|
| К свежему номеру |
«Вам карцер или граммофон?» О том, как и зачем в России вытрезвляли
Георгий БОВТ, политолог, публицист В этом году юбилей. 120 лет назад в России открылся первый вытрезвитель. Было это в Туле. Но почти одновременно аналогичные заведения пооткрывали и в других городах империи, в том числе в Киеве – одним из первых. Заведения эти были совсем не такими, как потом сложился о них образ в советское время (первый советский вытрезвитель появился в 1931 году в Ленинграде), когда после передачи их НКВД, по инициативе товарища Берии, они на долгие десятилетия превратились в подобие «пыточных-лайт» для вступивших на скользкую дорожку дружбы с зеленым змием. В царской империи то были скорее «богоугодные» заведения для «болезных». Шибко пьяный – это ведь у нас тот, кто «болеет», по народному разумению. Пьяных – как правило, тех, кто уже в бесчувственном состоянии, – подбирали на улице либо полицейские, либо извозчики. Им надо было, прежде всего, не дать замерзнуть.
И число таких случаев резко сократилось в городах, где появились вытрезвители. Клиентов поили рассолом, в совсем уж в тяжелых случаях приводили в чувство инъекциями стрихнина или мышьяка. Дозволялись увеселения посредством граммофона. За все платила местная казна, которая благодаря ранее проведенным земским реформам была достаточно состоятельна, чтобы содержать самые разные социальные структуры – от тех же вытрезвителей до школ и больниц.
Вытрезвители не были частью «репрессивной системы», они не входили в структуру МВД или еще каких спецслужб, как позже в советское время, когда пьянство стали воспринимать как «антиобщественное явление», требующее не только порицания, но и наказания. Советских пьяниц, соответственно, не только штрафовали (вытрезвитель еще отдельный счет выставлял), но и в обязательном порядке «стучали» на них на работу, где их могли лишить премии, всяких профсоюзных путевок или очереди на квартиру. Тех, кто злоупотреблял, могли отправить на принудительное лечение в ЛТП.
При царском режиме никто ни на кого не «стучал» по месту работы. Хотя, конечно, с моральной точки зрения, пьянство вовсе не поощрялось, но к нему скорее относились с сочувствием. Вытрезвители находились под опекой специально созданного в 1894 году по инициативе министра финансов Витте (который другой рукой вводил казенную винную монополию с тем, чтобы за счет продажи спиртного и «спаивания» населения пополнять казну) ведомства – Попечительств о народной трезвости. Они создавались на губернском уровне, подчиняясь все вместе одному из отделов как раз Минфина.
Попечительства сочетали в себе нынешние функции Росалкогольрегулирования (под кураторством того же Минфина), Росздравнадзора и НКО с просветительскими функциями, поскольку это не была до мозга костей именно бюрократическая структура, а общественность активно принимала участие в ее работе. Кстати, словно на современный европейско-американский манер, если активист (участковый, так он назывался) попечительства обнаруживал нарушения правил торговли спиртным, то такое стукачество поощрялось денежным вознаграждением, которое частично шло ему, а частично на нужды самого попечительства. Как оно тратило деньги? Не только на «наглядную агитацию», как можно легко догадаться, и как бы охотно распилили бюджет («на промоушн и пиар») сейчас аналогичные структуры. Еще на организацию библиотек, общественных чтений, чайных и прочих «культурных мест» времяпрепровождения.
В начале ХХ века было организовано уже более 750 попечительских комитетов более чем в половине губерний. До первой русской революции они (только по линии трезвости, без учета земских учреждений) открыли более 3800 чайных и столовых, более 3600 библиотек-читален, почти полтысячи книжных складов, 480 воскресных школ и вечерних курсов, а еще 360 летних и зимних театральных сцен и 6 ночлежек. Их же силами организовывали всякие хоры, гуляния, кружки и даже содержали юристов для оказания консультаций малообеспеченным.
Кстати, появившиеся в советское время дома культуры большевики практически полностью слизали с практики Попечительств о народной трезвости. Еще до первой революции 1905-07 годов в царской России ими было открыто 137 «народных домов», под которые отдавали лучшие здания в городах, где помещались и кружки, и библиотеки, и театральные сцены, и танцевальные залы. И когда говорят, что в начале ХХ века, в канун Первой мировой страна была на подъеме и ее сбила на лету революция, то вот оно, одно из многочисленных тому подтверждений.
Узнавая все это, невольно задаешься вопросом: почему же до 1917 года общество было настолько живым, что ему были по силам такие вещи, а едва трудящиеся «взяли власть в свои руки, скинув гнет помещиков и капиталистов», как за 70 лет такого народовластия страна полностью превратилась в мертвечину, с точки зрения всякой не санкционированной и не понукаемой сверху общественной активности? Впрочем, вопрос этот риторический. И его уже поздно сейчас задавать. А может, рано…
От советских – «пыточных» – вытрезвителей окончательно избавились только к 2011 году. В прошлом году, правда, приняли закон, призванный возродить такие учреждения. В некоторых регионах пошло какое-то шевеление. Но денег, судя по всему (даже несмотря на то, что собирались организовывать и частные вытрезвители), нет, поэтому шевеление слабое. На федеральном уровне разработали, как водится, методички. Из новшеств там то, что в учреждение могут не только «доставить уполномоченные органы», но и можно прийти самому (скажем, нет сил добраться домой или забыл туда дорогу). Рискованное предложение, на мой взгляд, поскольку вытрезвители могут стать местом временного обитания бомжей. А им бы надо по другой линии помогать. По социальной. Однако в новой редакции вытрезвителей нет должности соцработника. Так что, возможно, наиболее полно как раз удастся возродить бериевские традиции, когда такие заведения были под крышей МВД, а затем НКВД. А хотелось бы, чтобы к посетителям этих невеселых мест все же относились не как к правонарушителям, а как к болезным. Что больше соответствовало бы русской народной традиции. Потому что, как верно заметил писатель Владимир Сорокин, «в России водка — единственный наркоз от жизни». А еще можно вспомнить поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Где в общем много и горько пьют. Поскольку жизнь трудна и довольно беспросветна. Не все помнят со школы, что Некрасов поэму свою не дописал. И согласно одной из версий, в финале он вроде как задумывал вложить в уста своих мужиков-героев ту нехитрую истину, что хорошо и вольготно на Руси живется пьяным.
Впрочем, что его слушать, этого Некрасова. Вроде бы и «революционного поэта», но запутавшегося в объятиях конформизма с властями, в азарте карточных игр, закончившего жизнь в результате мучительной болезни, но при этом человеком весьма и весьма состоятельным. Хорошо, что он не дописал свою поэму. Но это уже другая история. И она не отвечает на вопрос: чем же все-таки лечить пьянство? Карцером и холодным душем – или добротой, которой сейчас в нашем мире так катастрофически не хватает, что хочется это чем-то запить.
Газета.Ru, 7 ноября 2022 года
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
