|
| К свежему номеру |
Книжная Полка Хлеб против устриц
Анна САФРОНОВА
Если человека кормить одними устрицами, то, скорее всего, ему захочется хлеба. Проза сетевого журнала "Топос" и кажется мне тем самым хлебом — после прозы традиционных толстых журналов, становящейся все более устрично-экзотической (противопоставление, конечно, не бог весть, но в качестве рабочего инструмента годится). К экзотике тянутся литераторы с именем, можно сказать, мэтры современного литературного процесса. Вот, к примеру, рассказы Владимира Тучкова, опубликованные в ноябрьском "Знамени". Сюжеты: некая монументалистка изготавливает и устанавливает в саду в круг двенадцать скульптур своих абортированных детей, в центре круга хоронят ее саму. Второй рассказ — о платоническом, но психологически нерушимом браке мужчины и собаки. Третий — о счастливой, красивой и полноценной семейной жизни четырех гомосексуалов, к которым присосался энергетический вампир и все испортил. В "Новом мире" Маканин потчует читателя повестью о том, как в постель к старику пробралась сама старуха-смерть и дедушку угробила. Толстые журналы, наряду с экзотическими сюжетами, по-прежнему не оставляют без внимания традиционную уже изысканно-филологическую прозу (например, "Буквы" Марины Вишневецкой в "Знамени"). Есть, конечно, "простая" проза Нины Горлановой о семейных неурядицах, плохом питании и никудышных жилищных условиях (и -— в скобках — о всепобеждающей якобы силе духа), — но эта "простота" и сентиментальна, и, бывает, истерична. Есть "простецкая" проза Бориса Екимова — но он никогда не обходится без публицистического насилия над читателем.
Проза "Топоса" как бы начисто зачеркивает это литературное поле и создает свое собственное. Возьму декабрьские публикации. Рассказ "Анечка" Володи Гугнина сразу же поражает воображение поведением героев, поведением неприличным, не принятым в кругах нынешних литературных героев, — как если бы на светский обед, где сплошь фраки (а если и косоворотки а-ля рюсс, то непременно из шелка), пустили бы романтического студента неважного происхождения. Герои Володи Гугнина "горько ухмыляются", "растеряно поправляют очки", говорят голосом "беспощадным, как кусок каленого железа", "замирают в оцепенении" и совершают прочие литературные непристойности. Не знают о канонах поведения или не обращают на них внимания? Собственно, этот вопрос актуален только для тех, кто чтит каноны. Кто-то думает, что велосипед можно изобрести только один раз и больше не париться, а кто-то вообще не думает о велосипеде, потому что думает о вечном двигателе, изобретать который будут тоже вечно.
Простая, очень простая героиня Володи Гугнина наипростейшим логическим способом приходит к изобретению своего рода вечного двигателя. Музей, в котором она вдохновенно работала, закрыт, в торговые ряды она не вписывается, поэтому основывает музей своей мамы, ничем не примечательной. Дальше — больше: "Когда в доме было облеплено и оформлено все возможное, Анечка вдруг поняла, что те вещи и предметы, которые окружают ее в жизни, по закону истории — тоже ценные экспонаты музея. Это поразительное открытие буквально ошарашило Анечку. Выходило, что не только дом мамы является частью музея, но вообще любое место, где ступает Анечкина нога, любой участок пространства, к которому имеет отношение Анечка, включая Солнце или Эйфелеву башню. Это невероятное открытие с одной стороны поставило Анечку в тупик, потому что она как ответственная смотрительница музея обязана была отмечать все видимое бирками, а это являлось непосильным занятием. С другой же — вызвало в ней дикое, неистовое вдохновение, какое может испытывать лишь человек, оказавшийся на краю бездны".
А вот еще история, рассказанная Александром Кожейкиным ("Правильный ответ"). Заводской труженик, положительный во всем мастер Седов видит, что его подопечная плачет. Она беременна, парень бросил ее, она просит совета у наставника. Финал: "Седов отчего-то глянул на часы. Он не знал, что ответить. Да, имела место такая шутка: легко даём советы, потому что живём в стране Советов. А попробуй дай совет в такой ситуации... Видимо, на его лице отразились эти раздумья. Лида молчала, ... ожидая важного решения...А решение ...было очень и очень непростым...."
Боже мой, — скажет искушенный читатель, -— что еще за издевательство? Из какого махрового соцреализма выпрыгнул этот текст? Возможный ответ: а почему бы не быть соцреалистическим герою, если он живет и трудится в то самое время и, по сути, соцреалистическим и является? Как и с рассказом Гугнина — почему бы повествованию не быть простым и заштампованным одновременно, ведь проста и до мозга костей заштампована его героиня?
Дело не в том, что "Топос" подгоняет прозу и прозаиков под свои принципы, а в том, что он расширяет границы наших представлений — хотя бы в области неписанных законов (например, "табу на штампы"). А вот что объединяет тексты журнала — это отсутствие штампов на глубинном уровне. Еще один рассказ упоминавшегося уже Володи Гугнина, "Парк культуры", проясняет ситуацию: автор вовсе не несведущ в области знаний о языковых и смысловых штампах, -— нет, он управляет ими, играет с ними, разрушая их. Что может увидеть человек в Парке культуры в 31-градусный мороз, кроме мертвых аттракционов, закрытого катка и безлюдного пространства? Оказывается, может, и в видениях его больше плоти и крови, чем в реальности.
В "Топосе" существует рубрика "Эгоист" (под редакцией Дмитрия Бавильского). Среди прозы декабря -— "Как помирал исламист" Владислава Сикалова. Это история о бывшем артисте, ныне старике, который заканчивает жизнь в окружении жены, детей, внуков и правнука. Они полагают, что он их тиранит, он же думает, что они ничтожны, лишены внутренней опоры. Эта проза — ближе к тому, что привык видеть читатель. Характерно это для рубрики в целом или нет — вопрос для другого текста.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
