|
| К свежему номеру |
Даты Проклятие всевластья
Владимир ГОРБАЧЁВ Сезон отпусков в разгаре. Граждане спешат сбросить бремя забот и расслабиться под плеск волн – кто речных, а кто океанских, сообразно возможностям. 15 лет назад тоже стояла жара, и часть населения 250-миллионного СССР, возглавляемая инициатором перестройки, не изменяя многолетним привычкам, махнув рукой на митинги и забастовки, очереди и талоны, суверенитеты и переговоры, отдыхала. Однако именно в эти отпускные дни произошли события, резко и бесповоротно изменившие судьбу страны и каждого из ее жителей. 15 лет – дата некруглая, и, конечно же, было бы уместнее подводить итоги и отдавать дань 5 лет назад. Однако 5 лет назад и власть, появившаяся на свет в тот самый август, и общество, словно сговорившись, пропустили эту дату, будто забыв о ней. Впрочем, полагаю, что так будет и сейчас. Схватка во тьме
Нежелание вспоминать события 19-21 августа 1991 года, эта коллективная амнезия, не случайна. За прошедшие годы российское общество так и не выработало отношения к произошедшему. Спустя 15 лет после событий общество так же не готово оценить их, как и тогда, в сентябре-октябре 1991-го. Не прижился термин «августовская демократическая революция», но не закрепилась (несмотря на повышение градуса сочувствия к Язову и Крючкову со товарищи) и оценка событий как «героической попытки группы патриотов сохранить государство». Ну а ходячие фразы «картонный путч» и «так называемая защита Белого дома» вообще лишены содержания и говорят лишь о здоровом скептицизме авторов. Пожалуй, самым распространенным взглядом нынче является тот, согласно которому Советский Союз развалили (и перестройку с гласностью придумали) враги-империалисты. Остается только удивляться беспечности этих врагов, не доведших дело до конца в том самом августе, когда новая Россия, лишенная армии, границ и какой-либо системы власти, была невероятно слаба. Не иначе как оставили для интереса, чтобы было и дальше с кем бороться – как в голливудском боевике.
Невозможность выработать принятую всем обществом оценку важнейшего события в новейшей истории России, с которого эта история, собственно, ведет свой отсчет, свидетельствует о продолжающемся расколе общества, отсутствии национального согласия. Общее умиротворение вокруг фигуры президента Путина объясняется лишь особо благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой. При падении цен на сырье в российском обществе вполне могут вновь проснуться демоны разрушительного популизма и демагогии – демоны, едва не доконавшие молодую российскую государственность в 1992-1993 годах.
Главная причина, по которой российское общество не может адекватно оценить события августа 1991 года – отсутствие в СССР традиции массового сопротивления режиму. В «народных демократиях» Восточной Европы ситуация была совершенно иной. Немцы, поляки, чехи, венгры – все эти народы в разной форме активно боролись с коммунистическим режимом. Сопротивление было массовым, продолжительным и достаточно интенсивным. И, хотя везде оно потерпело поражение, и руководство СССР, опиравшееся на местную номенклатуру, путем террора и некоторых уступок сохранило свою власть, было создано главное – традиция борьбы, своего рода культура сопротивления. Значительная часть населения этих стран считала существовавший экономический и политический строй навязанным и враждебным, а желательным образцом устройства общества видела послевоенную Европу. А поскольку знание устройства западного общества в «народных демократиях» было не книжным и умозрительным, как у нас, а благодаря сохранявшимся контактам более жизненным, боровшиеся за освобождение от коммунизма слои населения были готовы принять западное общество вместе с его темными, невитринными сторонами – конкуренцией, колебаниями экономической конъюнктуры, имущественным расслоением.
Совсем другая ситуация была у нас. Граждане СССР могли вдосталь слушать «голоса», ругать в кругу знакомых власть на чем свет стоит и хвалить жизнь на Западе. Но, во-первых, перейти от критики к борьбе были готовы лишь единицы; даже в момент наибольшего развития диссидентского движения его участники оставались в обществе такими же изгоями, какими были для крестьянских масс России мечтатели и бомбисты «Народной воли». А во-вторых, даже самые недовольные обществом «развитого социализма» плохо представляли себе жизнь в условиях экономической и политической свободы, ее трудности. В результате критика брежневского социализма обычно приводила к мечте о неком «возвращении к ленинским истокам», «очищении». Ну, может, еще в соединении со «шведским социализмом». А отсюда всего один шаг до пресловутой перестройки, столь дружно сегодня ругаемой. А чего ругать? Нечего на зеркало пенять.
Политик, в 1990-1991 годах звавший «вперед, на Запад», уже не казался пришельцем из космоса. Но политик, звавший к экономике западного образца и при этом предупреждавший о неизбежном спаде производства, безработице и инфляции, воспринимался в лучшем случае как чудак, с которым не стоит связываться (случай Новодворской), или, хуже того, как провокатор, агент номенклатуры. Вспоминая коллег по «демократическому горсовету» Саратова 1991 года, этот, так сказать, сержантский состав демдвижения, я не могу вспомнить среди них людей, готовых к лишениям и невзгодам, связанным с выходом из кризиса. Кризис к тому времени достиг предельной остроты, полки магазинов были пусты, стране грозил голод, и население от пассивной критики власти было готово перейти к активным действиям. Летом 1991 года уже были люди, и много, готовые схватиться с номенклатурой. Но это была схватка во тьме, где оба противника плохо видят и друг дружку, и поле боя.
