранный, каждый раз в нем открываются разные пласты.
- Вы счастливый человек?
- Да, безумно. То, что я хотел делать, мне удалось. У меня есть музыка, поэзия. Сложно определить мой жанр. Я не лектор, не музыковед, даже не артист, а то, что я делаю, это свободный полет, ad libitum. Мне не так важен стопроцентный научный факт, я могу предположить, как это было. Помните, у Шекспира нет ни одного живого факта, на основе которого он создал бы произведение? Он называет свои произведения историческими хрониками, но его герои никогда не рождались в одной стране в одно время, они никогда не могли разговаривать друг с другом.
Я могу часами говорить о Шекспире, камня на камне не оставить от его логики, и тем не менее он величайший поэт всех времен. В «Венецианском купце» один должен отдать фунт мяса, если за три месяца не оплатит вексель. Его друг уезжает на три дня в Верону и получает письмо от того, который сообщает ему, что срок векселя истек. Там три дня -- здесь три месяца, но Шекспиру плевать на это. У Дездемоны не было возможности встретиться с Касио ни на одну секунду, почитайте внимательно! В самом начале «Ромео и Джульетты» выходит чтец и сообщает, что герои погибнут. Зачем тогда слушать дальше? Но Шекспир сразу дает понять, что сюжет в искусстве -- это ерунда. Почему Ромео кончает жизнь самоубийством? От ревности! Джульетта, почему ты так прекрасна, для кого ты вырядилась? Он вдруг понимает, что для смерти! Там сказано, что смерть вошла в ее красоты. Как победить смерть? Нужно убить себя, пройти через эту пелену и забрать у смерти Джульетту. Вот почему в начале пьесы написано, что они умрут. А это неважно, что они умрут, важна каждая секунда Шекспира. Вот так, в принципе, можно его читать.
 |
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