Проклятие всевластья
Истинные причины охватившего СССР с начала 1980-х годов кризиса в то время были понятны единицам. Общим местом были утверждения, что страну губит непомерно раздутый военно-промышленный комплекс, а, стало быть, для улучшения ситуации надо сократить военные расходы и выпускать «масло вместо пушек». Так считали многие и на самом верху, в горбачевском политбюро. Помните указания по началу производства «товаров народного потребления», спущенные на военные заводы в середине 80-х? На авиазаводе, в газете которого я тогда работал, в это время начали производить детские санки. Их наделали целые горы. Но санками нельзя было спасти ни страну, ни даже завод.
Как показал в своей последней книге «Гибель империи» Егор Гайдар (мы писали о ней в № 27), огромные военные расходы ухудшали положение страны, но не были решающим фактором, погубившим ее; это была, так сказать, старая привычная болячка, а не острое воспаление. Таким воспалением в 80-е годы стали два процесса, развивавшиеся параллельно: длительное падение цен на нефть и растущая зависимость страны от импорта продовольствия. Зависимость СССР от импорта сельхозпродуктов была связана с удручающим состоянием сельского хозяйства, не способного прокормить страну. А это состояние, в свою очередь, уходило корнями в политику разорения деревни, сознательно проводившуюся руководством страны начиная с 1929 года. Бегство в города, утрата умения и желания работать у тех, кто остался в деревнях, – такова была плата за коллективизацию и форсированную индустриализацию. Начиная с 1970 годов в сельское хозяйство направлялись огромные средства, но эффект от этих вложений был крайне низок. А раз деревня не могла прокормить страну, пришлось обратиться к импорту.
Гайдар на множестве документов показывает, как начавшийся в 1963 году импорт зерна, вначале воспринимавшийся как нонсенс, недоразумение, становится необходимостью, привычкой, как он расширяется. Вслед за зерном в список импортируемых товаров попадают мясо, масло, овощи и фрукты. К концу 80-х трудно было найти вид продуктов, который бы не завозился в СССР.
Оплачивалось это все растущим экспортом углеводородного сырья. Открытие месторождений Западной Сибири и высокие цены на сырье, державшиеся в 70-х годах, продлили существование СССР как минимум на 10 лет. А если бы цены не начали стремительно падать как раз в 1985 году, Михаил Сергеевич мог осуществлять свои «перестройку и ускорение» столь же безболезненно, как и безрезультатно.
Когда цены на нефть начали падать, платить за ввозимый хлеб стало нечем. А ведь надо было еще тратить валюту на поддержку зарубежных «друзей»! В этой ситуации экономику и саму страну еще можно было спасти, осуществив комплекс жестких антикризисных мер: резко сократить импорт, принять меры к сокращению внутреннего потребления продовольствия путем снижения зарплат и урезания ряда социальных программ. Но прежде всего, конечно, нужно было объяснить населению, что происходит и во имя чего надо терпеть лишения. Однако ничего этого руководство СССР сделать не могло. Во-первых, потому, что само начало осознавать характер и масштабы происходящего лишь к началу 1990-х (до этого вопросы бюджета на политбюро вообще не рассматривались). А во-вторых, потому что не располагало ни кредитом доверия населения, которое не согласилось бы терпеть лишения ради сохранения власти генеральных секретарей, ни силами для подавления неизбежного народного возмущения. Последний факт достаточно ясно осознавался коммунистической номенклатурой после событий в Новочеркасске, где войска братались с забастовщиками. В результате принимались решения, еще глубже сталкивающие СССР в пропасть финансового кризиса: зарплата росла в несколько раз быстрее роста объемов производства, валюта тратилась почем зря.
За всей этой совокупностью факторов проступает еще один коренной порок советского строя: отсутствие связи между руководством и обществом. Известно, что любая система, биологическая или общественная, способна поддерживать свое существование и функционировать, если нормально действуют два вида сигналов: от периферии к принимающему решения центру и от центра к периферии. Формально в СССР оба вида связи действовали замечательно: заводы слали отчеты в министерства, обкомы – в ЦК, ЦСУ составляло свои сводки, КГБ – свои; на основании этой огромной информации мудрый «Верховный Синедрион» принимал свои мудрые решения и спускал их вниз в виде программ, планов, указов и распоряжений. Но беда была в том, что вместо информации в Москву по всем каналам текло вранье разной степени фантастичности. Более или менее достоверными были только сводки КГБ, в конце 80-х регулярно сообщавшие о росте народного недовольства, но и они врали, поскольку у гэбистов существовала собственная отчетность, и в ней все графы должны были правильно заполняться.
Но даже если бы ЦК и политбюро получали полную и достоверную информацию о положении в стране, принять оптимальные решения они бы все равно не могли. Со времен Перикла и братьев Гракхов известно, что власть в обществе не должна принадлежать какому-то одному органу, хотя бы всему народу, сошедшемуся на всенародное собрание; что власть должна быть распределена, что должна существовать система сдержек и противовесов, которая бы предупреждала от принятия скоропалительных решений. Стянув на себя всю власть в огромной стране, уничтожив партии и все признаки легальной политической оппозиции, поставив под свой контроль заводы и банки, парикмахерские и бани, профсоюзы и клубы собаководов, коммунистическая номенклатура сделала себя ответственной абсолютно за все. «Кто хочет всем управлять, тот за все отвечает» - с этой мыслью Егора Гайдара трудно не согласиться (хотя кое-кому удается управлять, не отвечая, но исключения лишь подтверждают правило). Не с кем было спорить за пределами политбюро, не на кого было переложить ответственность. Это было подлинное проклятие тотального всевластья.
Окончание следует
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
